Евгений Рысс - Сквозь завесу времени (сборник)

• Название: Сквозь завесу времени (сборник)
• Автор: Евгений Рысс
• Издательство: Магаданское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1971

Фантастические произведения молодых авторов, посвященные космическим полетам, контактам с инопланетным разумом и вполне земным заботам и проблемам...

Содержание сборника:

Евгений Рысс. Фантастика и наука (предисловие)

Борис Борин. Неизвестный герой (рассказ)

Борис Борин. Земное притяжение (рассказ)

Борис Борин. Чужая память (рассказ)

Борис Борин. Оранжевая планета (повесть)

Виталий Савченко. Черта, за которой... (рассказ)

Виталий Савченко. Опасный шаг (памфлет)

Виталий Савченко. Солнце село в полдень (рассказ)

Виталий Савченко. Обелиск (рассказ)

Олег Михайлов. Летающая радуга (рассказ)

Юрий Васильев. Цветок лотоса (рассказ)

---

Все это я вам рассказываю для того, чтобы пояснить свою мысль: после открытия очагов ноносферы, а следовательно, разума во Вселенной, уже нельзя было отговариваться тем, что разум — явление уникальное и неповторимое. А раз так — посещение Земли пришельцами стало фактом истории.

А теперь несколько фактов из нашей земной, домашней, так сказать, истории. Вы улетели с вашей Короны, когда на Земле шла первая мировая война. Почти в канун революции…

Когда Дмитрий замолчал, Ратен спросил:

— Помните, перед тем как включился Информаторий и мы отправились сюда, в тайгу, вы назвали меня утилитаристом? Меня это, признаться, несколько смутило…

— Да-да. Сейчас я поясню свою мысль. Ну, чтобы совсем коротко, скажу так: человечеству не нужны спасители. Ни мифические, в образе Христа или Магомета, ни во плоти, прилетающие на звездолетах. Вы прилетели открыть нам глаза. Мы открыли их сами.

Вы хотели помочь нам навести порядок, социальную справедливость. Как видите, и тут мы справились неплохо. Наша история была трудной. Трагической. Но это — наша история. И кто знает, не пройди человечество через столько испытаний смогли бы мы стать теми, кем мы стали.

Ребенок, который в детстве не расшибал коленей, не падал с дерева, не получал подзатыльников, — такой ребенок может вырасти нелюбознательным тихоней и трусом.

— Но ребенка следует остановить, если он начинает играть с огнем! Если его шалости становятся опасными. Мы были старше вас, опытней, и мы поняли, что наш долг — поделиться своим опытом.

— Нет, Ратен! Чужой опыт — всего лишь чужой опыт. Вряд ли он может помочь кому-нибудь.

— Ну хорошо. Пусть так. А в чем же все-таки мой утилитаризм?

— Я не закончил свою мысль. Когда-то, еще на заре космонавтики, некоторые сомневались: а стоит ли летать к звездам? Вопрос стоял так отыскать планету с высокой цивилизацией; посмотреть что к чему, поднабраться ума-разума и привезти этот ум-разум домой. Но дорога длинная, пока долетишь, пока вернешься — знания, глядишь, устареют. Так стоит ли керосин жечь?

Понимаете? Полет — за чем-то. За опытом. За золотым руном. За тайной мироздания. Все это хорошо. Но ведь самое большое чудо, самая главная цель — это встретить себе подобных. И не нужны нам сокровища их мысли, их Голконды и Эльдорадо! Их математика и их машины. Нам нужны они сами. Нужна встреча. А это устареть не может.

Всякий иной подход к этому вопросу я называю утилитарным.

Вот и вы тоже: летели к нам не потому, что мы существуем, а для чего-то. Помочь, спасти и так далее. Опоздали. И — растерялись. Цель потеряна.

А помните, вы же сами рассказывали о чувствах, которые овладели вашими космонавтами, когда они впервые встретили людей — людей с ногами и руками?

Ратен покачал головой:

— Все верно. Но я сказал лишь одну фразу: "Мне нельзя быть довольным или недовольным. Я ученый". А это значит, что я не мог выполнить программу полета. Больше того, я заблудился во времени и до сих пор не знаю, на каком участке маршрута попал в гравитационную ловушку. Результаты моего полета неожиданны, научная ценность их неоспорима, но как ученый я чувствую себя неудовлетворенным…

— Мне это непонятно! С потерей времени вы потом разберетесь, ведь главное — в другом: впервые попав на Землю, вы поняли, что человечество придет к своему расцвету, знали, что не дождетесь этого, хотя вам, конечно, хотелось бы дождаться — и вот волей случая вы становитесь современником нашей цивилизации — и вы, мягко говоря, растеряны.

— Это не то чувство. Но, возможно, вы правы, Дмитрий. Чужой опыт — это всего лишь чужой опыт. Чужая планета — это тоже всего лишь чужая планета. Даже если она — Земля… Вот таким образом… Послушайте! — Он встрепенулся и стал шарить палкой в золе. — А что, вторую утку мы разве тоже съели?

Дмитрий рассмеялся.

— Да нет! Я просто зарыл ее поглубже, чтобы не остыла. Вот она. Чайку вам еще налить?

— Давайте! Должен признаться, что утки, которыми меня угощали фараоны, были пожестче.

Он принялся обгладывать крыло. Ел обстоятельно, со вкусом, подбирая хлебом стекавший с тушки жир… Вот он сидит рядом, в пиджаке, конопатый и рыжий. Специалист по Земле. Смеется, каламбурит. И — очень чужой. "Земля-лишь чужая планета". Все правильно. Мы братья по разуму. Но как еще много нужно, чтобы мы стали братьями по духу!

Ничего, старина! Все будет, как надо. Можешь спокойно доедать свою утку…

Дмитрий наскоро допил чай и стал собирать нехитрые предметы полевой кухни — треногу, помятый чайник, банки с солью, перцем и прочими приправами: неподалеку, в дупле кедра, он устроил себе удобную кладовую и всякий раз, совершая обход линии, останавливался здесь на чаевку.

— Я сейчас, — сказал Ратен, видя приготовления Дмитрия. — Я почти готов. Я не был вам особенно в тягость? Хотя должен сказать, с обязанностями хозяина вы справляетесь хорошо. И дело делаете, и гость у вас напоен-накормлен.

— Вот и вы учитесь, — улыбнулся Дмитрий. — Перенимайте опыт. Глядишь, и к вам на Корону тоже гости пожалуют.

— Они уже были, — равнодушно сказал Ратен.

— Были — кто? — не понял Дмитрий.

— Гости, как вы говорите. Пришельцы. Люди из космоса. Мы еще сами не знаем кто.

— И давно?

— Давно. В каменном веке Короны. Тоже оставили нам кучу всякой ереси. Молитвенный столб, который при ближайшем рассмотрении — через двадцать тысяч лет, естественно, — оказался исковерканным отражателем гравитационного двигателя. Ну и так далее. Легенда о Высекающем огонь, например. Сохранились даже его изображения… Вам в этом отношении повезло, лики ваших святых благообразны, а у нас… у этого Высекающего огромный шрам через все лицо.

— Любопытно. Что же, наскальные рисунки, скульптуры?

— И то, и другое. Наскальные — это прижизненные, а потом даже бронзовые статуэтки, фрески, как полагается. Богатая иконография.

— Значит, тоже по образу и подобию?

— Конечно! Деталь эта, в общем, утешительная. Нас во Вселенной больше, чем мы думаем. Но тех, кто был у нас, еще предстоит найти.

— Найдем, — сказал Дмитрий. — Куда они денутся. А почему, собственно, Высекающий огонь? Он что, вроде нашего Прометея? Первооткрыватель, так сказать?

— Нет, здесь совсем иное. Огонь уже был давно известен, но древние люди Короны просто не могли по-другому обозначить то, что они увидели. А увидели они плазменный резак. Увидели, как тонкая игла света режет каменную гору, словно головку сыра. Впрочем, при желании вы можете это увидеть.

— Это как же?

— А вот так. Мы имеем возможность в исключительных случаях почти достоверно реконструировать некоторые эпизоды нашей истории. Видите, сколько оговорок сразу: в исключительных случаях, почти, некоторые эпизоды — я это подчеркиваю, потому что процесс реставрации необыкновенно сложен и требует такого количества энергии, которого даже мы не всегда можем себе позволить… Я не могу объяснить вам сам процесс: я не специалист, но если приблизительно, то мы имеем дело с остаточной информацией. Это, если хотите, энтропия наоборот. Тонарный анализ…

— Не надо, — перебил его Дмитрий. — Тонарный анализ говорит мне ровно столько же, сколько и энтропия наоборот. Я не гордый, могу признать, что кое в чем мы еще ученики. Давайте суть.

— Хорошо. Перейдем к сути. Итак, мы смогли реконструировать некоторые эпизоды пребывания Пришельцев.

В частности, тот эпизод, из-за которого, по всей вероятности, один из них и стал Высекающим огонь. Сейчас вы это увидите.

— Прямо здесь?

— А почему бы нет? В конце концов я должен чем-то отплатить вам за Информаторий? — Он снова, как и в первый раз, достал из кармана передатчик. — Дайте, пожалуйста, эпизод дубль-два, первую часть крупным планом.

— Почему вы разговариваете с пилотом? То есть… Ну, с киберпилотом на нашем языке?

— Потому что я учитывал и несколько рискованные ситуации, в которые мог бы попасть на Земле. Понимаете? И в этих случаях мне легче было бы объясняться с пилотом на языках Земли. Он запрограммирован на шесть языков. А теперь, пожалуйста, будьте внимательны. Вы присутствуете при извержении вулкана Центарий. Это было двадцать тысяч лет назад, на заре цивилизации Короны…

Дмитрий едва не отшатнулся, потому что прямо ему в лицо полыхнул нестерпимо яркий поток клокочущей лавы. Она заполнила весь экран, если можно назвать экраном то, что возникало перед его глазами. Раскаленная река выплеснулась из кратера и стремительно неслась вниз, по крутому каменистому склону… Изображение на миг потускнело, потом масштабы изменились, и лава уже выглядела пойманной на лету молнией: шевеля лучами-щупальцами, она лениво стекала в долину, обагренную отблесками огня, и в этом смешении черной ночи и горящего камня не сразу можно было заметить в самом устье долины крохотные домики обреченного города. Дмитрия не обманула эта кажущаяся медлительность: изображение передавалось с расстояния многих километров, и там, в натуре, он знал, лава текла со скоростью гоночного автомобиля…