Дороти Сэйерс - Возвращение в Оксфорд

• Название: Возвращение в Оксфорд
• Автор: Дороти Сэйерс
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083649-9

Гарриет Вэйн приезжает в Оксфорд на встречу выпускников. Вопреки опасениям родной колледж не склонен осуждать ее за скандальную репутацию. Однако вскоре оказывается, что скандал грозит самому колледжу: неизвестный злоумышленник пишет грязные анонимки, преследует студентов и преподавателей. Гарриет спешит на помощь, но расследование продвигается не слишком успешно. Смирив свою гордость, она обращается к Питеру Уимзи. Вместе они не только разгадывают загадку, но и начинают лучше понимать друг друга, хотя для этого им и приходится перейти на латынь.

В серию «Не только Скотленд-Ярд: частный сыск и частная жизнь» вошли детективные романы знаменитой Дороти Л. Сэйерс, повествующие о сложной истории любви лондонского сыщика лорда Питера Уимзи и писательницы Гарриет Вэйн. Все книги серии публикуются в новых переводах, подготовленных участниками семинара А. Борисенко и В. Сонькина.

---

Гарриет версия показалась притянутой за уши, но это был интересный пример предвзятости, доходящей почти до фанатизма.

— Я считаю, — продолжала мисс Гильярд, — на то, что злоумышленник — мужчина, указывает тот факт, что он сжег книгу мисс Бартон, откровенно феминистскую. Наверное, вы ее не читали, да и вряд ли вам будет интересно. Но чем иначе объяснить такой выбор?

Гарриет простилась с мисс Гильярд на углу двора и направилась в Тюдоровское здание. У нее не было сомнений в том, кому именно не понравится, что она ведет расследование. Если исходить из того, что злоумышленник не в себе, суждения мисс Гильярд тоже не назовешь здравыми. А кроме того, не было никакого доказательства, что гранки мисс Лидгейт вообще вносили в библиотеку, да и что мисс Гильярд где-либо их оставляла. Зато в то утро ее точно видели на пороге профессорской еще перед службой. Что ж, если мисс Гильярд настолько повредилась умом, что нанесла такой удар мисс Лидгейт, значит, место ей в сумасшедшем доме. Но это верно и в отношении других подозреваемых.

Войдя в Тюдоровское здание, Гарриет постучалась в комнату к мисс Бартон и спросила, нельзя ли почитать «Положение женщины в современном госу дарстве».

— Сыщик идет по следу? — отвечала мисс Бартон. — Пожалуйста, мисс Вэйн. Да, и я хотела перед вами извиниться за то, что наговорила, когда вы в прошлый раз приезжали. Я очень рада, что вы взялись за это неприятное дело, хотя вам оно и не по душе. Всегда восхищалась людьми, которые обуздывают личные чувства ради общих интересов. В этих выходках налицо патология — впрочем, как и в любом антиобщественном поведении. Но думаю, до судебного процесса не дойдет. По крайней мере, я на это надеюсь. Мне бы очень хотелось, чтобы дело не дошло до суда, и разумеется, я против того, чтобы нанимать детективов. Если вы готовы все это распутать, я буду рада вам помочь.

Гарриет поблагодарила ее и за книгу, и за лестный отзыв.

— Вы лучше всех тут разбираетесь в психологии, — сказала Гарриет. — Что вы обо всем этом скажете?

— Скорее всего, тут нет ничего особенного: болезненная потребность обращать на себя внимание и шокировать общество. Чаще встречается у подростков или людей средних лет. Очень похоже, что этим все и ограничивается. Кроме того, некоторые из использованных бранных слов, возможно, свидетельствуют о сексуальном расстройстве. Но в таких случаях это обычное дело. Однако, — впервые пошутила она, — не знаю даже, кого вам искать: мужененавистницу или охотницу за мужчинами.

Гарриет отнесла все свои приобретения в комнату, после чего решила, что уже можно идти к декану. У декана она застала мисс Берроуз, совершенно измотанную после трудов в библиотеке. Перед мисс Берроуз стоял стакан с горячим молоком, и мисс Мартин уговаривала ее добавить в молоко капельку виски, чтоб лучше спалось.

— Как много нового узнаешь о профессорской после выпуска, — заметила Гарриет. — Я-то думала, у нас на весь колледж одна-единственная бутылка горячительного, да и ту казначей извлекает на свет только в экстренных случаях.

— Раньше так и было, — объяснила декан, — но к старости я стала больше себе позволять. Мисс Лидгейт — и та хранит запас вишневого ликера, на случай праздника. Казначей даже думает закупать немного портвейна для нужд колледжа.

— Ничего себе! — сказала Гарриет.

— Студенткам вообще-то выпивать не разрешено, — добавила декан, — но за все шкафы в колледже я не поручусь.

— Да и потом, — вставила мисс Берроуз, — эти ужасные родители все равно позволяют им пить коктейли, и им, конечно, кажется нелепым, почему это дома пить можно, а здесь нельзя.

— А главное, что тут сделаешь? Устраивать у них обыски? Нет и еще раз нет. Тут у нас не тюрьма.

— Плохо то, — сказала мисс Берроуз, — что сначала все потешаются над запретами и требуют свободы, а потом что-нибудь произойдет — и все тотчас начинают вопрошать, где же дисциплина.

— Но вернуться к дисциплине прежних лет уже нельзя, — заметила декан. — Это вызовет море возмущения.

— Сейчас в ходу теория, будто молодежь сама себя дисциплинирует, — сказала библиотекарь. — Вот только правда ли это?

— Нет, не правда. Им не нужно ответственности. До войны они устраивали собрания по любому поводу. Теперь им не до того. Половина прежних начинаний, вроде общеколледжских дебатов и театра третьекурсников, давно почили. Они не хотят ответственности.

— И все помешаны на мальчиках, — сказала мисс Берроуз.

— К черту мальчиков! — откликнулась декан. — В наше время мы прямо-таки мечтали об ответственности. В школе нам и пикнуть не давали, ради нашего же блага, а нам не терпелось сказать миру: дайте нам волю — как чудесно мы все устроим.

— На мой взгляд, — сказала Гарриет, — в этом вина нынешних школ. Свободные порядки и так далее. Детям настолько надоедает за все отвечать и самим все устраивать, что в Оксфорд они поступают уже усталые — мол, сами все делайте, а мы посмотрим. Даже в мое время выпускники самых прогрессивных школ ужасно стеснялись за что-либо отвечать, бедняжки.

— Все это очень непросто, — зевнув, проговорила библиотекарь. — Как бы то ни было, сегодня я нашла работенку для добровольцев. Мы аккуратно расставили большинство книг, повесили картины и шторы. Получилось очень красиво. Надеюсь, на канцлера произведет впечатление. Батареи на первом этаже не успели докрасить, но я просто запихнула банки с краской в шкаф и надеюсь, никто ничего не заметит. И я попросила нескольких скаутов там убрать, чтобы ничего не оставлять на завтра.

— Во сколько будет канцлер? — спросила Гарриет.

— В двенадцать. Встретят его в профессорской, затем проведут по колледжу. Затем обед в трапезной — надеюсь, ему понравится. Сама церемония открытия в 2.30. Затем он нас покинет, чтобы успеть на поезд в 3.45. Он прекрасный человек, но что-то мне уже надоели церемонии открытия. У нас уже было торжественное открытие Нового двора, часовни (пели хорал), столовой при профессорской (с обедом для бывших сотрудников), Пристройки (с чаем для выпускников), кухни и скаутского крыла (в присутствии членов королевской семьи), изолятора (с выступлением профессора медицины из Листерского института),[104] зала ученого совета и ректорской резиденции, а еще мы торжественно сняли покрывало с портрета прежнего ректора, мемориальных солнечных часов в честь Уиллетта и с Новых часов. А теперь еще библиотека. В прошлом триместре, когда мы делали перестановки в Елизаветинском здании, Паджетт мне как-то говорит: «Простите, мадам декан, мисс, но нельзя ли узнать дату открытия, мисс?» — «Какого открытия, Паджетт? — говорю я. — В этом триместре нам открывать нечего». — «Я, мисс, — говорит Паджетт, — думал о наших новых туалетах, мисс, уж извините, мадам декан. Мы вроде открыли уже все, что можно, мисс, но вдруг по этому поводу тоже будет церемония, тогда, мадам, пожалуйста, скажите заранее, чтобы я расчистил место для парковки».

— Что за чудо этот Паджетт! — сказала мисс Берроуз. — Величайшее светило этой академии. — Она вновь зевнула. — Все, с ног валюсь.

— Отведите ее в спальню, мисс Вэйн, — попросила декан. — На сегодня хватит.

Глава VI

Часто, когда они ложились, внутренние двери отворялись настежь, равно как и Двери Шкафа, стоявшего в Прихожей, и все это с большим Оживлением и Шумом. А однажды ночью Стулья, которые в час их отхода ко Сну стояли возле Печи, переменили положение и обнаружились в середине Комнаты в изумительном порядке, причем на одном висело Решето, а на другом — Ключ от внутренней Двери. В дневные же Часы, когда они сидели в Дому и пряли, они часто видели, как двери Амбара открываются, но не видели, кто это делает. Однажды, когда Алиса сидела за работой, Прялка несколько раз выскакивала из Колеса на середину комнаты… и много еще происходило подобных глупостей, о которых и рассказывать скучно.

Уильям Тернер[105]

— Питер, — сказала Гарриет.

И от звука собственного голоса она сонно выскользнула из его крепких объятий, и ее повлекло куда-то ввысь, в зеленое море пронизанных солнцем буковых листьев и дальше, в темноту.

— Черт, — тихонько пробормотала она. — Ох ты, черт. И ведь не хотелось же просыпаться.

Часы в Новом дворе звучно пробили три.

— Так не пойдет, — сказала Гарриет. — Совсем не пойдет. Как предательски изобретательно это подсознание. — В темноте она никак не могла найти выключатель. — Неуютно все же, как подумаешь, что наши сны символизируют даже не наши желания, а что-то НАМНОГО ХУЖЕ. — Она включила ночник и села. — Если бы мне в самом деле хотелось, чтобы Питер меня страстно обнимал, то снились бы мне сорняки на грядке или прием у дантиста. Интересно, что за глубины хтонического ужаса таит в себе этот безобидный символ: объятия Питера. К черту Питера! Интересно, как бы он распутал дело анонима.