Вишну Кхандекар - Король Яяти

• Название: Король Яяти
• Автор: Вишну Кхандекар
• Издательство: Известия
• Жанр: Проза
• Год: 1988

Опубликовано в журнале «Иностранная литература» №№ 5-7, 1988

Из рубрики «Авторы этого номера»

…Роман «Король Яяти» вышел в 1959 году. Писатель был удостоен за этот роман Национальной премии в 1960 г. и позднее крупнейшей литературной премии Индии «Гьянпитх».

---

Мать тихо плакала о Яти, явно позабыв обо мне. Было жутко оттого, что она сидела рядом, но не замечала меня.

Неожиданно она привлекла меня к себе.

— Сын, вдруг и ты уйдешь, как Яти… Яйю, мой мальчик, ребенок — это зеница материнского ока, Яйю…

— Нет, я не уйду, как Яти! Я не хочу, чтобы ты плакала из-за меня!

— Поклянись, что ты этого не сделаешь!

— Клянусь! Клянусь, я не уйду в отшельники.

Я и сейчас ясно помню ту ночь.

Нет, я не помню ни чувств моих тогда, ни мыслей. Одно лишь несомненно — в ту ночь я перестал быть ребенком. Я впервые понял горе. Я видел слезы, которые лились и лились из глаз матери, прежде лучившихся одной любовью ко мне. И ненависть я тоже познал в ту ночь, потому что безотчетно возненавидел причину страданий матери.

Исчезли сладкие детские сны. Я плохо спал ночами и помню сновидение — теперь оно вызывает улыбку, — которое часто видел тогда: я — король, весь мир моя держава, я скачу на коне по городам и селам и, где ни увижу святого, отшельника или паломника, хлещу его огромной плетью.

Той ночью я стал взрослым. И сказал себе, настанет час, я обязательно отыщу Яти, приведу его к матери и объявлю:

«Брат мой, по праву старшинства ты должен занять престол. Правь королевством, пусть будет все по справедливости. Пусть каждый исполняет свой долг — тогда всем будет хорошо. Твой долг — заботиться о благе государства».

В свои шесть лет я уже понимал, что я сын короля и что мне надлежит готовиться взойти на престол. Мне полагалось обучиться наукам и искусствам, соответствующим воинской касте и будущему моему сану. Отец выбрал для меня наставников.

Сначала наставники мне сильно не понравились, в особенности тот, кто обучал меня воинскому искусству, — человек громадного роста, с зычным голосом, совсем как злой великан из сказки. У меня все тело болело после занятий, я жаловался матери, но она была непреклонна — на все мои жалобы отвечала:

— Ты же будущий король!

И я научился повторять, словно молитву: я же король!

Меня стали учить приемам борьбы, а я в отчаянии думал, что никогда мне не уложить противника на лопатки, никогда не стать сильным и ловким.

Мой гуру подбадривал меня:

— В вашем возрасте, принц, я тоже был мягоньким, как масло, а теперь — пощупайте, железо мягче моих мышц.

… Шли годы, мне исполнилось четырнадцать. Однажды, случайно посмотревшись в зеркало, я удивился: мои плечи развернулись, тело налилось силой. Мне захотелось попробовать на ощупь мышцы; согнув руку, я коснулся ее щекой. В моем воображении всплыла статуя бога Индры — голова покоится на плече божественной Индрани, победоносный бог отдыхает после битвы с демоном засухи Вритрой.

Неясные ощущения туманили душу, пьянили ум, и я, должно быть, долго простоял перед зеркалом. Голос матери вывел меня из странного оцепенения. Мать с удивлением смотрела на меня.

— Значит, и мужчинам нравится смотреться в зеркало? Я думала, только женщины тщеславятся своей красотой! Но как ты вырос, маленький мой Яйю! Я со спины приняла было тебя за твоего отца… Иди, сын. Что король подумает, если увидит тебя перед зеркалом?

И повторила с какой-то недоуменной растерянностью:

— Как ты быстро вырос, сынок… Ростом уже с отца… — И, помолчав, добавила: — Вот я и избавлена от одной заботы.

Мне показалось, что мать готовится заплакать, и я поспешил прервать ее:

— Забота? Какие заботы у королевы Хастинапуры! Что ты, жена бедняка или жалкого слуги? Какие у тебя заботы?

— Ты забываешь, что я мать.

— Ты — моя мать, — произнес я горделиво, бросив взгляд в зеркало.

Мать перехватила взгляд и усмехнулась.

— Да, сын. Но кому судьба однажды поднесла чашу нектара, который обернулся ядом, тот живет в постоянном страхе.

Так мы опять заговорили о Яти.

— Пускай король меня отпустит, я мир переверну, но отыщу Яти, и он предстанет перед тобой.

— Как ты его отыщешь? Даже я могла бы не узнать его, если бы он вдруг возвратился. А ты ведь никогда не видел брата! Кто знает, где мой Яти, как он, каким зовется именем и жив ли вообще…

Голос ее сорвался. Яти оставил незаживающую рану в ее душе, особенно болезненную оттого, что боль так тщательно скрывалась. Отец никогда не произносил имя старшего сына, не упоминали его и другие. Я уже вырос, ездил на охоту, в деревнях люди собирались поглазеть на принца Яяти; со мною заговаривали, но никто ни разу не вспомнил о Яти. Будто не было у меня старшего брата, покинувшего дворец, чтоб стать святым отшельником.

— Сын, — сказала мать. — Ты уже совсем взрослый. И телом ты вырос, и сердцем созрел. Ты преуспел в науках и в воинском искусстве. Пора искать тебе невесту. Когда ты женишься, покой снизойдет на мое сердце. Я сегодня же поговорю с королем.

Отец был человеком покладистым и, если мать настаивала на чем-то, он всегда уступал.

Однажды один из моих наставников сказал отцу, что было бы хорошо, если б меня отправили пожить в обитель. Отец сразу согласился.

— Юное деревце для роста нуждается и в дожде и в солнце, — сказал он. — Пускай принц Яяти побудет в уединении ашрама.

Разговор происходил в моем присутствии, но я не посмел вмешаться, закричать, что не хочу в ашрам и что мать тоже не захочет отпустить меня туда.

С тех пор как я себя помню, во мне вызывал отвращение вид обросших, одичалых бродячих садху. Как мог Яти причинить столько страданий матери ради того, чтоб стать одним из них? Я не понимал брата… Еще я никак не мог взять в толк, почему Шиве так нравились добровольные мучения всяких отшельников, почему в награду он давал им силу благословлять или проклинать. Мои гуру учили меня преклоняться перед красотой и силой, но в обителях не чтили эти качества. Напротив, для всех этих святых в ашрамах умерщвление плоти было пятой Ведой — вдобавок к четырем, которые они бормотали с утра до ночи. Лесные плоды и коренья составляли их изысканные яства, пение молитв заменяло им боевые кличи. Пещеры и жалкие хижины были их дворцами, а резание овощей к обеду, должно быть, приравнивалось к охотничьим забавам. Рядом с женщинами их ашрама чумазая дворцовая служанка выглядела небесной танцовщицей. Зачем мне, принцу Яяти, ездить в обитель?

Однако и на другой день мой наставник говорил с отцом о пользе, которую даст моему воспитанию общение с людьми духа, а я, притаившись за дверью, трепетал от страха, как бы отец не приказал мне немедля собираться в путь.

Мое сердце заколотилось, когда отец, вздохнув, сказал:

— Согласен, Яяти было бы полезно пожить в обители, но королева не желает этого.

— Принц Яяти неспокоен, — вздохнул и наставник.

Я действительно не знал покоя — ни днем ни ночью. Мне каждую ночь снились яростные сны, в которых боги отважно сражались с демонами. Мой дед — непобедимый воитель Пурурава, о подвигах которого сложены легенды. Я часто слышал их и многие знал с детства на память. Больше всего мне нравилась история о том, как Пурурава заставил небесную деву Урваси полюбить его и стать женою смертного. Храм, воздвигнутый в честь трех огненных приношений Пуруравы, был украшением Хастинапуры, и всякий раз, бывая в храме, я заново упивался дедовыми подвигами.

Так прекрасна была небесная дева Урваси, что поссорились из-за нее бог дневного света с богом ночной тьмы. Урваси была изгнана на землю, и там добился ее любви смертный — мой дед, отважный король Пурурава. Урваси полюбила смельчака и стала его женой.

С небес сошедшая апсара и дед мой Пурурава жили в любви и счастье, но скучен стал горний двор богов без смеха и проказ Урваси, и решили небожители-гандхарвы их разлучить. Они подстроили так, что Урваси исчезла, а безутешный Пурурава ушел скитаться б поисках любимой. В конце концов гандхарвы сжалились над Пуруравой и, дав ему горшок с огнем, велели разделить огонь натрое и совершить приношение с мыслью об Урваси. Дед усомнился в честности гандхарвов и оставил их горшок в лесу, но потом, не выдержав, бросился обратно. Огонь уже погас, но из горшка тянулись к небу два деревца. Пурурава потер их друг о друга и сам добыл небесный огонь. С тех самых пор вошло в обычай возжигать по три огня: один — для домашних приношений, второй — для храмовых, а третий — в честь счастливых свершений.

Соединился Пурурава с возлюбленной своей Урваси и долго правил обширным королевством.

Знал я, например, что явились однажды деду Дхарма-праведность, Артха-выгода и Кама-страсть; никого из них не отверг Пурурава, только ниже всего склонился он перед Дхармой. Артха и Кама засмеялись, пообещав показать деду, как велико их могущество, а Дхарма предрекла долгую жизнь Пурураве и власть над многими землями его потомкам.

Сын его Нахуша, мой отец, прославился в сражениях. Еще совсем молодым он разгромил воинство темнокожих дасью. А потом выступил против самих богов и даже правил владениями Индры. Я горел желанием умножить славу предков, но мать твердо решила женить меня.