Георг Борн - Султан и его враги. Tom 1

• Название: Султан и его враги. Tom 1
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Интербук
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-7664-0945-1

В романе читатель перенесется на берега Босфора, в султанат времен Абдула-Азиса и его могущественного врага Мансура-эфенди, окунется в хитросплетения дворцовых интриг, проникнет в святая святых — гарем султана.

---

— Я не могу несколько раз на дню менять свои приказания, — пояснил султан, — раз я произнес, что принцы могут переехать в увеселительные дворцы, то так и должно быть!

— Хороню же! Последствия твоего поступка не замедлят сказаться, — отвечала султанша Валиде, бледная и мрачная, — пусть другие вернее служат тебе, пусть другие пожинают неблагодарность! Я уже долго внимательно наблюдала за всем — теперь это больше невозможно! Я ухожу! Но выслушай и последуй моему последнему совету, я не могу уйти без этого: отстрани этого Шейха-уль-Ислама! Он никогда не изменит порядка престолонаследия! Если ты доверишься ему, ты погиб!

— Султанша! — воскликнул Абдул-Азис, вскочив с места.

— Я одна могу сказать тебе это, султан. Ты же волен поступать, как тебе угодно, — продолжала султанша Валиде гордо, — ты сделал свой выбор, я удаляюсь! С тоской в сердце смотрю я, как ты доверяешь тем, кто давно служит и верен тебе, как ты слушаешь их… В этот час напоминаю тебе слова пророчества, которые сказал тот нищий дервиш у твоей колыбели: «Берегись своих врагов во дворце своем, вблизи себя!» Решено — я удаляюсь! Аллах да защитит тебя, султан!

— Обдумай свое решение, султанша! — обратился Абдул-Азис к своей матери.

— Оно хорошо обдумано, все в твоей власти, — заключила султанша Валиде, — с тяжелым сердцем расстаюсь я с тобой, но иначе быть не может! Где владычествует этот Мансур, там нет места для меня! Прощай, султан!

Абдул-Азис видел, как удалилась его советница, его мать, но слова ее оскорбили его, и он не удерживал ее. В первый раз султанша Валиде ошиблась в своих расчетах, она зашла слишком далеко, она чувствовала это, она проиграла! Она хотела выйти победительницей и сильным ударом раздавить соперника, но удар этот не удался! Игра была проиграна, и теперь уступить — значило изменить своему слову.

А потому султанша Валиде оставила дворец в страшном раздражении, она была так переполнена гневом и злобой, что охотно излила бы их на своих рабов и гребцов, вид крови был бы для нее отраден в эту минуту! Она сжимала кулаки, и когда вернулась на свою яхту, то, как богиня гнева, стояла она под навесом, роскошно расшитым золотом.

Султан после ухода султанши Валиде тоже был в самом дурном расположении духа. Ему казалось, что он сделал слишком поспешный шаг, он чувствовал, что ему не справиться без своей всегдашней советницы, и все это возбуждало в нем беспокойство и гнев. Ничто не было так ненавистно султану, как подобное беспокойство.

Что должен он был сделать, чтобы выйти из этого положения? Что должно было произойти? Визири явились во дворец с важным докладами, но Абдул-Азис не принял их. Он быстрыми шагами ходил взад и вперед по комнате и сердито топал ногой. Беспокойство его обнаружилось иначе, чем в других ситуациях.

Вместо того, чтобы прийти к какому-нибудь твердому решению, он мучился размышлениями, упреками и сомнениями.

Что-то вроде страха овладевало им при мысли, что он должен обходиться без султанши: он так привык к ее советам и она так умела руководить им, что он постепенно все больше и больше терял свою самостоятельность.

Если бы Шейх-уль-Ислам сумел быстро занять место султанши Валиде и заменить ее, в чем при его хитрости и уме нельзя было сомневаться, тогда, быть может, султан не заметил бы отсутствия султанши и Мансур-эфенди действительно вышел бы победителем!

В это время камергер внезапно доложил султану о принце Юссуфе, имевшем крайнюю нужду видеть своего царственного отца.

Известие это приятно подействовало на султана, казалось, черты его лица изменились, и на душе у него разом стало спокойнее. Он приказал цвести принца.

Красивый, стройный принц Юссуф, полумальчик, полуюноша, вошел с ласковым видом в кабинет отца и приблизился к нему с покорностью и страхом! Он хотел опуститься на колени перед султаном, но тот порывисто привлек его к себе и протянул ему руку для поцелуя.

Абдул-Азис любил своего сына, потому и появление его имело на султана такое могущественное влияние.

— Что надо тебе, Юссуф, ты выглядишь таким озабоченным и печальным? — обратился султан к принцу.

— Ах, ваше величество, да, я очень печален, и сердце мое полно скорби! — порывисто воскликнул Юссуф.

— Так доверься мне, если с тобой случилось что-то неприятное, Юссуф, я охотно готов отогнать от тебя эту скорбь, преждевременную для твоей юности.

— В руках вашего величества лежит все: моя судьба, моя радость и моя печаль, — отвечал принц с трогательной покорностью и мягким голосом, — все зависит от вашего величества!

— Мы одни, Юссуф, называй меня отцом.

— О, благодарю, горячо благодарю за эту милость, — воскликнул впечатлительный принц и порывисто поцеловал руку султана, — о, какая бесконечная милость для меня — называть тебя отцом, тебя, всемогущего султана, повелителя и императора всех жителей этого государства! О, если бы мне только быть достойным этой милости называться твоим сыном, мой добрый отец!

— Надеюсь, что ты это сделаешь, Юссуф, у меня насчет тебя большие планы!

— Планы? Смею ли я узнать их, мой добрый отец?

— Ты еще очень молод для этого, Юссуф.

— Ах, если бы только эти планы касались моего вступления в армию, если бы мой добрый отец послал меня в битву, в поход! Для себя лично мне нечего просить, я пришел к тебе попросить за другого, более заслуживающего твоего снисхождения!

— А кто же этот другой? — спросил султан, удивленный и заинтересованный словами сына.

— О, мой добрый отец, я приближаюсь к тебе с тяжелым, скорбным сердцем! — воскликнул принц страстно. — Я гоним сюда страхом и скорбью, и вся моя надежда на твою любовь ко мне и на твою доброту!

— Говори же, за кого хочешь просить?

— За Гассана-бея и его обоих товарищей!

— Ни слова более, Юссуф! — прервал его речь султан. — Не расточай свои просьбы для недостойных!

— Смилуйся, отец, смилуйся! — умолял принц, ломая руки. — Лучше лиши меня жизни, только пощади трех офицеров!

— Что побуждает тебя к этому ходатайству?

— Моя любовь, мое уважение к этим трем офицерам! Только не думай, что благородный Гассан-бей знает что-нибудь о моем ходатайстве, он не допустил бы его! Нет, только любовь моя к нему побуждает меня умолять за него и за двоих его друзей!

— Ты не знаешь, какое преступление совершили они, и не можешь измерить их вину, Юссуф! Приговор вынесен! Встань! Это прекрасная черта в тебе, что ты просишь за своего воспитателя, но довольно, ты исполнил свой долг!

— Мой долг, добрый отец? Я знаю только, что следовал влечению сердца! Я не мог поступить иначе, я должен просить у тебя милости: если умрет Гассан, я недолго переживу его!

— Какая взволнованная речь, Юссуф! У тебя будет другой адъютант и воспитатель.

— Другой адъютант — пожалуй, мой добрый отец, в это я верю, об этом позаботится твоя доброта! Но другой не сможет заменить мне Гассана-бея, если ты прикажешь совершить над ним приговор, ужасный приговор! Сжалься, исполни просьбу твоего покорного сына!

Султан увидел слезу, заблестевшую на бледной, нежной щеке слабенького принца. Юссуф сильно привязался к Гассану. Если тот будет у него взят, то при слабом здоровье принца, пожалуй, придется опасаться за него!

Султан раньше не думал и не знал, что Юссуф привязался такой горячей любовью к молодому офицеру.

— Пусть будет по-твоему, — сказал он после краткой паузы, — и по твоей просьбе, только по твоей просьбе, Юссуф, я милую Гассана-бея, чтобы дать тебе доказательство моей отеческой доброты! Но пусть Гассан-бей в наказание не оставляет дворца в течение месяца!

— Благодарю, горячо благодарю тебя, мой добрый отец, за исполнение моей просьбы! — воскликнул принц, с сияющим от счастья лицом, обнимая своего отца. — Но доверши свое милосердие! Из трех виновных ты простил одного — распространи твою великую доброту и великодушие также и на двух остальных!

Лицо султана омрачилось.

— Воздержись от дальнейших просьб, Юссуф, — сказал он серьезно, почти строго, — я дал тебе одно доказательство моей отеческой любви, этого довольно!

— Мой добрый отец! — просил принц, глядя с надеждой и мольбой на своего отца. — Не гневайся на меня, я следую внутреннему побуждению и не оставлю тебя до тех пор, пока ты не распространишь свое милосердие на обоих друзей Гассана-бея! Гневайся на меня, только отмени кровавый приговор, умоляю тебя об этом!

— Ты волнуешься, а это вредно тебе, Юссуф!

— Я буду счастлив и весел, мой добрый отец, я буду сиять счастьем и с благодарностью целовать твои руки, если мое ходатайство не пропадет даром! Избавь их от смерти, ах, как ужасно думать о могиле!

— Иди в свои покои, Юссуф!

— Я могу надеяться, я вижу это по твоему лицу!

— Я подумаю!

— О, теперь я счастлив и доволен! — продолжал принц и порывисто обнял отца. — Благодарю, тысячу раз благодарю, мой добрый отец!