Георгий Чернявский - Франклин Рузвельт

• Название: Франклин Рузвельт
• Автор: Георгий Чернявский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03522-5

Франклин Делано Рузвельт (1882—1945) — единственный американский президент, избранный на этот пост четырежды. С помощью «Нового курса» он вывел Соединенные Штаты из Великой депрессии и руководил ими почти на всём протяжении Второй мировой войны. Благодаря ему страна покончила с традиционным изоляционизмом и превратилась во влиятельного члена мирового сообщества, а ее граждане получили мощную систему социальной защиты. Сентиментальная вера в добро и справедливость уживались в нем с эгоизмом, расчетливостью и готовностью идти на немалые жертвы. Он бывал благороден и мелочен, самоотвержен и мстителен. Почему Рузвельт с симпатией относился к Сталину и недолюбливал де Голля? Кто побеждал в их с Черчиллем интеллектуальных состязаниях? Как семья относилась к его любовным романам? Как умудрялся он, страдая полиомиелитом, произносить речи стоя?

На эти и другие вопросы отвечает написанная на основе огромного комплекса литературы и американских архивных материалов книга доктора исторических наук Георгия Чернявского о последнем великом президенте США.

---

Поскольку с Черчиллем Рузвельт общался и перед путешествием в СССР, и по дороге, то, естественно, первая его встреча в Крыму была со Сталиным. Почти с ходу он задал вопрос: кто, по мнению Сталина, добьется своей цели первым — американцы, войдя в столицу Филиппин Манилу, или русские, заняв Берлин? Отлично поняв, что тем самым президент давал знать, что американцы не будут стремиться первыми вступить в Берлин, советский лидер ответил учтиво, что первой падет Манила, так как немцы продолжают отчаянно сражаться на Одере.

Четвертого февраля в пять часов дня в Большом зале Ливадийского дворца открылось первое официальное заседание конференции. И на этот раз, как и в Тегеране, по предложению Сталина председательствовал Рузвельт. Во вступительной речи он сформулировал главные вопросы, которые предстояло решить союзникам: польская проблема, участие СССР в войне на Тихом океане, создание международной организации сотрудничества и безопасности. Впрочем, Рузвельт тут же определил и четвертый вопрос, в котором польская проблема была лишь составной частью: перекройка европейских границ по окончании войны. Нам предстоит пересмотреть едва ли не всю карту Европы, заявил он, сознательно преувеличивая, но тем не менее вопрос о границах был весьма болезненным, ибо решение его неизбежно причиняло страдания огромному числу ни в чем не повинных людей. За ним маячила и колоссальной важности проблема о сферах влияния великих держав, хотя вслух эти сакраментальные слова не произносились.

И всё же главным Рузвельт считал создание эффективно действующей международной организации, принципиально отличавшейся от Лиги Наций, проявившей в предвоенные годы полную беспомощность. Во главе ее должен был стать особый орган, который уже на конференции в Думбартон-Оксе получил название Совета Безопасности; там же была достигнута договоренность о его составе. Несогласованным, однако, оставался вопрос о принципе голосования в Совбезе.

Рузвельт вместе с Черчиллем вначале придерживался мнения, что внутри четверки достаточно будет большинства голосов (о возможном паритете позабыли). Это, однако, совершенно не устраивало Сталина, который понимал, что по решающим вопросам, тем более связанным с его послевоенными территориальными планами, СССР останется в одиночестве. Еще в Думбартон-Оксе западные лидеры пошли на серьезную уступку, согласившись на принцип единогласия великих держав (право вето), но только по вопросам, непосредственно не касавшимся их собственных действий. В Ялте предстояло договориться окончательно.

И при обсуждении права вето, и в переговорах по другим вопросам Сталин держал себя с партнерами по-разному: подчеркнуто дружески обращался к Рузвельту и несравненно жестче — к Черчиллю. Бывали, однако, случаи, когда вдруг оказывалось, что позиции советского и британского лидеров сближались в противовес американскому. Так что утверждать, будто в Ялте возник какой-то советско-американский блок против Великобритании, было бы сильным преувеличением.

Надо сказать, что Рузвельт явно переоценил возможности послевоенного сотрудничества с СССР и недооценил имперские амбиции Сталина, непосредственно вытекавшие из его единоличной власти в тоталитарной системе, и выражавшиеся претензии на господство в Восточной Европе. Во время одного из ужинов президент попытался обратиться к Сталину так, как обычно называл его за глаза, в беседах с Черчиллем: «Дядя Джо». Однако не терпевший панибратства диктатор прореагировал холодным, пронизывающим взглядом, а затем произнес: «Когда я могу оставить этот стол?» — и Рузвельт понял, что допустил ошибку{725}. Как не вспомнить тут довоенный эпизод, когда обласканный советской властью «красный граф» писатель Алексей Толстой, изрядно выпив, на одном из приемов обратился к Сталину по имени и на «ты» и услышал в ответ: «Шутить изволите, ваше сиятельство?»

Американский президент, теперь быстро устававший, временами поддававшийся влиянию Сталина, счел, что принцип единогласия в полном объеме (то есть и при обсуждении вопросов, касавшихся самих великих держав) будет являться свидетельством доброй воли союзников по отношению к СССР; к тому же США были весьма заинтересованы в предстоявшем его участии в войне против Японии. Черчиллю пришлось согласиться, хотя он понимал, что сделанная уступка может подорвать работоспособность Совета Безопасности и действенность его решений.

Торг по поводу участия советских республик в будущей организации завершился компромиссом. Как заправский купец, запрашивающий цену намного выше той, на которую согласится, Сталин, как мы уже знаем, вначале потребовал включения в состав ООН всех союзных республик, а в Ялте пошел на уступку, согласившись, вроде бы с большим трудом, на участие только двух республик, в наибольшей степени пострадавших от войны, — Украины и Белоруссии. Теперь с ним согласился Черчилль, добивавшийся принятия в ООН британских доминионов, а Рузвельт предложил, чтобы США в таком случае также получили в ООН два дополнительных голоса. Однако американское предложение не имело никакого обоснования, и президент его снял, опасаясь остаться в одиночестве.

Без каких-либо споров договорились о том, что учредительная конференция ООН откроется 25 апреля в Сан-Франциско.

При обсуждении территориальных вопросов вновь сыграла козырная карта Сталина — участие СССР в войне на Дальнем Востоке: западные державы пошли на существенные уступки. Речь прежде всего шла о границах Польши. Теперь формулировалось, что граница между СССР и Польшей пройдет в основном по «линии Керзона» 1920 года с отступлениями от нее на пять—восемь километров в пользу Польши. Ей был возвращен город Белосток с окружающей территорией, что вроде бы продемонстрировало добрую волю Сталина.

Рузвельт, правда, поставил вопрос о возвращении Польше Львова, а также нефтеносных районов Восточной Галиции, но, видя крайне отрицательную реакцию советского партнера, тут же добавил, что только вносит предложение, но не настаивает на нем. Взамен территорий, оказавшихся в составе СССР, Польша должна была получить западные земли вплоть до Одера, а также часть Восточной Пруссии (другую ее часть с главным городом Кенигсбергом решено было передать Советскому Союзу).

Хотя в Лондоне продолжало функционировать польское эмигрантское правительство, Рузвельт и Черчилль согласились признать власть сформированного в СССР ПКНО. Вначале Рузвельт высказал мнение, что это правительство представляет интересы не более чем трети поляков и поэтому должно составлять соответствующую часть будущего объединенного польского Совета министров, но вскоре от такой позиции отказался. Правда, Сталин в свою очередь примирился с включением в правительство «демократических деятелей из самой Польши и поляков из-за границы». Это позволило без особого труда сформировать в Варшаве устраивавший СССР политический режим, а вначале включенный в правительство бывший эмигрантский премьер Станислав Миколайчик, возвратившийся на родину, в обстановке начавшегося преследования демократических сил в 1947 году был вынужден тайно бежать на Запад.

Вопрос об оккупации Германии в Ялте не обсуждался, так как уже имелось соглашение от 12 сентября 1944 года, предусматривавшее распределение зон оккупации и выделение секторов в Берлине. Это соглашение было просто подтверждено, и оно предопределило раскол Германии, длившийся четыре с половиной десятилетия.

Ко времени Крымской конференции Рузвельт примирился с властью генерала де Голля во Франции, которого ранее просто не терпел. Президент США согласился даже с выделением для Франции оккупационной зоны в Германии, хотя конкретное ее местонахождение США и Великобритания определили позже. Соответственно единственным новшеством по собственно германскому вопросу было совместное предложение Рузвельта и Черчилля о включении Франции в число держав, имевших свои зоны оккупации в Европе, причем французскую зону предполагалось образовать за счет небольших частей американской и британской, не ущемляя интересов СССР. Сталин охотно согласился с этим предложением, полагая, что натянутые отношения между Рузвельтом и главой временного правительства Франции всё еще сохранялись, и при возможности намеревался их использовать.

В обстановке полного единодушия были приняты решения о принципах послевоенного устройства Германии, исходившие из того, что милитаризм и нацизм должны быть искоренены, чтобы Германия никогда больше не была в состоянии нарушить мир. С этой целью намечалось «разоружить и распустить все германские вооруженные силы и навсегда уничтожить германский генеральный штаб», «изъять или уничтожить всё германское военное оборудование, ликвидировать или взять под контроль всю германскую промышленность, которая могла бы быть использована для военного производства; подвергнуть всех преступников войны справедливому и быстрому наказанию; стереть с лица земли нацистскую партию, нацистские законы, организации и учреждения; устранить всякое нацистское и милитаристическое влияние из общественных учреждений, из культурной и экономической жизни германского народа»{726}.