Гайра Веселая - Судьба и книги Артема Веселого

• Название: Судьба и книги Артема Веселого
• Автор: Гайра Веселая
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 57784-0323-2

Артем Веселый (1899–1938) — русский советский писатель. Наиболее известное его произведение — роман о Гражданской войне «Россия, кровью умытая». Правдивое изображение исторических событий и яркая своеобразная стилистика поставили его в ряд выдающихся писателей 20–30-х годов. На тридцать девятом году жизни Артем Веселый был репрессирован органами НКВД и расстрелян. В документальном повествовании о жизни и творчестве писателя использованы архивные материалы, многие из которых публикуются впервые, отзывы критиков и читателей, воспоминания родных и друзей.

Книга написана дочерьми Артема Веселого — историком Гайрой Артемовной и филологом и литератором Заярой Артемовной. Предназначена для широкого круга читателей.

---

С твоими „Чапанами“[110] вышел такой казус. В одном месте из-за небрежности корректоров (а может быть это было сделано умышленно антисоветскими элементами?) вместо советская власть напечатано кулацкая власть. Остаток тиража книги задержали пока. Будут выдирать страницу, вклеят новую, а потом снова пустят в продажу. […]

Почему ты не хочешь печатать свои новые рассказы? Это напрасно. Впрочем, у тебя появились и другие странности — ты пишешь стихи. Уж, кой грех, не влюблен ли ты? 12

Гайра Веселая

Здравствуй, папочка!

Получила твое письмо[111]. Наши каникулы начинаются с 23 марта до 1 апреля.

Мы живем хорошо. Я начинаю заниматься по музыке с 20-го февраля.

У мамы сильно расшатаны нервы, и она ложится в больницу. Я и Заяра остаемся одни, хотя мама очень беспокоится, но мы решили быть самостоятельными. Мы участвуем в конкурсе на лучшее чтение стихов Пушкина (в Доме Писателей)[112].

Всё благополучно.

Целую Гайра.

Целую Заяра.

18 февраля 1937 г.

Федора Кирсановна Кочкурова

Артем, […] напиши, какую ты просил бумагу. Я куплю и тебе вышлю.

На даче у нас все хорошо, тихо и спокойно. Я все время жила там, а теперь, эти дни, хочу пожить в Москве. Снегу навалило много.

Артем, сообщаю тебе новость. Николай Васильевич[113] разошелся с Валей, забрал свой багаж и приехал к нам на дачу. Живет в комнате девочек[114]. Как ты советуешь — прописать его или отказать ему.

С приветом

мама.

Жду письма на Покровку.

22 февраля 1937 г

В Ялте Артем Веселый жил в том же доме отдыха, что и Паустовский; на второй неделе марта Артем поехал в Киев, а Паустовский в Москву. По пути Константин Георгиевич пишет письмо, из него видно, что Артем остался на Украине, чтобы посетить места, где разворачивается действие его исторического романа „Запорожцы“

Константин Паустовский

Малоярославец, 11 марта 1937 г.

Артем Иванович!

Есть серьезный разговор. По-моему, лучше начать маршрут не от Гомеля, а от Брянска вниз по Десне. Расстояние то же, а красоты больше в десять раз — Десна очень патриархальная, чистая, душистая река и гораздо глуше Сожи. Кроме того, на Десне Вы будете проходить мимо старинных городов — Трубчевска, Новгорода-Северского, что не бесполезно в рассуждении романа[115]. […]

Всего хорошего.

К. Паустовский

Георгий Карпов[116]

7 августа [1937]

Дорогой Артем Иванович!

Как жаль, что ты так далеко живешь от Ашхабада, да к тому ж еще шут знает, где разъезжаешь. Не отыскать!

После твоего отъезда я получил очень интересные документы, относящиеся к первому году гражданской войны в Туркмении (с июня 18 по июнь 19 г.). Прислал мне их бывший (в начале фронта) председатель политического штаба Закавказского фронта т. Панасюк. Всего около 1000 подлинников: боевые задания, распоряжения по транспорту, донесения в Ташкент — ЦИКу и Военному комиссару, переписка по вопросу использования пленных мадьяр (исключительно интересная часть из документов), записи разговоров (да каких разговоров!) по прямому проводу и так далее и тому подобное.

Кроме того, получил от бывшего командующего Закавказского фронта т. Тимошкова материал: копия доклада казачьего полковника Зайцева атаману Дутову о контрреволюции в Туркестане, копия записки английского генерала Малиессона, где он выгораживает себя и своих коллег от участия в расстреле 26-ти Бакинских комиссаров, и целый ряд подобных воспоминаний бывших людей, маленьких ростом, но с большими замашками.

Очень жалко, что так далеко живешь. Но я думаю, что после вторичного твоего приезда в Ашхабад и знакомства с материалом ты не ограничишься сценарием. Пойдешь дальше. А если не пойдешь, подтолкнем. Я, конечно, первый дам в загорбину.

Теперь просьба к тебе. Я получил от своего сотрудника, выехавшего в Москву, уведомление, что „Цветы Туркменистана“ печатаются.

Если будешь в издательстве у Беспалова или Кантора, то скажи им, что я смог бы подобрать коллектив человек из 5–7-ми для составления сборника туркменских сказок, рассказов, пословиц, поговорок, легенд и т. д. Размером примерно листов на 15–20. Материал, как ты сам видел и убедился, у нас имеется в достаточном количестве (до 300 печатных листов). Наша полиграф-промышленность хромает на обе ноги, и мы ни хрена не печатаем на месте.

Если у тебя предварительный сговор состоится, и вопрос будет решен в положительном смысле (если издательство отразит это дело в своем плане 1937–38 гг.), то я приеду в Москву зимой (январь-февраль 37 г.) и окончательно оформим это дело.

Правда, я очень загружен своими историческими делами, но жаль, и сердце, как говорят, щемит, когда видишь неиспользованную уйму ценностей.

Для того, чтобы организовать людей — на это у меня время найдется.

Будешь собираться ехать к нам, спланируй так, чтобы пробыть тебе здесь, в Ашхабаде, 20–30 дней. За это время ты сможешь ознакомиться с материалами. Организуем их перепечатку, часть расходов возьмем на смету института, часть за счет Туркмен-кино и т. д.).

Желаю успеха и бодрости.

Дружески жму руку

Г. Карпов

Ашхабад, Гоголевская 28, Институт истории.

Виктор Багров[117]

Дорогой Артем!

[…] Время проходит страшно бестолково. Все планы рушатся. Хотел в Москву съездить в октябре — не вышло, хотел много написать — не написал. Ты вправе меня всячески ругать за непостоянство. Беспокойств я тебе причинил уйму, а сам ничего не делал. Числа 10 хочу все же съездить в Москву. Если ничего не выйдет с „Пугачевым“[118]; так сделаю там кой-какие текущие дела. […]

Пока прощай.

Крепко жму руку. Твой Виктор».

[1937]

[Без даты]

Великодушный атамане!

Холопишка твой недостойный, худой казачишка Витька Багров челом бьет!

Достоин ли я очей твоих, достоин ли златоустых посланий твоих? — вопрошаю!

Обломай бунчук о мою голову, а я только вчерась прочел твою цидульку. Живу набегло. Вот-вот, как вернулся с Оренбургского степу.[…]

Напиши, не поскупись, все ли у тебя благополучно, здоров ли? Сердце мое чует, что невзгоды пронеслись над твоей головой, посылал тебе с В. Баныкиным поклоны, да он привез их обратно, не повидав тебя.

Плачу и радуюсь над Пушкиным уже третий день. После слез, говорят, становится легче. А то я совсем было запутался в сыром бору сырых матерьялов, злился, не умея слепить рыхлую глину в крепкий ком.

Теперь опять верится и надеется.

Пиши.

Целую тень волоса твоего, тень пыли от ног твоих.

Твой Виктор.

Не обижайся на шутки: стих напал.

Леонид Алексейчук

Здравствуйте, дорогой тов. Веселый!

В «Знамени» я прочитал Вашу «Седую песню» и был просто ошарашен ее красотой и душевностью. Дышать спокойно не мог, вдохновенный, и написал Вам восторженное и глупое письмо, но, к счастью, заметил, что оно глупое, и сегодня, прочитав «Реки огненные», «Дикое сердце», «В один хомут» и «Кочегар», решил написать другое.

Знаете, это же невообразимо хорошо, когда в твою жизнь входит новый писатель, да еще такой буйный и могучий, как Вы. Удивляюсь, почему Вас не переиздают, не экранизируют… Сейчас у нас о революции пишут, сюсюкая, прислюнивая торчащие вихры, причем все в конце или в середине встречаются с Лениным, и после этого уже прокисшего славословья почитать Ваши вещи было большим, здоровым наслаждением. Ну, о Вашем мастерстве и богатстве языка и говорить нечего. В «Реках огненных» — там еще озорства много, эти два морячка выписаны так сочно, что они нравятся больше, чем безликие «с новыми ветрами» в глазах. Зато в «Седой песне» Вы уже большущий мастер-сказитель. Вот уж действительно песня! Такой язык — только у Вас и Шолохова…

Примите от меня целую охапку искренних спасибо и пожеланий сложить не одну «Седую песню».

Если Вам не трудно, напишите, как Вы живете, почему мало пишете и пр.

С приветом

Леонид Алексейчук,

студент,

год рождения — 1937.

20 мая 1957 г. Киев.

Письма из детдома

Людмила Иосифовна Борисевич вспоминала, что вскоре после ареста Артема, приятельница дала ей совет: «„Люся, отвезла бы ты детей к отцу“ [в Минск]. Смысл ее слов дошел до меня только через два месяца, когда меня арестовали».

Внучка Людмилы Иосифовны и Артема Веселого Елена Говор[119] в 1988 году опубликовала письма Левы и Волги, переданные ей бабушкой, предварив их небольшим вступлением 14.

Маленькие авторы писем переживали. Их отец революционер, писатель Артем Веселый, был объявлен врагом народа и исчез. Мама, Людмила Иосифовна Борисевич, жила далеко-далеко в неведомых лагерях […]