Георг Борн - Султан и его враги. Tom 1

• Название: Султан и его враги. Tom 1
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Интербук
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-7664-0945-1

В романе читатель перенесется на берега Босфора, в султанат времен Абдула-Азиса и его могущественного врага Мансура-эфенди, окунется в хитросплетения дворцовых интриг, проникнет в святая святых — гарем султана.

---

— Иди впереди, я пойду за тобой, — приказал Мансур.

С торжественной важностью, бормоча вполголоса странно звучащие слова, поднялся софт Ибам с лампою в руке по лестнице, между тем как Мансур-эфенди, не спуская с него глаз, следовал за ним.

Вверху Ибам открыл сначала одну дверь — покой был пуст. Затем он подошел к другой и отворил ее — там на ковре сидело на корточках, как страшный призрак, существо, какого софт еще никогда не видел.

При виде его он содрогнулся. Затем сверхъестественная радость преобразила его мертвенно-бледное лицо! Заклинание духов удалось ему! Вот перед ним сидело странное, необыкновенное существо, и таинственный вестник сообщил, что в его доме случилось чудо!

Он опустился на колени и пробормотал несколько невнятных слов.

— Кто ты? — закричал Мансур-эфенди Черному гному.

— Меня зовут Сирра, — зазвучал нежный ангельский голос, который вызвал блаженную улыбку на преобразившемся лице софта. — Я — мертвая и погребенная дочь Кадиджи, толковательницы снов из Галаты!

— Ты была похоронена?

— Да! Но я восстала из могилы!

— Как это случилось?

— Не знаю! Когда я пришла в себя, я оказалась не в могиле, куда похоронил меня грек Лаццаро!

— Чудо и знамение! — воскликнул софт, и его бледное лицо при ярком свете стоявшей перед ним на ковре лампы блаженно улыбалось. — Чудо в моем доме! Какая награда! Какая милость!

— Я не знаю, где я, — продолжала Сирра, — но я вижу много людей, приходящих ко мне с разными вопросами, с просьбами предсказать их будущее и поведать о далеких странах — я узнаю среди них и знатных, и богатых, и мать Кадиджу тоже! Защити меня от нее и от грека — я не хочу уходить отсюда! Я хочу остаться здесь!

— Да, ты должна остаться здесь! — воскликнул софт.

— Я допрошу толковательницу снов Кадиджу и грека Лаццаро, — сказал Мансур-эфенди, — только после их показаний можно объяснить этот странный случай! До тех пор держи это существо в своем доме.

— Торжество! Награда! — восклицал между тем Ибам.

— Уйди и оставь воскресшую из мертвых одну! — приказал Мансур-эфенди. — Я хочу узнать обо всем, что имеет связь с необъяснимыми показаниями странного существа! Я хочу выслушать не только грека и толковательницу снов, но и муэдзина на кладбище, вырывшего могилу! Необходимо разобраться с этим таинственным случаем! Закрой и охраняй дверь!

Мансур-эфенди вышли с софтом из покоя, где Черный гном осталась снова одна.

Софт в невыразимо гордом и торжественном расположении духа остался караулить у двери, а Мансур-эфенди спустился с лестницы и вернулся к своему экипажу, который тотчас же быстро умчался с ним по тихой и пустынной Садовой улице.

III. Новое украшение гарема

Праздник Байрама уже наступил, начался восточный пост. Безмолвие царило на улицах Константинополя, лишь изредка встречались старые и молодые мужчины с четками в руках, прогуливающиеся по улицам и ничего не произносящие, кроме хвалы Аллаху и его великому пророку. Никто не смел работать, никто днем не смел ни есть, ни курить[12] — все это было строго запрещено. Чтобы как-нибудь убить время поста, народ гуляет по базару или стоит во дворе мечети, или внизу на берегу ожидает пушечных выстрелов, возвещающих закат солнца. Как только прозвучит сигнал, начинается бурная жизнь, которая под гнетом закона замерла на день. Все едят, пьют, курят и с истинным восторгом бросаются в вихрь запрещенных днем удовольствий.

«По извилистым улицам гремят трубы, — так описывает праздник Швейгер-Леркенфелд в своем сочинении, — под полумесяцем глухо звучат тамбурины в руках смуглых детей арнаутов, и когда ночное покрывало спустится на освещенный Стамбул, тут и там слышится нежная игра на флейте, исполняемая за затейливыми проволочными окнами того или другого гарема. С первыми лучами утренней зари за горами Скутари пушечные выстрелы возвещают наступление дня, и каждый мусульманин снова на день воздерживается от пищи, питья, курения и употребления благовонных эссенций.

Величие всего праздника составляет таинство святой ночи. Страх овладевает исламитами с наступлением этой ночи. С ней связано необъяснимое, таинственное представление о сверхъестественных влияниях на весь видимый мир; все существа одушевленной и неодушевленной природы в эти часы приводятся в движение волшебными силами, которые сильнее проявляют в них чувство бытия. Это исламитское таинство нашло свое проявление в обычае, который состоит в так называемой брачной ночи падишаха.

После большой церемонии в одной из мечетей султан отправляется верхом в свой мраморный дворец Долма-Бахче, где с танцами и музыкой повелителя всех правоверных ждет еще нетронутый цветок гарема, новая жена, которая долгое время перед тем тщательно воспитывалась под присмотром султанши Валиде, чтобы быть достойным образом подготовленной к этому часу.

Свидание происходит посреди празднества. Между тем как в великолепном зале под отливающим рубинами стеклянным куполом прогуливаются взад и вперед разодетые красавицы, и невидимый оркестр разносит по огромному покою тихие, приятно ласкающие слух мелодии, султан прислушивается к ним из-за бархатного занавеса своего ложа. Цветные огоньки перебегают с пуговицы на пуговицу — по вот зашумел пурпурный занавес, и Тала, единственное мужское существо, которое смеет находиться в течение этого праздника в императорских покоях, просит у султана разрешения сделать ему обычный туалет.

Все покои пусты, все двери заперты, зеркала завешены, и на большой террасе, выходящей на Босфор, стоят хорошо вооруженные бостанджи, чтобы немедленно застрелить всякого злодея, дерзнувшего в эту святейшую из ночей приблизиться к султанскому святилищу.

В прелестном, сверкающем мозаичными, алебастровыми и янтарными украшениями брачном покое молодая, по мнению мусульман счастливейшая под солнцем Аллаха, девушка ожидает той минуты, когда снова зашумит пурпурный занавес и появится султан, чтобы принять новую красу своего гарема.

На улице сотня пушечных выстрелов возвещает народу минуту свидания. Огромная толпа на улице с любопытством ждет того момента, когда султан на молочно-белой кобыле Недидере отправится верхом в одну из императорских мечетей, чтобы показаться народу во всем величии восточных государей.

Через два часа после захода солнца падишах отправляется в мечеть для молитвы.

Молитвенные галереи сверкают в блеске разноцветных огоньков и цветных лампад, которые блестящими цепями перебегают на красивые карнизы. Наверху, на голубом куполе, блестит золотой полумесяц, между тем как первые появившиеся на небе созвездия бросают свои серебряные нити на эту волшебную картину.

Султан приближается на лошади. Шталмейстеры в развевающихся плащах открывают шествие; их замыкает гвардия. Далее следует султан в роскошном мундире, окруженный блестящей свитой, в сопровождении длинной пестрой толпы придворных и кавассов. Во время церковной церемонии гвардия охраняет все входы в храм, офицеры занимают лестницы и стоят во внутреннем покое — и еще раз ярко сверкает полузабытый восточный блеск, расточительная роскошь Османидов, баснословное великолепие востока…»

Наконец-то султанша Валиде праздновала торжество и победу своего влияния.

Шейх-уль-Ислам уже считал ее низвергнутой или, по крайней мере, отстраненной. Последний выпад султанши, как мы уже видели, совершенно не удался — как вдруг «святая ночь» снова подняла ее до прежнего, а может быть, и еще большего влияния! Она надеялась на это! Императрица-мать знала могущество своего средства и сумела им воспользоваться! Теперь она была сильнее и могущественнее, чем когда-нибудь, и смотрела с торжествующим презрением на своего противника Шейха-уль-Ислама, который с притворной преданностью безмолвно и сосредоточенно перенес эту перемену.

Султан Абдул-Азис был в таком восторге от новой красавицы гарема, молодой, прекрасной черкешенки, избранной для него и представленной ему султаншей Валиде, что после церемонии в мечети он еще раз посетил свою мать, чтобы засвидетельствовать ей свою признательность.

Этот случай явно показал всем, что султанша Валиде находится снова на высоте своего могущества. Султан был в прекраснейшем расположении духа, и давно не видели его таким милостивым и веселым, как в брачную ночь.

Однако императрица-мать стала осторожнее и на всякий случай обеспечила себя еще одной союзницей или, лучше сказать, орудием, которое при случае могло быть важным и могущественным. Она так воспитала и так опутала своим влиянием новую красавицу гарема, что в любом случае могла с помощью прекрасной черкешенки достигнуть своего могущества, если бы султан снова изменил к ней свое отношение. Султан и без того уже сожалел о разрыве с султаншей Валиде; для него заметно было ее отсутствие, он не мог обходиться без ее советов и влияния. Императрица-мать сумела почти совсем уничтожить в нем самостоятельность.