Марина Мареева - Принцесса на бобах

• Название: Принцесса на бобах
• Автор: Марина Мареева
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-7027-0636-6

Эта история любви уже завоевала мысли и сердца миллионов. Фильм «Принцесса на бобах» стал лидером проката 1997 года.

Итак, «новый русский» Дима Пупков решает облагородить свою, мягко говоря, не слишком звучную фамилию и уж совсем непрезентабельную родословную женитьбой на бедной представительнице знатного рода Шереметевых…

Любовь и измены, блеск и нищета, привязанность и одиночество, ценности подлинные и мнимые, — все это «Принцесса на бобах» Марины Мареевой.

---

Нина снова шарахнула молотком по двери, на сей раз порешительней, посильнее, — стекло выдержало и этот удар. Стекло было особенное, суперпрочное, уж Дима-то знал.

Нина опустилась на каменный выступ у стены. Молоток она положила рядом с собой. Кажется, она плакала. Дима прищурился, всматриваясь: да, она ревела, обхватив вздрагивающие плечи руками. Довел бабу, скот… Доигрался.

Дима смотрел на нее со смешанным чувством покаянного стыда, острой жалости, смятения… Он же хотел как лучше! Он всегда хочет как лучше, а кончается все одним и тем же. Они плачут, его женщины («Но это же — не твоя женщина! А, неважно…»), они плачут, и упрекают его во всех смертных грехах, и говорят, что он туп и бессердечен…

Нина тем временем подняла голову, вытерла слезы, взглянула в сторону машины… Ага, увидела его. Узнала. Сейчас и эта будет кричать, что у него нет сердца. Еще и молотком по темени тюкнет, с нее станется. Даром что голубых кровей, норов — как у Салтычихи.

Дима вздохнул, открыл переднюю дверцу и приготовился к неминуемой каре.

Нина подошла к машине вплотную и встала у открытой дверцы, утирая слезы.

— Молоток забыла, — сказал Дима вместо приветствия. — Поди забери. Вещдок. Улика.

— И хорошо, что забыла, — зло возразила Нина. — А то не удержалась бы, саданула бы тебя по башке, скотину!

Значит, он был прав. Его предчувствия его не обманули. Некрасовская женщина. Под горячую руку лучше не попадаться. Коня на скаку остановит и череп тебе раскроит.

— Садись, — сказал Дима, хлопнув ладонью по соседнему сиденью. — Прибить ты меня всегда успеешь. Было бы желание!

— Я тебя просила по-хорошему! — выкрикнула Нина, по-прежнему стоя возле машины. — Как с тобой еще? Что тебе еще сказать нужно, чтобы ты… Со мной не вышло, ребенка совращаешь?

— Какого ребенка? — изумился Дима, вылезая из машины. — Окстись!

— Девочке восемнадцать лет! Не трогай девочку!

— Так она сама пришла! — возмутился Дима, подходя к Нине. — Я ей денег дал и отправил с миром!

— Сколько ты ей дал? — Нина смотрела на него с бессильной ненавистью. — Сколько? Говори!

— Ну-ка, успокойся! — скомандовал Дима неожиданно жестко.

Он сжал Нинины плечи и встряхнул ее хорошенько. Она притихла. Она отвыкла от… Да нет, какое там — «отвыкла»! Она и не знала никогда, что такое гневная, короткая мужская отповедь, несколько отрывистых быстрых слов, звучащих как приказ… Приказ, которому нельзя не подчиниться.

— Садись в машину. — Дима подтолкнул ее к открытой дверце.

Нина послушно опустилась на переднее сиденье.

— Слезь с газеты! — Он выдернул из-под нее листы. — Газету свою учредили, «Русский лесопромышленник»…

— Владелец заводов, газет, пароходов, мистер Твистер, миллионер, — пробормотала Нина чуть слышно.

Она еще пыталась обороняться, язвить. Для вида, для проформы. Дима был другой, новый, и он ей нравился такой. Она ничего не могла с собой поделать — нравился. Спокойный, властный, немногословный.

— Ну-ка, повернись ко мне! — Он достал из кармана чистейший носовой платок и, положив левую ладонь ей на затылок, правой рукой с зажатым в ней носовым платком принялся стирать с Нининых щек черные разводы потекшей туши.

— Не трогай меня… — сказала Нина жалобно, не предприняв тем не менее ни малейшей попытки вырваться.

— Нужна ты мне, — усмехнулся Дима, осторожно касаясь платком ее скул.

У него были красивые руки. Очень мужские. Крупные, сильные… Без обручального кольца. А, ну да, если он затеял эту историю со сватовством, значит, холост. Собственно говоря, какое ей до этого дело?

— Мистер Твистер, — произнесла Нина устало. — Что тебе от нас надо? Что тебе еще нужно?

Не ответив, он сунул платок в карман и включил зажигание, а через пару минут уже мчал по ночному Бульварному кольцу, молча глядя перед собой.

— Тебе нужно нам всем доказать, что ты — хозяин жизни, а мы — быдло, — продолжала Нина чуть слышно. — Что цена нам — копейка в базарный день. Что ты нас всех купить можешь, оптом и в розницу. Благо, «бабок» у тебя — немерено… Грязных, — добавила она глухо.

— Грязных?! — переспросил Дима и резко затормозил. Нина едва не ахнулась лбом о стекло. — Это почему же грязных, мадам?

— Потому что отмывал, — пробормотала Нина, опасливо покосившись на него. — Что я, не знаю, как вы свои состояния сколачиваете? Все знают. Отмываете грязные деньги.

— Я ничего не отмывал! — заорал Дима, побелев от ярости. — Я вам, мадам, не прачечная! Я просто вовремя начал! Вы еще кармизмом-фридеризмом бедным детям котелки забивали, а я уже свое дело раскручивал! С нуля! Вот этими руками! Плюс Левкин нюх и Левкина оборотистость! Три года как заведенные! Ни сна, ни отдыха…

— Ну так что, пожалеть тебя? — зло прищурилась Нина.

— Ты пожалеешь, — хмыкнул Дима. — Со своей спесью высокородной, с гонором своим, пятак ему цена.

— Открой дверь! — Нина потянулась к ручке.

Ей было худо — тело сотрясал мелкий озноб, тошнота подступила к горлу. Похмельная муть и истерика, все вместе. Вот не умеешь пить — и не пробуй, горе-забулдыга.

— Сиди! — рявкнул Дима, перехватив ее руку. — Куда ты, такая, в три часа ночи? Сиди, я тебя до дома довезу.

— Выпусти меня, мне плохо! — Нина умоляюще посмотрела на него и призналась, помешкав: — Я водку вообще не пью. Хлопнула двести грамм на голодный желудок…

— А-а… — Какое-то время Дима обалдело молчал. — Так это мы сейчас закусим… И запьем.

Он рванул машину с места. Миновали пару-тройку домов — вот он, ночной магазинчик под нарядной вывеской. Благословенны новые времена, да здравствует дух свободного предпринимательства! Что бы они делали в ночной Москве пятнадцатилетней давности? Полночи волоклись бы в шереметьевскую ресторацию, потом оставшиеся полночи уламывали неподкупного швейцара… То ли дело теперь, когда на каждом углу, у каждого перекрестка — бар, мини-маркет, казино, ночной ресторан…

— Может, в ресторан? — предложил Дима.

— Ну да. — Она нервно засмеялась. — В мой. В наш. У Жоры глаза на лоб вылезут. Ты — за столик, я — к мойке. Каждому — свое.

— Нет, ну зачем туда-то? Здесь недалеко, на Рождественке, — дивное местечко…

— Дима, — вздохнула Нина. — Предложение, конечно, интересное… Только я ведь плащ на свои опорки надела. В которых я лестницы драю.

С каким-то веселым вызовом она расстегнула пуговицы плаща — мол, смотри, любуйся. Не забывай, с кем имеешь дело. С посудомойкой-уборщицей. Я тебе не Лолитка твоя в прикиде от Диора. Вот моя рабочая роба. Униформа стареющей Золушки, проворонившей все свои балы, упустившей всех своих принцев.

— Я, между прочим, тоже, — хмыкнул Дима, быстро расстегивая пальто, — не для выхода в свет одет. Твоя наследница меня разбудила с воплем: «Скорее! Спасайте маман!..» Нет, ну я не в пижаме, конечно, но все же…

Он был в стареньком «хэбэшном» джемпере и в джинсах.

Они взглянули друг на друга и улыбнулись, не сговариваясь. Сразу все стало проще, легче, свободней.

— Ладно, — сказал Дима. — Сиди, жди меня. Я мигом.

Он вышел из машины и исчез за дверями ночного магазина. Едва дождавшись, пока он скроется, Нина повернула к себе зеркальце заднего обзора. Оглядела себя в нем критически, придирчиво. Черт, ни помады с собой, ни карандаша — глаза подвести… Впрочем, что тут сейчас подводить — заплаканные глаза с припухшими веками? Волосы подколоты кое-как. Она вытащила заколку, пару шпилек — волосы упали на плечи. Все, что у нее осталось от былой красы, — густая грива цвета воронова крыла да походка. Умение держать спину. Прямая спина, отменная стать… Порода, господа. Порода!

Может быть, оставить их распущенными? Нина снова оглядела себя в зеркале, повертела головой так и эдак… Густые пряди прямых темных волос… Вроде ничего… Ну, нет! Чтобы он понял, что она тут для него прихорашивалась? Много чести!

И Нина, решительно подняв волосы вверх, щелкнула заколкой. Старая дура! Еще час назад, дрожа от благородного гнева, шла громить его лавку, а теперь крутит головой у зеркальца, поправляет челку, губы накусывает, чтобы были ярче… Дура. Нужна ты ему! Он сам тебе это сказал.

Дима выскочил из магазина, прижимая к груди пакеты со снедью. Сел в машину, веселый, деловитый. Раскидал пакеты по заднему сиденью, один, самый большой, поставил Нине на колени.

— Давай, — сказал он, заводя мотор, — подкрепляйся. Тебе — как? Тебе лучше?

— Мне лучше, — кивнула Нина, открывая пакет, набитый всякой всячиной. — Это что? Фисташки? А это что за овощи?

— Это фрукты, — рассмеялся Дима. — Забыл, как называются… Помесь фейхоа, авокадо и киви… Дегустируй!

Ей совсем не хотелось есть. Но все это гастрономическое великолепие покупалось для нее, выбиралось им тщательно…

И пока он вез ее ночными московскими улицами, Нина усердно грызла орешки, вскрывала какие-то обертки, разворачивала тончайшие пергаментные кружева, освобождая от них корзинку с засахаренными фруктами.