Наталья Павлищева - Екатерина Великая. Первая любовь Императрицы

• Название: Екатерина Великая. Первая любовь Императрицы
• Автор: Наталья Павлищева
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-72039-2

К премьере любовно-исторического телесериала «Екатерина Великая»! Волнующий роман о первой любви и восшествии на престол величайшей из русских императриц, чье царствование заслужило славу «золотого века». «Я забыл, что есть Сибирь», — записал в дневнике Станислав Понятовский после первой ночи с Екатериной, которая тогда еще не избавилась от ничтожного супруга. Этот бурный роман мог стать для нее самоубийством — но в отличие от своего фаворита Екатерина не боялась ни Сибири, ни мужа, ни черта, умела любить безоглядно, с риском для жизни, и готова была потерять от любви голову даже в буквальном смысле слова. О времена, о нравы! Великая княгиня бегает на свидания к любовнику, переодевшись в мужское платье; наследник престола во всеуслышанье заявляет о неверности супруги, но ее фаворит оказывается не в Сибири, а на польском троне. А сама «изменщица» свергает мужа и примеряет корону Российской империи!

---

Их встретили загодя, от этой встречи голова пошла кругом.

От Митавы до границы почтовых станций уже не было, пришлось брать лошадей и даже сани у местных крестьян, потому и кутаться во все, что нашлось под рукой, — шубейки у принцесс оказались для русских холодов куцеваты. Выглядели путешественницы не слишком презентабельно.

Увидев впереди толпу, Иоганна откровенно занервничала, но провожавший их от Митавы русский полковник Воейков успокоил:

— Вас встречает рижский вице-губернатор князь Долгорукий.

Русские все делали с размахом, приказано встретить достойно — встретили. Только это «достойно» немецкими принцессами и рижским вице-губернатором понималось по-разному. Русские все делали с размахом, непривычным для немецких принцесс.

Сани остановились, не доехав до блестевшей на солнце золотой придворной кареты, с окнами из хрусталя. Фрикен мысленно ахнула: как в сказке про Золушку! Оставалось только надеяться, что карета не превратится через пару часов в тыкву…

Не превратилась: карета, Долгорукий, эскадрон кирасир в черных плащах, восседавших на отборных рыжих лошадях, множество саней сопровождающих, звон бубенцов и даже роскошные шубы на собольем меху, преподнесенные гостям от имени императрицы, чтобы не замерзли в дороге, — все было настоящим, хотя казалось совершенно нереальным.

Им помогли перебраться в императорскую карету, перетащить немногочисленные вещи (снова выглядели, как бедные родственницы!) и тронулись в путь к Риге. Роскошнейшие шубы на плечах, каких не бывало даже при дворе императора Фридриха, обтянутые шелком сиденья кареты на полозьях (чтобы ехать по снегу быстрее), эскорт — все казалось сном, ожившей сказкой. Но это было только начало. В Риге их встретил не просто перезвон церковных колоколов, весь город высыпал на улицы, раздавалась пушечная пальба, приветственные крики, музыка полковых оркестров… Все смешалось в единый шум, блеск, от которого просто кружилась голова…

К изумлению Иоганны и Фрикен, встречающие говорили по-французски едва ли не лучше их самих, многие понимали и немецкий, все были ласковы, предусмотрительны, вежливы… Никаких медведей на улицах, никакого дикарства.

Генерал-аншеф Салтыков, приветствовавший их в Риге и сопровождавший до Петербурга, в красивом большом парике, кафтан на нем отменного покроя, вовсе не старомодный, с бриллиантовыми пуговицами, причем этих кафтанов несколько (трижды менял за день!), и пуговицы на всех разные, но не менее богатые…

Богатым здесь было все: наряды встречавших, кареты, даже лошади у кирасиров…

Передохнули в Риге и отправились в Петербург. Императрица с наследником были в Москве, и Елизавета Петровна приглашала путешественниц туда, но сначала решено передохнуть в столице.

Петербург показался шпилем Адмиралтейства и еще высоченным шпилем какого-то собора. Салтыков объяснил, что это Петропавловская крепость, а шпиль ее соборный… Его последние слова потонули в пальбе пушек — путешественниц приветствовали с крепостных бастионов. У высокого крыльца Зимнего дворца их встречал санкт-петербургский вице-губернатор князь Репнин со свитой. Солнечные зайчики, отражавшиеся от золота и бриллиантов на их нарядах, слепили глаза.

К Иоганне с дочерью приставлены четыре фрейлины, которые тут же сообщили, что им необходимо «приспособиться к русской моде», а посему надлежит перемерить несколько нарядов, чтобы определить, какие подойдут. Никакого различия в моде не было, русский двор одет по последней парижской моде, но императрица, видно, хорошо знала положение финансовых дел в Цербсте, а потому давала возможность Иоганне с дочерью приодеться, чтобы не выглядеть бедновато на фоне блеска двора.

Таких нарядов у Фрикен не было никогда в жизни! Мать старательно делала вид, что их багаж с платьями просто постигло несчастье — затонул, а потому они вынуждены принимать предложенное по-родственному Елизаветой Петровной. Фрейлины соглашались, щебетали вокруг, но было видно, что они все понимают.

Наконец двинулись в Москву. Обоз из тридцати роскошных саней — это сопровождение принцесс. Но Иоганна и Фрикен уже ничему не удивлялись, такое внимание стало привычным, к хорошему вообще привыкаешь быстро.

Главная дорога государства, по которой часто ездила императрица, — очень широкая, тщательно выровненная, даже выглаженная, освещена множеством костров, чтобы ехать можно и затемно. По пути не просто почтовые станции — путевые дворцы, в которых всегда ждут ужин и перины для сна. Сказка продолжалась…

В Москву прибыли уже вечером, но в Головинском дворце их ждали.

Едва успели сбросить шубы, как примчался великий князь. Петр за те годы, что мать и дочь его не видели, немного вырос, но мало изменился. Он был все так же неуклюж и угловат, но весьма обрадован приездом родных, о чем немедленно сообщил по-немецки:

— Как я рад вашему приезду! Я хотел скакать вам навстречу, но тетя не пустила!

Фрикен смотрела на своего возможного жениха и дивилась: куда девался тот зажатый, несмелый узкоплечий мальчик из Эйтина? Плечи не стали шире, хотя он, конечно, вырос и окреп, но дело не в том. Петер стал уверенней, он чувствовал свое новое положение, заботу и почти преклонение окружающих (еще бы — наследник престола!). Фрикен поняла: это из-за того, что с ним хорошо обходятся, наверняка здесь никакого гороха и розог. Девочке понравилось.

Но тут пришел скороход от императрицы, зовущей в свои покои.

— Но мы не переодеты! — в отчаянье вскрикнула Иоганна.

Слуга в богато расшитом золотом кафтане низко поклонился:

— Велено, как есть…

Фрикен почему-то подумала, что если уж у слуг позумент золотой…

Иоганна, выполняя требования придворного этикета, быстро произносила заготовленную для императрицы речь, а София-Фредерика исподтишка разглядывала Елизавету Петровну. Императрица, по одному мановению руки которой их жизнь была превращена в сказку, выглядела соответственно — доброй феей. Она была удивительно красива, полноватая, но мягкая и грациозная, особенно хороши лучистые светло-синие глаза. Фрикен подумала: жаль, что племянник совсем не похож на тетушку. Живая, легкая, со здоровым (пока еще) румянцем, алыми красивой формы губами, Елизавета Петровна была удивительно приветлива, спокойно выслушала сбивчивую речь родственницы, ответила на отменном французском, что очень рада приезду и ее намерения останутся такими же, расцеловала обеих принцесс в щеки и пригласила пить чай.

— Княгиня, как вы похожи на своего брата!

Ее прекрасные глаза затуманились слезами. Иоганна действительно была похожа на Карла, но об этом давно забыла, Карл умер много лет назад, и сестра не вспоминала бы о нем, если бы не российская императрица.

Потом они пили чай втроем, Елизавета Петровна то и дело переводила разговор на Софию-Фредерику, которая интересовала ее куда больше берлинских придворных связей ее матери, о которых Иоганна все пыталась намекать императрице. Правительнице понравился французский язык девочки, она откровенно сказала, что для того, чтобы стать невестой великого князя, нужно многому научиться:

— Небось не к одной тебе сие требование, князюшка тоже от учебы не бегает, за уроками сидит ежедневно. Нужно русский выучить непременно. При дворе можешь говорить по-французски, но с людьми — по-русски, в России не любят тех, кто нашего языка не знает.

Фрикен смотрела на красивую доброжелательную женщину во все глаза, время от времени кивая, казалось, девочка впитывает каждое слово, каждый звук. Императрица даже чуть смутилась:

— Мучить тебя занятиями не станут, я распоряжусь, да только прилежание все равно нужно.

Иоганна просто не могла дольше сидеть неприметно, вмешалась:

— Прилежанием София славится. Все, что полагалось, учила добросовестно. — Видно, вспомнила набор этих самых уроков, чуть смущенно уточнила: — Не все, что ей преподавали, нужно при русском дворе… Но читать принцесса любит очень!

— Это очень хорошо. А еще непременное условие венчания — переход в православную веру.

Девочка почти с ужасом посмотрела на мать. Перед отъездом отец вручил ей большущую записку о том, что должна и чего не должна делать дочь в далекой чужой стране. Первой из этих «не должна» была перемена веры. Именно из-за православия Христиан-Август и был против предстоящего брака. Императрица, видно, все поняла, ее ласковая рука легла на пальчики девочки:

— Никто неволить не станет. Приставлю к тебе умного человека, который все объяснит, примешь душой веру — значит, крестишься, а на нет и суда нет.

Мать с дочерью не поняли выражения, Елизавета Петровна объяснила.

— Князь Петр не слишком усерден был в изучении основ православия, крестился, больше чтоб мне угодить, ты, девочка, вижу, разумная, постарайся понять и принять. Отличия с лютеранством в символах веры нет, только в обрядах, а православные обряды красивы и душевны. Но навязывать не стану.