Вольдемар Балязин - Горестная судьба Брауншвейгской фамилии (Браки Романовых)

• Название: Горестная судьба Брауншвейгской фамилии (Браки Романовых)
• Автор: Вольдемар Балязин
• Жанр: История

---

Итак, бездетная Российская императрица, державная тетка, Елизавета Петровна, решила, что прежде, чем произойдет коронация, к ней в Петербург приедет ее племянник, внук Петра I, потенциальный русский император, а ныне круглый сирота, но наследственный Гольштейн-Готторпский герцог Карл-Петр-Ульрих.

Будущий российский император в детстве был очень несчастен. Мать он не помнил, а отец его скончался, когда Петру было одиннадцать лет. Чтобы пристроить сироту хоть куда-нибудь, Петра отправили к его дальнему родственнику в Любек, где этот человек занимал епископскую кафедру. Епископ дал в наставники мальчику двух учителей - фон Брюммера и Берггольца. Оба этих наставника были невежды, пьяницы и грубияны. Они часто били мальчика, держали его на хлебе и воде, а то и просто морили голодом, ставя на колени в угол столовой, откуда он наблюдал за тем, как проходит обед.

Если же Петр крал из кухни кусок хлеба, то к экзекуции добавлялось и нечто новое: поставив принца на колени, в руки ему давали пучок розог, а на шею вешали рисунок, на коем был изображен осел.

Из-за этого Петр рос худым, болезненным, запуганным и начисто лишенным чувства собственного достоинства. Ко всем прочему он стал лжив и патологически хвастлив. Учителя, порой пребывавшие в добром расположении духа, приучили своего воспитанника к спиртному, и он пристрастился к питию почти с детства, предпочитая всем прочим общество кучеров, лакеев, слуг и служанок, которых трудно было считать скромными или добродетельными. Из-за этого он не любил учиться, а все время посвящал забавам и потехам. Любимым его занятием были игры с оловянными солдатиками, а любимым зрелищем пожары. Впоследствии эта страсть стала почти маниакальной: став Великим князем Петр Федорович велел будить себя даже среди ночи, лишь бы не пропустить очередного пожара.

И вдруг этому праздному и бездеятельному времяпрепровождению пришел конец.

Как только на российский престол взошла Елизавета, Петру было велено начинать изучение русского языка и православных канонов, которые стали ему преподавать два приехавших из России наставника. Однако дело заглохло в самом начале, потому что возникло предположение, что Петра ждет не российский трон, а шведский, так как по матери он был внуком Петра I, а по отцу - внуком сестры шведского короля Карла XII. По-видимому, именно на его примере природа решила убедительно продемонстрировать очевидность того постулата, что на потомках великих людей она отдыхает.

Не успел несчастный принц взяться за шведский язык и протестантский катехизис, как Фортуна вновь обернулась к нему лицом - в конце 1741 года его судьба была окончательно решена - Петра ждала Россия.

Приезд Карла-Петра-Ульриха в Россию

В январе 1742 года он въехал в Петербург под радостные клики тысяч людей, устроивших ему торжественную и теплую встречу.

Карла-Петра-Ульриха начали сразу же обучать русскому языку и догматам православного вероисповедания, причем, во втором случае дело было поручено высокообразованному священнику, хорошо знавшему немецкий язык.

А пока принц с великим трудом и со столь же великой неохотой занимался науками, началась подготовка к коронации его августейшей тетки Елизаветы, которая по традиции, должна была происходить в Москве.

28 февраля 1742 года Елизавета торжественно въехала в Москву, а коронация состоялась через два месяца - 25 апреля. В этот же день Алексей Разумовский стал кавалером ордена Андрея Первозванного и обер-егермейстером.

Гендриковы, Ефимовские, Петр Михайлович Бестужев-Рюмин и два его сына - вице-канцлер Алексей Петрович и обер-гофмаршал Михаил Петрович получили графские титулы, а секретарь Елизаветы Петровны, Иван Антонович Черкасский, стал бароном.

Вскоре после коронации Елизавета Петровна без всякой помпы обвенчалась с Разумовским в бедной небольшой церковке подмосковного села Перово. Обряд венчания произвел ее духовник Федор Яковлевич Дубянский, очень образованный богослов, пользовавшийся большим уважением у набожной императрицы.

После того, как венчание было окончено, Елизавета Петровна зашла к местному священнику в дом, выпила с ним и с попадьей чаю, а выходя из дома, сказала Алексею Григорьевичу Разумовскому - теперь уже ее законному, венчанному мужу, что она хочет познакомиться со своей свекровью - Натальей Демьяновной, овдовевшей крестьянкой, содержавшей корчму неподалеку от города Глухова, и велела послать за нею карету.

Необыкновенная история,

произошедшая в Глухове и Петербурге

Три сестры Алексея Григорьевича - Агафья, Анна и Вера, и младший брат Кирилл жили в Черниговской губернии, в Козелецком уезде, на хуторе Лемеши вместе с матерью Натальей Демьяновной. Мать держала шинок, Кирилл пас скотину, а сестры все были замужем за местными: Агафья - за ткачом Будлянским, Анна - за закройщиком Закревским, а Вера - за казаком Дараганом.

Когда в Лемеши прибыл целый кортеж придворных карет, изумлению хуторян не было предела.

- Где живет здесь госпожа Разумовская? - спросили приехавшие.

- У нас никогда не было такой пани, а есть, ваша милость, вдова Розумиха, шинкарка, - по-украински отвечали хуторяне.

Когда же Наталья Демьяновна вышла к ним, то приехавшие поднесли ей богатые подарки и среди прочего - соболью шубу. Затем они стали просить ее вместе со всеми детьми поехать в Москву, к сыну.

- Люди добрые, не насмехайтесь надо мною, что я вам плохого сделала? отвечала Наталья Демьяновна, в глубине души уже веря случившемуся, потому что кое-какие слухи все же доходили до нее.

Тогда она постелила соболью шубу у порога своей хаты, посадила на нее родных - и дочерей, и зятьев, и кумовьев, и сватьев со свахами, выпила с ними горилки - "погладить дорожку, шоб ровна була", - и обрядившись во все самое лучшее, отправилась в Москву, где после коронации все еще оставался двор.

Почтительный сын выехал ей навстречу и в нескольких верстах от Москвы увидел знакомые ему кареты. Он приказал остановить собственный экипаж и пошел навстречу матери, одетый в расшитый золотом камергерский мундир, в белом пудренном парике, в чулках и туфлях, при шпаге и орденской ленте. Когда возница, увидев Разумовского, остановил карету Натальи Демьяновны, она, выглянув в окно, не узнала в подошедшем вельможе своего некогда бородатого сына, носившего широкие казацкие шаровары да бедную свитку.

А когда поняла, кто это, то от счастья заплакала.

Разумовский обнял маменьку и, пересадив в свою карету, повез в Москву. По дороге он наказал Наталье Демьяновне при встрече с невесткой не чиниться, а помнить, что Елизавета не только невестка, но и российская императрица, дочь Петра Великого.

Наталья Демьяновна была женщиной умной и дала слово, что проявит к Лизаньке всяческую почтительность.

В Москве императрица занимала Лефортовский дворец, имевший высокое парадное крыльцо в два марша.

Наталья Демьяновна обмерла, когда двое придворных, бережно взяв ее под руки, повели к огромной резной двери мимо великанов-лакеев, одетых в затканные серебром ливреи и стоявших двумя рядами на лестнице. (Потом свекровь императрицы признавалась, что приняла их всех за генералов, - так богат был их наряд и такими важными они ей показались).

Сопровождавшие Наталью Демьяновну придворные, ввели ее в маленькую комнатку и передали в руки женщин-служанок. А те попросили ее, самым вежливым образом, снять роскошную, расшитую шелками кофту, и прекрасную новую юбку, а также и дорогие модные черевички, сказав, что все это для встречи с государыней непригодно, а взамен почтительно настояли, чтоб надела она все другое - обруч и каркас из китового уса, на который они тут же ловко натянули неимоверно широкую златотканную юбку, столь же прелестную кофту-некофту, на руки надели ей высокие, до локтей, белые перчатки, на ноги - золотые черевички, и, в довершение всего на голову водрузили высокий белый парик, усыпанный пудрой.

После того нарумянили щеки, насурмили брови, покрасили губы и повели по еще одной - теперь уже внутренней парадной лестнице - во дворец.

Нужно отметить, что в комнатке, где Наталью Демьяновну обряжали, не было зеркала и ловкие женщины сделали все это без его помощи.

На новой лестнице стояли такие же "генералы", что и перед входом во дворец, и Наталья Демьяновна, совсем уж оробев, подошла к еще одной огромной двери.

Ах, как не хватало ей сына, который, будь он рядом, успокоил бы ее и все объяснил! Но Алешеньки не было. Оставив ее у ловких служанок, он сказал, что уходит к государыне и вместе с нею выйдет к маменьке, когда Лизанька будет готова к встрече.

Двое лакеев медленно и торжественно, будто царские врата на Пасху, раскрыли перед Натальей Демьяновной двери, и деревенская шинкарка вошла в огромный зал сказочной красоты. Она в мгновение ока оглядела сверкающий паркет, огромные окна, расписанный летящими ангелами и прелестными женами потолок и, вдруг увидела, что прямо напротив нее, в другой стороне зала, стоит императрица - в златотканном платье, золотых туфельках, в белых, до локтя, перчатках и высоком - волосок к волоску - парике. Издали Наталья Демьяновна не разобрала красива ли ее невестка, увидела только широкие черные брови и румяна во всю щеку.