Элизабет Уолкер - Странный каприз

• Название: Странный каприз
• Автор: Элизабет Уолкер
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001167-9

Холодный суровый Бостон и жаркая Калифорния, приверженный традициям мужчина и экстравагантная женщина, бросающая вызов условностям, — что между ними общего? Но не зря говорят, что противоположности притягиваются. Энергия и фантазия Присциллы будят в Крейге Пинкни давно уснувшую радость жизни — а сумасбродной калифорнийке немногословный и сдержанный бостонец дарит уверенность в себе, которой ей так не хватает.

---

— Конечно, заберу, — отозвался он. — Заеду к вам по пути домой. По дороге мы с ним поужинаем вместе.

— Ты вечно его куда-то возишь…

— Лучше поужинать в ресторане, чем травить ребенка моей стряпней. К тому же, помнится, в холодильнике у меня хоть шаром покати.

— Ты говоришь, словно работающая мать.

«Много ты знаешь о работающих матерях…» — начал мысленно Крейг, но тут же оборвал себя. Хватит! Им больше нечего делить.

— Я буду у вас где-то через полчаса. Собери его вещи, ладно?

— Хорошо. Спасибо, Крейг. На выходные он останется с тобой?

— Конечно. Я знаю, чем его занять…

— Но учти, в воскресенье утром я его заберу. Я обещала съездить с ним к родителям.

«Как мило, — саркастически подумал Крейг. — И уже не в первый раз». Почему Моника старается разлучить его с сыном? Мстит? Или это просто невнимательность, нечуткость? Может быть, и он, не сознавая этого, делает то же самое?

— Хорошо, — со вздохом ответил он. — Скоро увидимся.

После развода Моника осталась в уэстонском доме — свадебном подарке ее родителей. Дом был ультрасовременным — весь из стекла и бетона. Крейг ни за что бы не согласился жить в таком месте, но Моника чувствовала себя в нем как рыба в воде. Не реже двух раз в неделю она устраивала приемы, а в остальные вечера приглашала подруг и соседей на чай или на партию в бридж.

Однажды, устав от присутствия посторонних, Крейг спросил напрямую, зачем Моника превращает дом в постоялый двор. Она ответила, что только на людях чувствует себя по-настоящему живой. И впервые Крейг понял, что это так и есть. При гостях Моника оживлялась, наедине с мужем потухала, становилась вялой и безразличной ко всему на свете, уныло бродила по дому, словно неприкаянное привидение, не в силах ни читать, ни даже смотреть телевизор. Тогда-то его угасающая любовь сменилась недоумением и жалостью. Затем на смену жалости пришло раздражение — и все пошло прахом.

Сгустились сумерки. Дом сиял приветливыми огнями, и на крыльце Крейг издали разглядел худенькую фигурку Майкла. Но, подъехав ближе, он услышал резкий голос Моники:

— Ради Бога, Майкл, закрой наконец дверь! Ты выстудишь весь дом!

— Папа приехал, — не оборачиваясь, тихо ответил мальчик.

Крейг вышел из машины и медленно поднялся по ступенькам. Как всегда, она чем-то недовольна, думал он. И никто не виноват, и ничего не изменишь. Он потрепал сына по плечу и вошел вместе с ним в дом, тщательно прикрыв дверь. По лестнице зацокали каблучки Моники, и Крейгу сразу вспомнилась Присцилла Ларсон. Впрочем, элегантное черное платье для коктейля, в котором появилась Моника, ничем не напоминало шмелиный наряд Присциллы. «Интересно, с кем она идет?» — подумал Крейг и тут же отбросил эту мысль — вокруг Моники всегда вьется достаточно поклонников.

От нее пахло незнакомыми духами, и глаза показались ему какими-то странными. «Может быть, изменила макияж?» — подумал Крейг, но тут же понял, что дело не в косметике, а в выражении. Такие глаза у Моники он видел много лет назад, когда ухаживал за ней. Тогда по их счастливому блеску он догадался, что Моника его любит… Что-то кольнуло в сердце, но Крейг подавил неуместную боль. Моника влюблена и счастлива. Что ж, дай ей Бог! А его это больше не касается.

— Ты чудесно выглядишь, — сказал он.

— Спасибо. А ты выглядишь усталым.

— Тяжелый день.

— У тебя все дни тяжелые. Может быть, пора сменить работу?

— Я люблю свое дело.

Он огляделся вокруг в поисках чемоданчика Майкла. Вон он, стоит на ступеньках. Сколько раз уже Крейг запихивал этот чемодан к себе в багажник? Сколько раз сам Майкл, словно чемодан, переходил из рук в руки — от отца к матери и обратно?

«Кажется, Майкл любит бывать со мной, — думал Крейг. — А раз так — можно и потерпеть».

— Папа, ты готов? — Майкл стоял у дверей в своей яркой курточке. Волосы у него были темные, а глаза серые — в отца. Он улыбался Крейгу, а тот молчал, не в силах совладать с внезапно нахлынувшей нежностью и грустью.

— Да, — ответил он наконец и, спустившись вниз, поправил на Майкле кепку, чтобы у мальчика не замерзли уши. — Желаю хорошо повеселиться, — обратился он к Монике.

— Постараюсь.

Она поцеловала сына на прощание и захлопнула за ними дверь.

Отец и сын сели в машину. Прежде чем заводить мотор, Крейг повернулся к Майклу.

— Что, у мамы новый приятель?

— Ага, — отозвался мальчик. — Все время здесь крутится. И сегодня он тоже был, только мама не хотела, чтобы ты его видел. Помнишь, как ты издевался над тем, предыдущим?

Крейг широко улыбнулся.

— Он того стоил! А этот как, получше?

— Да, этот вроде ничего. Он адвокат или кто-то в этом роде. Папа, а куда мы поедем?

— Куда хочешь, сынок.

Обычно Присцилла не швыряла деньги на ветер, но по случаю одержанной победы позволила себе пообедать в ресторане. Присцилла обедала одна, но не скучала в одиночестве: она любила рассматривать людей за соседними столиками, ловить обрывки чужих разговоров и додумывать для себя их истории.

В этот вечер за соседним столиком сидела, держась за руки, совсем юная пара: юноша и девушка не отрывали глаз друг от друга, и лица их были полны тревоги. «Что угрожает их любви? — задумалась Присцилла. — Родительские запреты? Денежные проблемы? Нежеланная беременность?» Присцилла не слышала ни слова из их тихого разговора, но по тому, как заулыбались они к концу ужина, как глаза их осветились радостью, она догадалась, что их любовь готова преодолеть все преграды.

И вдруг ей вспомнился Крейг Джеймс Пинкни-третий… Присцилла положила вилку и погрузилась в столь глубокую задумчивость, что официантка, давно уже пожиравшая завистливым взглядом ее наряд, вместо вертевшегося на языке вопроса: «Где вы купили такую шляпу?» — спросила, как Присцилла себя чувствует.

— Прекрасно, — ответила Присцилла. Отрешенное выражение исчезло с ее лица. — Просто великолепно.

Он просто зануда, говорила себе Присцилла. Чопорный и мрачный зануда. Однако есть в нем что-то неотразимо привлекательное… И, предлагая Присцилле беседу наедине, он скорее всего не имел в виду ничего такого. Но у Присциллы было твердое правило: не смешивать деловые отношения с личными. А мистер Пинкни одновременно раздражал и привлекал ее к себе. Это смущало ее и сбивало с толку.

Как он не похож на Перси! Бывший муж Присциллы одобрял любые проявления ее яркой индивидуальности и даже подначивал ее на самые рискованные эксперименты. Присцилла была счастлива — да и какая женщина не счастлива, когда любимый человек разделяет ее вкусы и увлечения?..

Слишком поздно она заметила, что Перси впал в эмоциональную зависимость от нее и уже не может обходиться без ее поддержки. Он бросил приличную, хорошо оплачиваемую работу и целыми днями околачивался у нее в магазине. Он изводил ее своими жалобами и требованием постоянного внимания, а Присцилла не могла понять, почему нормальный вроде бы мужчина, прожив несколько лет рядом с ней, превратился в беспомощного капризного недоросля.

Присцилла и Перси как будто поменялись ролями: она выходила на охоту в суровые каменные джунгли, он поддерживал огонь и обеспечивал ей домашний уют. Это было бы прекрасно, если бы Перси хоть что-то представлял сам по себе! И в конце концов Присцилла ушла — даже не ради себя, а ради него. Впрочем, на сегодняшний день прогресс был невелик: Перси беспрерывно попадал в какие-то переделки, ни на одной работе не удерживался больше месяца и надоедал ей постоянными письмами и звонками.

Удивительно, с какой скоростью он спустил деньги, заработанные Присциллой! Расставаясь, они продали дом и магазин и все честно поделили пополам. Присцилле до сих пор тошно становилось при мысли, что Перси не открыл, как обещал, собственного дела, даже не вложил деньги в какое-нибудь прибыльное предприятие — просто растратил. В то время Присцилле слишком тяжело было оставаться в Сан-Франциско — хотелось уехать куда-нибудь на край света. И она выбрала Бостон, где ее антикварный бизнес обещал успех. Пока что здесь она чувствовала себя чужестранкой, но надеялась, что когда-нибудь сможет назвать Новую Англию своим домом.

Присцилла уплатила по счету и наградила официантку, не отрывавшую глаз от ее шляпы, щедрыми чаевыми. От мистера Пинкни, ясно, она такого восхищения не дождется! Наверняка ему нравятся женщины в строгих синих костюмах или неотличимых друг от друга вечерних платьях. А у Присциллы ни одного делового костюма в гардеробе сроду не было! И правильно: одежда должна быть не костюмом, а нарядом. Если мистер Пинкни этого не понимает — тем хуже для него.

Вернувшись домой, Присцилла накормила свой зоопарк и задумалась. Праздничный вечер еще не кончен. Присцилла была слишком взбудоражена, чтобы устроиться у телевизора или взяться за чтение. До сих пор она полагала, что, заполучив дом, немедленно достанет блокнот и начнет разрабатывать план действий: подумает, какие части дома более всего нуждаются в переделке, где найти рабочих, сколько примерно это будет стоить… Но вместо этого вдруг обнаружила, что листает телефонную книгу в поисках номера мистера Пинкни.