Элайн Кофман - Лишь небеса знают

• Название: Лишь небеса знают
• Автор: Элайн Кофман
• Издательство: БДР-Трейдинг
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7721-0051-3

«Родившись женщиной, надо уметь выстоять в штормовую погоду», — не уставал повторять дед-капитан, старый морской волк, научивший Лиззи Робинсон верить в себя.

Первую жизненную бурю она испытала, влюбившись с первого взгляда в Тэвиса Маккинона. Всем пылом своего юного сердца ощутила она: гордый красавец ниспослан ей Небом. Это мгновение навсегда осталось у Лиззи в памяти. Прошли годы… В изящной и утонченной Элизабет не осталось ничего от той взбалмошной девчонки-подростка. Многое изменилось, но в одном Элизабет осталась постоянна — своей любви к Тэвису, бывшей для нее чем-то вроде путеводной звезды. Наивное детское обожание, пройдя испытание временем, переросло в глубокое трепетное чувство. Она и не предполагает, что этот убежденный и законченный холостяк Маккинон — ее мечта — давно уже пылает бескорыстной страстью и томительным желанием к златовласой прелестнице… лишь Небеса знают об этом…

---

Элизабет бессильно уронила руки на колени. Ей хотелось заплакать, но слез не было. Когда-нибудь она, возможно, и будет знать, что ей делать. А сейчас оставалось лишь дождаться его выздоровления, чтобы уехать домой.

С того дня они заключили своего рода перемирие. Тэвис держал себя в руках и не изводил ее своими колкостями, а Элизабет старалась посвятить ему как можно больше времени. Ее целью, единственной целью, было как можно скорее поставить его на ноги. Ей хотелось вернуться в Нантакет, вернуться к Вилли, вернуться… к чему? Она и сама не знала. До сих пор слишком много времени и сил отнимала у нее болезнь Тэвиса, и ей некогда было думать о будущем. У нее никого не осталось в Нантакете. Ей не зачем там оставаться. Нет больше ни родителей, ни сестер, ни дедушки. Братья женились и разъехались. У нее остался только Вилли. И еще у нее есть дом тети Фиби в Бостоне.

Она помнила, как сказала тетя Фиби, что оставляет ей дом, и взяла с нее слово не продавать его. Получалось, что благодаря мудрой женщине она обрела не только жилье, но и возможность начать все сначала, развязав запутанный узел своих отношений с Тэвисом.

Элизабет вдруг показалось, что это очень просто. Она поняла, как ей надо поступить. Она приняла решение. Надо проводить его домой, и больше они не увидятся. Она заберет сынишку и вернется в Бостон.

Она не знала, что будет дальше, но была уверена, что надо действовать именно так. Она не должна жить с Тэвисом в одном городе. Она не хочет видеть его, слышать его голос, раз любви больше нет.

Ей будет больно сознавать, что больше они никогда не встретятся. Она любила его, когда была ребенком, она любила его, став женщиной, и дважды теряла. С нее довольно.

В ночь перед отъездом из Бостона Элизабет не могла уснуть. Слишком тревожными были мысли об отъезде и о возвращении сюда с сыном. Снова в этом старом доме будет течь жизнь одинокой женщины. Ничего, по крайней мере, тут она сможет дышать спокойно, тут ее раны затянутся. Тут у Вилли есть будущее. А теперь надо спать. Но сна не было.

Встав с кровати, она накинула халат и, завязывая на ходу пояс, направилась к двери. В библиотеке стоял графин с портвейном. Возможно, если она выпьет стаканчик, ей станет легче. Погруженная в свои мысли, Элизабет не обратила внимания, что из-под двери библиотеки выбивается свет. Войдя, она застыла у порога, увидев, что Тэвис что-то пишет, сидя за столом, освещенным яркой настольной лампой.

— Что вы здесь делаете? — удивилась она, когда он поднял голову.

— А почему вы не спите?

— Не могла заснуть, я подумала, что портвейн…

— Может помочь, — договорил он за нее, глядя на графин, а затем, улыбнувшись, добавил: — Только я знаю средство надежнее, к тому же не вызывающее головной боли по утрам.

— Зато вызывающее стыд, — ответила она, поняв его намек.

— Стыд? — переспросил он, нахмурившись. — По-моему, раньше вы были другого мнения.

— Это было давно. Теперь все иначе. Прошлого не вернешь.

— А я и не хочу возвращаться, только вперед, отныне — только вперед.

— Можно подумать, что вы читаете стихи.

— Я говорю о вполне реальной вещи.

— Что реально, что нереально? — Она вздохнула. — Я не знаю ответа на этот вопрос. Помню, как я сказала когда-то тете Фиби, что во мне уживается много людей, и потому у меня много имен: Элизабет, Элайза, Лайза, Лиззи. Я думала тогда, что должна остановиться на одном имени, чтобы стать одним человеком, чтобы мне стало проще.

— Все не так сложно. Вы просто запутались, и отчасти по моей вине. Я был вам плохим мужем, но я прошу вас дать мне возможность исправиться.

— Дело не в том, что я запуталась. Запутались… наши отношения. — Она стояла, опустив голову, и растерянно вертела кольцо на пальце, — а впрочем, вы правы. Кто бы не запутался на моем месте. Я не нужна вам. Вы не хотели жениться. Вы мечтаете больше никогда не видеть меня. Вы не можете дня прожить, чтобы меня не увидеть. — Подняв глаза, Элизабет прищурилась. — Честно говоря, Тэвис, я порой чувствую себя хамелеоном, случайно поселившимся во взгорьях Шотландии.

С минуту он смотрел на нее широко открытыми глазами, а затем откинул назад голову и расхохотался.

— В вас действительно уживается много людей, и именно это делает вас неповторимой, — сказал он, странно взглянув на нее.

— Именно это говорила мне тебя Фиби.

— Вот видите! И вы ведь мирно с ней жили.

Элизабет молчала. Все снова было неправильно, он снова сбил ее с толку, и она не чувствовала ничего, кроме желания быть с ним, быть любимой им в последний раз, перед тем, как распрощаться навсегда.

Он смотрел на нее с улыбкой, полной значения, чувственной, манящей.

— Идите сюда, — еле слышно сказал он.

— Зачем?

— Вы задаете слишком много вопросов.

— Я хочу знать много ответов.

— Вы не намерены облегчить мне задачу, не так ли?

— А почему я должна облегчать вам ее? Вы ведь никогда этого не делали.

— Отлично. Я хочу, чтобы вы подошли ко мне просто потому, что я этого хочу. Я хочу обнять вас, Элизабет, — произнес он, поднимаясь и беря костыли. — Я хочу обнять вас и не отпускать до тех пор, пока вы не перестанете сопротивляться.

Ей стало страшно. Ужасно страшно, и она повернулась, чтобы убежать. Он вытянул вперед костыль, чтобы задержать ее.

— Не уходите, — попросил он.

Костыли упали на пол, его руки обвились вокруг нее.

— Зачем вам это? — спросила она, ощущая, как по ней пробегают судороги блаженства.

— Не знаю, — ответил он ласково, касаясь губами мочки ее уха. — Вы хотите, чтобы я перестал?

— Да, — ответила она беспомощно.

Он зарылся лицом в ее волосы, еще крепче прижал ее к своему снедаемому желаньем телу. Руки его расстегнули пуговицы ее сорочки.

— Отпустить вас непросто, — проговорил он, тяжело дыша.

Элизабет неожиданно почувствовала, что ее грудь, которую только что согревали его руки, холодит прохладный воздух. Она не понимала, почему какое-то странное напряжение сковало ее мышцы. Кровь лихорадочно стучала у нее в висках. Стараясь не смотреть на Тэвиса, она дотянулась до графина и налила в стакан портвейна.

— Я выпью у себя, — сказала она и, повернувшись, пошла к двери.

— Интересно… — произнес он.

— Что?

— Вы сказали сегодня, что мы не сможем начать сначала, — вот я и говорю, интересно.

— Ничего интересного, — ответила Элизабет безразлично. — Все ясно и так.

С этими словами она вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь.

Портвейн помог Элизабет, и она заснула. Но сон ее был беспокоен, она переворачивалась с боку на бок и, приоткрывая глаза, то и дело поглядывала на занавешенное окно, ожидая рассвета.

Шум окончательно разбудил ее, и, сев на кровати, Элизабет увидела, что перед ней, держа в руке подсвечник с горящей свечой, стоит Тэвис. Бояться было нечего, но сердце ее сильно застучало, и, не в силах ничего произнести, она, почти не дыша, вглядывалась в темноту.

Опиравшийся на костыли человек, которого она видела перед собой, был ее мужем.

— Чего вы хотите? Что вы делаете…

Не закончив фразы, она наблюдала, как он медленно подходит к ее кровати, не отрывая от нее взгляда. Глаза выдавали его намерения.

— Элизабет…

— Нет, — произнесла она, — я не…

— Не знаете сами, чего хотите, — договорил он вместо нее.

Элизабет вскочила с постели и хотела дотянуться до лежавшего на стуле халата. Их разделяло теперь совсем небольшое расстояние. Он взял подсвечник в левую руку и, протянув правую, стянул с ее плеч бретельки. Вначале одну, затем другую. Сорочка упала, обнажив ее до пояса, и теперь его рука легла ей на грудь.

— А теперь скажите, чего вы боялись. Скажите, что знали, что произойдет и что вы, как и я, не можете этого предотвратить. Ну, говорите же, — повторил он, лаская ее, — что вас пугает?

— Что вы вынудите меня заниматься любовью, — прошептала она, облизав пересохшие губы.

— Вы уверены? — спросил он, подталкивая ее к постели, — а может быть, дело не во мне, а в том, что вы боитесь мне это позволить?

— В том и другом… — сказала она, чувствуя, как ее спина касается матраца. — Любите меня, Тэвис.

Он поцеловал ее и, зажав ее подбородок между двумя пальцами, заставил шире разомкнуть губы. Страх, восторг и желанье охватили ее.

— Ч-черт, — неожиданно вырвалось у него, и, поняв, что ему мешает боль в ноге, она попыталась отстраниться, но он лишь крепче прижал ее к себе. — Я скажу, когда станет нестерпимо больно. Я знал, что ты этого хочешь, только не думал, что признаешься.

— Наши желания наконец совпали, — пробормотала она.

— Ты даже не представляешь себе, до чего ты права.

Все было так и не так, как тогда, на шлюпе. На этот раз Тэвис занимался любовью со своей женой. Ему не надо было спешить, и он дарил ей наслаждение и наслаждался сам много часов, узнавая ее тело и помогая ей познать свое. Каждая новая судорога блаженства казалась Элизабет более сладостной, чем предыдущая.