Красная Шкапочка - Наследники Скорби

• Название: Наследники Скорби
• Автор: Красная Шкапочка
• Жанр: Фэнтези

Быть человеком или остаться зверем? То всяк для себя решает сам. Вот только за тебя выбор сделали другие. Им все равно, что ты не хочешь становиться свирепым чудовищем. Им все равно, что ты забудешь свою прежнюю жизнь. Им не жаль оставить тебя один на один с Жаждой. Жаждой, которой нет сильнее. Неутолимой. Свирепой. Жаждой крови. И можно ли не сойти с ума, если однажды заснувшая память очнется, и вдруг вспомнишь, как твои клыки сжимались на горле родного человека? Есть ли этому прощение? И можно ли найти слова, чтобы объяснить людям: ты такой же, как они. Просто… для того чтобы жить, тебе нужна их кровь.

---

— Вернулась никак, девка, — озадачился старый кузнец. — Да разве ж может баба ратоборцем стать? Ладно там целителем, но чтоб воем?… Не углядел, поди, малец-то.

— Слышь, Стрел, — повернулся дед к мальчишке. — Чужин-то девка или парень?

— Парень, деда! Острижен коротко, да в портах. И с мечом!

— Видать весть привез, что сгибла девка, — покачал головой Нерун. — Жалко Остриковых, вторую дочь теряют.

С этими словами, староста вытер потный лоб рукавом, махнул старшому сыну, мол, собирайтесь, а сам поспешил обратно к деревне.

Эх, не вовремя Встрешник принес вестника. Только вон хлысты заготовили, работа в разгаре, а теперь бросай все и беги. Но дело старосты насельнику Цитадели почет и уважение оказать, обогреть, накормить, дать роздых, да лошадь переменить, ежели потребуется. Все это промелькнуло в голове у деревенского головы, покуда он отряжал внучка бежать до дому с наказом топить баню и накрывать стол. Гостя знатного приветить по всей правде надобно.

***

После просторных мыльней в бане показалось тесно и темно. Париться Лесане не хотелось, поэтому она распахнула дверь, плеснула в ушат воды и стала шарить по склизлым лавкам, ища мыльный корень. Молодшая тем временем все возилась в предбаннике, раздеваясь, да расплетая косу. Вот скрипнули мокрые половицы под легкими шагами, и сзади раздалось громкое: "Ой!"

Стояна вошла в баню и теперь с неприкрытым ужасом смотрела на спину сестры.

— Чего ты? — обернулась та.

Девушка подошла и кончиками подрагивающих пальцев нерешительно коснулась уродливого шрама на спине старшей. Будто выгрызли из живой плоти кусок мяса…

— Да не бойся, — мягко сказала Лесана. — Зажило уж. Давно не болит. Это мне упырь на память оставил, чтобы навек запомнила: нежити спину казать нельзя.

— Как же вытерпела ты… — в синих глазах, обрамленных длинными ресницами, заблестели слезы.

— От такого не умирают, — пожала плечами девушка и начала намыливать стриженую голову.

— Давай помогу, — сунулась Стояна.

— Не надо, — отстранилась сестра. — Я уж сама. Привыкла.

Младшая покорно отступила, прижав руки к высокой полной груди. У Лесаны сжалось сердце. Какая она была красивая! Стройная, юная, со сметанно-белым телом, округлыми бедрами и мягким животом. А волосы — тяжелой волной до самых колен… Старшая Юрдоновна опустила голову в ушат с водой, стараясь заглушить внезапно проснувшуюся в сердце тоску.

А Стояна, неуверенно натирала мыльным корнем лыковое мочало и старалась не глядеть на сестру — смущалась. Была та поджарая, словно переярок и жилы так крепко перевивали все тело, что можно было глазами отыскать каждую. Коснуться же и вовсе страшно — на ощупь казалась Лесана жесткой, словно деревяшка. А от того, как двигались при малейшем движении на ее теле мышцы, похожие на ремни, и вовсе становилось не по себе.

Вроде была она девкой: с грудью и бедрами, да только… Ничего от девки кроме первородства не имела будто. От такой, пожалуй, стрела, как от камня отскочит, и нож соскользнет, не поранив. Подумала так Стешка и тут же усовестилась, краем глаза глядя на рубцы старых ран.

А еще размышляла меньшая о том, что вот сейчас намоются они и сестрица вновь облачится в порты и рубаху мужскую. Как за ворота с ней показаться? Срам-то какой… И снова стыд затопил душу.

***

Нерун шикнув на ватагу детворы, что отиралась возле забора Остриковичей, зашел на двор. В глаза сразу бросилось, как из бани выходят парень и девка. Да не просто парень — вой Цитадели и не просто девка, а Стояна.

У старого кузнеца потемнело в глазах. Не бывало такого прежде, чтобы колдуны портили девок да еще средь бела дня на глазах почитай едва ли ни целой веси! Староста уже набрал было в грудь воздуху, чтобы призвать охальника к совести, но подавился собственным гневом, когда чужин метнул на него пронзительный, полный предостережения взгляд.

— Здрав будь, дядька Нерун, — поклонилась молодшая Остриковна.

Колдун, стоящий рядом, поясницу гнуть, само собой, не стал. А деревенский голова отчего-то растерялся и застыл, разглядывая незнакомца. Высокий, прямой. Цену себе знает. Не богатырь. Кость тонкая, плечи узкие, но сразу видно — вдарит, зубов не соберешь. Лицо скуластое. Молодое. Взгляд синих глаз тяжелый. И тут что-то промелькнуло в памяти… Вроде у старшой дочери Остриковичей такие же глаза были. Неужто и правда она?

— Лесана? — Нерун все еще не верил, что этот парень — дочь Юрдона.

— Она самая, — спокойно ответила девушка. — Не признал что ли?

Староста пропустил мимо ушей, что парень, оказавшийся девкой, не назвал его дядькой. Сердце сжала тревога. Что Хранителей обманывать, сто раз он их возблагодарил, когда крефф девку увез. Не пара она Мируте была. Семья — голь перекатная, приданого никакого, всего добра — коса русая. Он и думать про нее забыл. А она вернулась.

Ну как прознает вдруг, что до последнего он медлил сватов засылать? Ну как мстить надумает? Не гляди, что в порты обрядилась, да меч носит, умишко-то бабский остался, чего уж там… А у Мируты жена на сносях, да дочь подрастает, радует деда. Спаси Хранители от гнева невесты обиженной, да еще колдуньи. Весь род под корень изведет, и управы не сыщешь. Ежели только напомнить ей, что не чужие они люди — соотчичи все ж. Да и бабки его и Юрдона вроде по родству кровные были.

Лесана, видя как староста хмурится, внезапно поняла, что за думы его тяготят. От этих мыслей ей сделалось смешно. Неужто и впрямь думает, она по его Мируте до сего дня убивается? Ну не дурак ли?

— Идем в дом, грамоту отдам, — отчего-то девушке захотелось, чтоб Нерун побыстрее ушел. Не нравилось, что мужик в летах смотрит на нее, словно на уродливую: испуганно и с опаской. Боится, что кинется. Боится, что опозорит. Противно-то как.

Видать, их заметили. Иначе с чего бы это родители встречали на пороге горницы? Юрдон и Млада по привычке поклонились, неодобрительно косясь на старшую дочь. Одежу она не сменила, а про вежество и вовсе позабыла будто. Хорошо хоть меч обратно за спину не приладила, только нож у пояса оставила. Млада поставив на стол кринку с квасом, утянула с собой Стояну, чтобы не слушала да и не видела, как деревенского голову сестрица родная почетом обносит.

Отец завел разговор о Неруновом житье-бытье — как валят лес, как дела в кузне, не болеет ли кто из внуков, здорова ли сноха непраздная?

А Лесане пуще неволи не хотелось сидеть в душной избе да разводить треп по чину.

— Ты, отец, не забыл, зачем староста пришел? — устав от порожней болтовни спросила дочь.

Юрдон нервно дернул кадыком. Он-то не забыл, но не по порядку это. Вперед о делах насущных поговорить надо, о ближних справиться, а уж потом только к делу переходить. Но, видать, в Цитадели все иначе. Тяжко такое знание давалось. И срамно было мужику, что дочь — немужняя даже — может отцу приказать, а он и слова поперек не скажи. Да только с обережницей не поспоришь.

Лесана тем временем протянула старосте грамоту. Нерун неторопливо развернул ее и уставился в ровные письмена. Читать он не умел, но знак Цитадели — сорока, тисненная на деревянной привеске — был знаком каждому. Пошевелив для пущей важности губами, староста бережно свернул грамотку и убрал за пазуху.

— Все понял, что написано, или прочесть? — Лесана знала — в деревне грамотеев не было.

— Ты письмена разумеешь? — ахнули мужики.

— Выучили, — сухо ответила девушка.

Отец было сунулся спросить зачем девке этакие знания, но стушевался, вспомнил, что по приезде всякий насельник Цитадели внимательно изучал все свитки, хранящиеся в веси. А иной раз делал в них и пометки какие. Вот, когда Лесану забрал крефф, он в грамоте старой тоже что-то нацарапал. Пес его знает — что именно. Спрашивать побоялись. Раз пишет — знамо дело, надо зачем-то, а уж зачем — не мужицкого ума дело.

— Там говорится, что отныне с веси обережники будут взимать лишь половину цены, — сказала девушка мужчинам.

Кузнец покраснел, стушевался и стал прощаться. Он уже повернулся к дверям, когда в спину донеслось:

— А ты, староста, ничего не забыл?

Голова оглянулся и встретился глазами с ледяным взглядом, не девки, что он знал семнадцать весен, а ратоборца, кой был ему незнаком. Ни гнева в том взоре не было, ни обиды. Только сила, да такая что волей-неволей сломаешься. Вот и он сломался. До земли поклонился, от всей веси благодаря Лесану, что потом и кровью своей выслужила поблажку в уплате.

— Ступай, Нерун. Да помни. Сейчас ты меня — Лесану Острикову — благодарил, что не сдохла в крепости, науку постигая. Завтра я к тебе приду как посланник Цитадели, и ты по обычаю на всю весь гульбище устроишь, как Хранители завещали, когда род да земля осененного поселению дали.

Юрдон только сглотнул, а стоявшая в сенях Млада, уронила на пол крынку с молоком.