Елена Шерман - Рассказы о любви

• Название: Рассказы о любви
• Автор: Елена Шерман
• Жанр: Любовные романы

---

- Понимаешь, они знают всех моих друзей, всех родных, в Одессе мне от них не спрятаться. Я обречена. И я знаю, -- взяла высокую лирическую ноту Лара, -- ты не можешь мне ничем помочь. Я просто хотела сказать тебе, что я тебя люблю. И все. И попрощаться с тобой, чтоб ты запомнил меня такой, а не такой, какой меня сделают...

- Нет! -заорал Леша (ага, проклюнулся темперамент, ну, наконец-то). Никто тебя не сделает проституткой. Я не позволю. Слушай, летим в Москву!

- Как, прямо сейчас? - заорала Лара.

- Да! В салоне полно свободных мест!

- Тебе никто уже на этот рейс не продаст билет, да и паспорта у меня нет... -- говорила упавшим, счастливым голосом Лара, не утирая катившихся по щекам слез. Господи, неужели? Неужели?

Короче, они вылетели следующим рейсом, и свадьба Леши в октябре состоялась, как и было запланировано, и даже видавший виды прожженный московский фотограф честно признался, что давно не видел такой красивой невесты, как Лара, ставшая из только ей понятного каприза в предсвадебную ночь жгучей брюнеткой, так что жених в который раз обалдел. А потом в который раз восхитился.

Вы скажете, а как же присяга Одессе? Как Лара прижилась в Москве, где нет ни моря, ни Дерибасовской, ни Потемкинской лестницы? А кто вам сказал, что она там собиралась приживаться? Хотите увидеть Лару и Лешу - приезжайте в город-герой Одессу и прямо с вокзала отправляйтесь в ресторан "У москвича". Его знает любой таксист и вообще весь город, и немудрено, потому что та-акой ухи, таких блинов с икрой, таких кулебяк и прочих разностей вы не попробуете - честное слово! - даже на кремлевских приемах. И это при совершенно божеских ценах.

БАРЫШНЯ И ХУЛИГАН

Не торопитесь вешаться от безответной любви - далеко не всегда объект ее стоит хотя бы веревки.

Если вы влюбились в одну девчонку, а вам четырнадцать лет и сегодня вечером она сказала, что ей ваши чувства - как зайцу пропеллер, а все услышали и заржали, и вы ушли как оплеванный и не знаете, как завтра посмотрите в глаза людям, делайте что хотите, только не вешайтесь. Можете подраться с кем-то, можете напиться; наркотики не советую, если уж так тянет на химию - выпейте пузырек валерьянки. Можете сесть без денег и билета на первый попавшийся поезд и уехать в ночь - все равно далеко не уедете, ссадят на первой станции. Можете пойти на площадь, где тусуются скины и сказать им громко и вызывающе: "А я считаю, что черный рэп - лучшая музыка на земле, а вы козлы!" Можете сообщить отчиму в письменной форме все, что о нем думаете (только не забудьте, что "на х..." пишется раздельно, а "г.....ед" -вместе). В общем, вариантов много, и делайте что хотите. Только вешаться не надо. Во-первых, бесперспективно, а во-вторых, повесившись, вы лишите себя того редкостного удовольствия, которое испытал -- спустя много лет - один безответно влюбленный молодой человек.

Было это двадцать лет назад в одном западноукраинском райцентре. В одной школе, но в параллельных классах, учились мальчик и девочка. Она была серьезная, темноволосая, отличница, шедшая на золотую медаль, и комсорг школы. Он был русый, веселый, заводила и выдумщик, безнадежный троечник с испорченной репутацией, позволявший себе черт знает что. Например, на школьном новогоднем вечере он запустил группу "Кисс", безусловно реакционную и строжайше запрещенную к прослушиванию вышестоящими комсомольскими инстанциями. Его подозревали в том, что это именно он взорвал дымовушку в актовом зале на линейке, посвященной 23 февраля, и до полусмерти напугал физрука. Доказать, правда, не удалось (иначе б лететь ему из школы синей птицею), но все образцовые умные детки стали шарахаться от него, как от чумы. И она в том числе.

И в самом деле, разве он был ей пара? Ей, такой старательной, аккуратной, не знавшей, что такое "четверка", свободное время отдававшей общественной работе и внеклассному чтению? Ее густые темные волосы всегда были чистыми, блестящими и идеально заплетенными в длинную толстую косу. Коричневое школьное платье и черный фартук были безукоризненно чистыми и отутюженными, а воротнички и манжеты сияли белизной. Уже в пятом классе она знала, кем будет: только учительницей. Такой, как Галина Георгиевна, только лучше. Глядя на ее умное, чистое, спокойное лицо, вслушиваясь в уверенные нотки мелодичного, приятного голоса, в это легко верилось. И хотя она нравилась многим мальчишкам, никто не мог упрекнуть ее в легкомыслии или измене своей жизненной программе: сначала закончить школу с золотой медалью, поступить в дрогобычский пединститут, закончить его с красным дипломом и пойти работать в школу; а все личное - потом. Ее вообще не в чем было упрекнуть. И если она четко и недвусмысленно дала понять хулигану и троечнику, что она считает его любовь глупостью и не желает с ним даже разговаривать, то и с другими поклонниками она не была более ласковой. Но те как-то быстро утешились, а он страдал.

Как он страдал, каких только глупостей не делал! Как это порой бывает, за внешностью и повадками отчаянного и дерзкого смутьяна скрывалось впечатлительное, ранимое, пылкое сердце. Половина его наглости и цинизма шла от желания скрыть от других эту ранимость (а вторая половина - от пятнадцати лет). Но скрыть удалось только впечатлительность, но не любовь, и скоро вся школа знала, что Никеша из 9-В влюблен в Марту из 9-А, что он ночей не спит, думает только о ней, а она на него плевать хотела, потому что он ее не стоит. И он, сперва крайне болезненно относившийся к любым попыткам заглянуть ему в душу, в конце концов примирился с всеобщим вниманием, а под конец даже стал им немного бравировать. Всегда лестно быть известным человеком - даже в пределах школы.

Но это было потом, уже перед выпускным вечером, а до того он любил и страдал, страдал - и любил. Он писал ей письма, на которые она не отвечала. Он приносил ей цветы, которые она выбрасывала. Он порезал руку и написал кровью на стене своего дома ее имя - короче, сходил с ума по всем правилам, и даже более. Он раздобыл где-то банку кроваво-красной краски и стремянку, глубокой ночью подобрался с ними в школе, поставил стремянку перед входом и написал над дверями, там, где обычно первого сентября натягивали кумачовый плакат "Добро пожаловать!", огромными буквами роковые слова: "Марта! Я тебя люблю!" Утром все, подошедшие к школе, так и замирали перед входом, так что образовалась даже небольшая толпа.

Происшествие имело громадный эффект, но, правда, не совсем тот, на который рассчитывал несчастный влюбленный. Сердце прекрасной дамы осталось холодно, как снег. Зато эта и две соседние школы целых две недели бурно обсуждали небывалую сенсацию, учительница младших классов Антонина Павловна, чопорная старая дева, получила сердечный приступ, Ирка Прокопенко из 8-Б влюбилась в автора надписи, а директриса школы получила в районо выговор за недостаточную организационно-воспитательную работу. Надпись, конечно, закрасили. Справиться же с чувствами было труднее.

Целых два года он варился в соку своей страсти, то загораясь даже от тени надежды, то оказываясь на краю бездны. К счастью, на краю его удерживали не только прирожденный оптимизм, но и творчество. Несчастный изливал свои страдания в стихах, и даже пытался подбирать к ним на гитаре мелодию. Одна такая робкая попытка творчества - медленная баллада "Я умираю без тебя" - имела огромный успех, и многие даже советовали послать ее на местное радио. Он подумал, заколебался и не решился, но часто исполнял ее в компании друзей, ощущая себя в глубине души чем-то вроде средневекового менестреля:

Я умираю без тебя,

Я не могу забыть любя,

Твой первый взгляд - последний взгляд,

Так много, много лет назад.

Конечно, он не умер. От неразделенной любви умирают только в книжках. Да и сама любовь, пройдя вся стадии и формы - от первого внезапного сердцебиения до иступленной страсти, от смутной и неопределенной мечты до одержимого отроческого желания, от робкого поклонения до почти ненависти к совершенной, далекой и равнодушной - начала угасать. И хотя, когда он уезжал из своего городка на учебу в манящую и никогда не виденную им столицу, ему еще казалось, что все это он делает ради нее, на самом деле в душе его было уже больше радостного предчувствия будущего, чем грустных сожалений о прошлом.

Через полгода, захваченный новой, студенческой жизнью, новыми людьми, событиями, мыслями, он вдруг заметил, что любовь, мучавшая его так долго, горевшая так ярко и сильно, куда-то подевалась. Он немного огорчился, но не удивился; он повзрослел настолько, чтоб понять: это неизбежно, потому что нет ничего вечного на Земле.

Потом он встретил другую девушку, влюбился, сошелся, разочаровался, расстался, потом снова полюбил, и т.д., и т.п., все, как положено. И хотя ему довелось впоследствии пережить страсти не менее сильные, а, главное, взрослые, все-таки он искренне был благодарен своей первой безответной любви! Именно она, такая горькая, такая возвышенная, такая сильная, стала как бы прививкой против пошлости, словно задала планку отношений, показав высоту, опускаться ниже которой он уже не мог, не роняя себя. Кто знает, до чего он мог бы дойти, будучи человеком страстным и влюбчивым, но, падая не раз на колени перед женской красотой, он никогда не валялся в грязи. Обжегшая душу первая любовь и очистила ее навсегда. Раз поняв, как должно это быть между людьми, он уже не соблазнялся на подделки. И, возможно, именно эта внутренняя требовательность к отношениям, этот несколько завышенный стандарт помогли ему не размениваться на мимолетные отношения и дешевые развлечения, очень удачно жениться - по любви - и сделать блестящую карьеру.