Алекс Пан - Укрощение цифровой обезьяны. Как избавиться от интернет-зависимости

• Название: Укрощение цифровой обезьяны. Как избавиться от интернет-зависимости
• Автор: Алекс Пан
• Жанр: Психология
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-081642-2

Книга известного американского психолога, специалиста в области искусственного интеллекта, посвящена проблемам, с которыми сталкивается любой современный человек: интернет-зависимость, перегруженность ненужной информацией, пристрастие к различным гаджетам, которое у многих превращается почти в болезнь. Результат – вечная нехватка времени, резкое падение эффективности, беспорядок в делах, снижение самооценки, а отсюда недалеко до неврозов и депрессий. Как с этим бороться? Автор предлагает множество практических решений, уделяя особое внимание техникам аутотренинга (медитация, контроль дыхания) и специальным программам, на определенное время блокирующим доступ в Интернет. Дневник наблюдений поможет нам точно определить, сколько времени мы проводим в Сети. Неужели мы не хотим потратить это бесценное время более разумно?

---

Письменность облекает идеи в осязаемую форму, что позволяет абстрагироваться и анализировать их. В бесписьменных культурах это невозможно. К примеру, расцвету греческой философии и науки предшествовало распространение письменности через города материковой Ереции и их колонии на территории современной Турции. Ерамотность сделала возможным формирование сложных суждений на основании более разнообразных источников.

Письменность позволяет возвращаться к прочитанному и внимательно изучать аргументы автора, другими словами, анализировать его риторические и логические инструменты. С этой точки зрения, даже разговорный язык несет отпечаток когнитивных отношений, заключенных в письменной форме.

В истории древних цивилизаций заметны первые признаки того, что отношения между человеком и техникой характеризуются не только собственническим инстинктом и ценностью вещи, но и осознанием возможных изменений в использовании и владении ею - иначе говоря, осознанным и намеренным многообразием сопряженностей. Лучшее доказательство тому обнаружено в Микенах, одном из центров средиземноморской цивилизации, расцвет которого приходится примерно на 1600—1100 годы до н. э. Похоронные ритуалы этой культуры свидетельствуют о том, что мечи рассматривались как продолжение их владельцев. По утверждению Ламброса Малафуриса, преподавателя Оксфордского университета и одного из ведущих специалистов в области когнитивной археологии, микенские мечи были не просто оружием, они образовывали со своими владельцами своеобразный симбиоз типа «человек - предмет». В отличие от прежних самодельных стрел, луков и копий хорошие мечи изготавливались искусными оружейниками, стоили немалых денег и славились не только богатой отделкой, но и надежностью в бою. Не вызывает удивления и тот факт, что представители самых разных древних цивилизаций - от Греции до Японии - разделяли общее убеждение: в каждом клинке живет душа. Микенцы относились к мечам с большим уважением и хоронили их вместе с владельцами, полагая, что хозяин и его клинок связаны неразрывными узами.

Итак, в сопряженности нет ничего революционно нового. Именно она делает человека человеком, формирует наше самосознание. От нее зависело, сможет ли наш предок выжить среди грозных хищников, перехитрить своих неандертальских и кроманьонских собратьев и расселиться на огромной территории 40 тысяч лет назад. Сопряженность не потеряла своей важности и сегодня.

Давайте рассмотрим простой пример преимущественно физической, телесной грани сопряженности: воздействие, которое оказывают технологии на «схему тела». (Здесь требуется уточнение: «преимущественно физической грани», потому что четкой границы между физической и когнитивной сопряженностью не существует. Все виды сопряженности, меняющие тело, оказывают влияние на мозг и разум, а виды сопряженности, направленные на изменение когнитивных возможностей, частично включают в себя «телесный» компонент.) «Схема тела» - это модель, формируемая разумом. В ней заложена информация о том, как далеко мы можем протянуть руку, каким образом ориентируемся в пространстве и сколько места занимаем. «Схема тела» важна, поскольку помогает благополучно жить в современном мире. Чтобы взять чашку, необходимо осознавать, как длинна ваша рука и насколько широко вы способны расставить пальцы; чтобы сойти вниз по лестнице, нужно иметь представление о том, как распрямить ногу, не теряя равновесия.

«Схема тела» способна изменяться. Когда мозг Идой начал воспринимать механическую руку не как инструмент, а как часть тела, обезьяна перестала отличать ее от любой другой из своих конечностей, то есть «схема тела» макаки включила в себя руку робота. Даже если дело не касается напрямую подобных высокотехнологических изобретений, люди способны так приноровиться к управлению инструментами, что те станут продолжениями их самих.

Рассмотрим слепца и его трость (любимый пример философов). Слепец точно знает, что держит трость, когда сидит и сжимает ее в руках: он может измерить ее длину, ощущает вес, проверяет на гибкость и так далее. Как только он поднимается на ноги и прощупывает тростью путь, сознание сосредоточивается на информации, передаваемой с помощью трости: слепец может определить местоположение предметов на расстоянии нескольких шагов. Трость становится продолжением руки. Эти преобразования происходят довольно быстро. Обезьяны изменяют «схему тела», как только берут в руки простое орудие: грабли или палку с зажимом на конце, чтобы схватить еду.

Технологии беззастенчиво внедряются в «схему тела», пользуясь ее точностью, гибкостью и изменчивостью. Учитывая нашу зависимость - и обособленно, и как вид в целом - от хороших орудий труда, вполне обоснован тот факт, что мы развили в себе способность включать устройства в «схему тела». Мы учимся уверенному использованию инструментов - так, чтобы не задумываться о них постоянно, иметь возможность полностью сосредоточиваться на той информации, которую они предоставляют нам об окружающем мире.

Впрочем, не все технологические добавления к «схеме тела» идут нам на пользу. Яркий тому пример - фантомная вибрация мобильного телефона, ощущение, что сотовый телефон или пейджер гудит где-то в кармане, даже если это не так. Опрос медицинских работников в одной из бостонских больниц показал, что две трети респондентов испытывали фантомные вибрации мобильного телефона (психолог Дэвид Ларами назвал это явление «вибротревогой»). Наиболее восприимчивы те, кто регулярно носят мобильные телефоны в кармане рубашки или брюк, рядом с областями, где расположено особенно много нервных окончаний.

Что служит этому причиной? Ученые считают, что наша кожа так привыкла к вибрации мобильного телефона, что мы иногда ошибочно принимаем за телефон прикосновение ткани или простой мышечный спазм. По выражению нейропсихолога Уильяма Барра, создается впечатление, что сотовые телефоны входят в «нейроматрицу тела». «Если вы пользуетесь мобильным телефоном, он становится частью вас», особенно когда нельзя пропускать звонки. Врачи и медицинские работники бостонской больницы заметили за собой привычку непрерывно проверять свои пейджеры и телефоны и нередко ощущали фантомные вибрации. Студенты-медики усвоили, что постоянная проверка устройства позволяет избежать последствий возможной ошибки. Как объяснил старший врач, если студенты не отвечают на звонки, «все летит к чертям».

Участники мэрилендского эксперимента 2010 года, которые сутки не выходили в Сеть, также испытали «вибротревогу». «Я ясно ощущал ее признаки, даже слышал, как звонит мой выключенный телефон», - сообщил один из студентов. «Звонки, которых на самом деле не было, меня немного напугали, - признался другой. - Я еще сильнее привязался к телефону». Опросы конца 2000-х годов показали, что в таких различных местах, как Ирак и Калифорния, 70 процентов владельцев сотовых ощущают фантомные вибрации. Легко предположить, что по всему миру около трех миллиардов людей думают, что идет вызов, хотя на деле это не так. В опросе американских студентов в 2012 году 89 процентов респондентов ответили, что ощущают вибротревогу несколько раз в месяц.

Людям свойственно взаимодействовать с инструментами и техникой непринужденно и естественно, будь то кисть для каллиграфии, мотоцикл или меч. Со временем орудия перестают быть просто орудиями и становятся продолжением нас самих, еще одним органом чувств, с помощью которого мы познаем мир.

Сопряженность часто возникает без нашего ведома, однако нередко мы понимаем, что радиус наших возможностей и умений стал больше.

Именно это происходит, когда человек берет в руки музыкальный инструмент: первоначальная неуклюжесть и ощущение чужеродности струн, клавиш или клапанов уступает место «естественному слиянию с инструментом», как выразился один джазовый музыкант. Другой назвал процесс обучения «овладением новым, прекрасным голосом». Мы гораздо острее ощущаем подобную связь, если правильному пользованию каким-то устройством приходится долго учиться. Пилот и военный историк Тони Керн писал, что летчикам необходимо не только «знать и понимать самолеты и доверять им», но требуется и «искреннее желание сделать машину продолжением себя, попытаться соединить человека и машину в единую функциональную единицу». Практика обеспечивает близкое знакомство с предметом изучения, создает базовые навыки его эксплуатации, которые затем становятся основой для глубоких знаний. Со временем осознание наличия самого устройства исчезает, уступая место чувству обладания улучшенными способностями.

Кроме того, мы чутко осознаем нашу сопряженность, когда новые разработки позволяют нашему телу гораздо больше того, на что оно было способно в естественном состоянии. Это наглядно демонстрируют заметки о новейшем изобретении XIX века - велосипеде. Неизвестный автор в 1869 году отметил: «Велосипед полностью бесполезен, пока разум не направляет и не оживляет его, после чего он становится и слугой, и частью тела. Как только садишься на него, велосипед перестает быть инструментом, вспомогательным средством. Он становится частью тебя». Тридцать лет спустя еще один велосипедист написал: «Эта машина является твоим продолжением, чего не скажешь о любом другом транспортном средстве. Смысл имеют лишь воля и сила». По словам современника-мотоциклиста, «когда ты за рулем, нет больше ни тебя, ни мотоцикла, ни пространства, вы - единое целое, сочетание плоти, крови и металла». Велосипед, скорее всего, первое изобретение, которое описывали в подобных выражениях, и с момента его создания начинается отсчет истории кибернетики.