Михаил Шевердин - Колесница Джагарнаута

• Название: Колесница Джагарнаута
• Автор: Михаил Шевердин
• Жанр: История

---

Он даже смутился, хотя и забыл вообще, приходилось ли ему когда-нибудь испытывать что-либо подобное.

Но под взглядом Шагаретт страшно хотелось опустить глаза и предаться каким-то неясным, но удивительно странным сумбурным чувствам.

По-видимому, внимание, с которым он смотрел на девушек, его суровая внешность, его рассеченное шрамами серьезное, сухое лицо привлекло Шагаретт. Она вскочила и, поддерживаемая под локоть подругой, спустилась по ссохшимся комьям глины вниз с отвала и подошла, шатаясь от слабости, к начальнику экспедиции.

- Ты вождь? - спросила она, не отводя покрывало от нижней половины лица. Он так и не видел еще ее губ, но почему-то подумал: "Они у нее прекрасны".

- Я просто начальник экспедиции, советской экспедиции.

Она пожирала его глазами. И во взгляде ее Алексей Иванович читал ярость и благодарность. Удивительны были эти глаза. В них метались самые разноречивые чувства - надежда, горе, радость, страх, счастье, недоверие, наивное восхищение.

- Ты воин! А разве воины оскорбляют, унижают девушек?

- Мы советские люди. Мы защищаем девушек и женщин... Никто не посмеет теперь оскорбить вас.

- И твое слово верное?

- Верное.

- Ты говоришь - ты не воин?

- Я инженер.

- Анжинир? - протянула она незнакомое слово. - Нет, ты воин, у тебя на лице знак доблести. - И она вдруг высвободила руку и тонкими, с ярко накрашенными ногтями пальцами осторожно погладила ужасный шрам, рассекавший лицо Алексея Ивановича от виска до подбородка. - Ты воин со знаком меча. Великий воин! Настоящий воин!

Даже сквозь кофейный загар было видно, как кровь прилила к щекам Алексея Ивановича.

- И ты, великий воин, не продашь меня? И ее? - в голосе Шагаретт звучало недоверие, хотя глаза ее и ликовали.

- Не бойся. И твоя подруга пусть не боится. Вы обе свободны!

- Я больше не рабыня! - и в голосе Шагаретт прозвучало недоверие, хотя глаза ее ликовали. - И она! И Судабэ? - девушка показала глазами на совсем сникшую подругу своих бед.

- Калтаманы бежали зайцами, - вдруг вмешался Аббас Кули. - Калтаманов и бардефурушей прогнал он, Великий анжинир. И... я...

Он гордо подкрутил черно-красный свой ус, но тут же жалобно поморщился.

- Ох, ну и коготки у кошки!

Но Шагаретт не обращала внимания на Аббаса Кули. Она кокетливо поправила складки искабэ, закутавшего ее с головы до кончиков зеленых с золотом туфелек, чуть выглядывавших из-под подола, шагнула к начальнику экспедиции и высокомерно сказала:

- Дочери джемшидов ни перед кем не склоняют голову. Я дочь Джемшида, вождя. Дочь Джемшида целует тебе ноги, великий воин и... анжинир.

Конечно, Шагаретт и не собиралась приводить свое намерение в исполнение. Но начальник невольно протянул руки, чтобы остановить девушку. И действительно, она вдруг начала клониться вперед, чуть не упав к его ногам.

Он подхватил ее. Минуту она почти лежала в его объятиях. Решительно высвободившись, она отошла в сторону и слабым голосом проговорила:

- Великий воин со знаком меча на благородном лице, ты избавил меня от участи жалкой рабыни. Теперь ты мой хозяин и повелитель до конца нашей жизни. А сейчас прикажи отвезти меня в становище моего племени могущественных джемшидов.

И она бессильно опустилась на землю.

- Бедняжке дурно, - сказал начальник толстоликому, - отвезите девушек в Мурче. И пусть о них позаботятся ваши женщины.

Девушек посадили вдвоем на коня, и кавалькада пустилась в путь.

Начальник с Аббасом Кули остались у кяриза. Надо было измерить колодцы, глубина которых увеличивалась по мере приближения к горам. Алексей Иванович, несмотря на ворчание Аббаса Кули, спустился в галерею. Он мог воочию убедиться в двух вещах: насколько удивительно было то, что девушки бесстрашно сумели спуститься по отвесным стенам колодца, в которых были выбиты очень небрежно зарубки для ног, подобие ступенек. Даже страхуясь веревкой, физически крепкий начальник спустился с большим трудом, рискуя свалиться вниз. Но еще больше поражал грандиозный размах всего сооружения. Он прошел около километра по канъат - водосборной сводчатой галерее, укрепленной арками из обожженной глины. Поток воды, чистой, холодной, тек по дну кяриза. Глубина его достигала местами колена. Еще и еще раз восхищался Алексей Иванович искусством мастеров-кяризчи.

- Мой отец строил еще большие, еще более совершенные кяризы, сварливо возразил Аббас Кули. - А когда я был молодой, вот на этих на своих плечах я перенес, помогая отцу, через такие колодцы тысячи мешков глины, гальки, песка. Что тут такого?

Пробыли они вдвоем в кяризе несколько часов. Расположившись в прохладе под колодезным отверстием, начальник при слабом, сочившемся сверху свете, записывал данные промеров. С трудом, тяжело дыша, упираясь спиной в стенку и нащупывая осторожно ногами зарубки-ступени, они выкарабкались на поверхность.

Их встретил сердитый, неожиданный окрик:

- Тихо! Так стоять!

На них были направлены дула винтовок. Сумрачные лица, загар которых так оттеняло зеленое сукно форменных фуражек, выглядели строго.

Пограничники окружили колодец.

- Блоха высоко прыгает, - сказал, поднимая руки, Аббас Кули. - И все равно на землю падает. - Он явно перепугался.

Недоразумение тут же выяснилось.

- А мы смотрим: кони, - извинился командир. - А тут нам сообщили контрабандисты прячутся. Разрешите представиться - Соколов, комендант погранзаставы.

Вместе с отрядом пограничников начальник поскакал к Мурче.

- Что это вы совсем скисли? - спросил Алексей Иванович жавшегося к нему на своем коне Аббаса Кули. - На вас лица нет.

- Ничего, хозяин. Теперь сердце у меня дрожит. Увидел зеленые фуражки и вспомнил такое, что и вспоминать не хочется.

Да, Аббас Кули не забыл те недавние времена, когда он был кочакчи, контрабандистом.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

С тех пор, как в царстве красоты

ты сделалась владычицей, о моя царица,

повсюду, где ты, есть у тебя раб.

Х о с р о в Д е х л е в и

Мог ли начальник экспедиции сказать, что он теперь знает историю прекрасной джемшидки. Из отрывистых фраз, которые она неохотно бросала из-под своего искабэ, отвечая на вопросы коменданта погранзаставы Соколова, из отдельных невнятных слов ее подруги по несчастью, дальней ее родственницы, из беспорядочного рассказа Аббаса Кули, который, оказывается, занимался контрабандой на Серахском участке границы и имел даже нечто вроде базы в джемшидских кочевьях на реке Кешефруд, удалось составить некоторое представление и о Шагаретт и об истории ее продажи в рабство.

Но многое так и не прояснилось.

- Толку от этих баб не добьешься, - сказал Соколов. - Ей про одно, она про другое. Дикая какая-то.

История с работорговцами не так уж и интересовала Соколова. По имевшимся у него данным, бамийский участок границы облюбовали какие-то подозрительные элементы, обосновавшиеся в персидском городе Буджнурде. Точно было известно, что некий Нейман Зигфрид хочет перейти на советскую территорию. Зачем? Почему? Никто не знал. Соколов не без оснований связывал мурчинскую историю с этим Нейманом.

- Спугнули вы их, - недовольным тоном говорил он. - Ваш этот проныра Аббас Кули напорол... Из-за рабынь упустил главного.

Аббас Кули оказался действительно "пронырой". Не успели все позавтракать, как он появился и с заговорщическим видом поманил Алексея Ивановича.

- Все узнал, - сказал он ему на ухо.

Алексей Иванович позвал Соколова, и они уединились в маленькой балахане, чтобы послушать, что им такого порасскажет Аббас Кули.

Рассказ оказался интересным.

- Когда собака воет, ее выгоняют или... сажают на цепь. Великий джемшидский мюршид вообразил: у меня-де отличная насиб. Но он дал девчонке волю - распустил веревку на ошейнике прирученной волчицы...

- Что за манера, Аббас Кули, сравнивать девушку с собакой или... волчицей. - Начальника резанула грубость проводника. - А теперь, кто такой мюршид, почему девушка оказалась его мюридом - учеником и насиб помощницей? Разве такое у мусульман возможно?

- Вох-вох! Что плохого в собачке? В красивой собачке? А Шагаретт умная, очень умная девушка. Мюршида, духовного наставника джемшидского племени, зовут, чтоб он подох, Абдул-ар-Раззак. А дочь джемшидского вождя девушка Шагаретт с детских лет обучена грамоте и всяким заковыристым молитвам - арабским и персидским. А оказалось, что она еще одержимая и пророчица - все слышали о Шагаретт-пророчице и в Хорасане, и на Бадхызе. Вот мюршид и взял ее себе в насиб - писать и записывать свои слюнявые слова и пустые проповеди, да и самой проповедовать. В одном вы правы, хозяин: женщинам у нас - мусульман - не полагается быть насиб, а девушка Шагаретт насиб. Вот и пойми тут.

Он развел руками, усмехнулся. По его лицу судорожно прошла целая гамма гримас. Он недоумевал.

- Говорят, девушка-насиб часто подсмеивалась над мюршидом. Иной раз даже при людях обзывала его невеждой. Мюршид испугался: своя собственная собака на него лает. Ой, хозяин, опять я про собаку! Не буду! Не буду! Ну, бранила она его, и весь авторитет у мюршида поломался. А когда вода выше головы, тут такой он вредный, и родного ребенка на дно реки положит вместо ступеньки, лишь бы голову высунуть на поверхность, воздуху вдохнуть... Мюршид съездил в Баге Багу - есть такое место в Иране. Поехал он посоветоваться к одному там помещику Али Алескеру, могущественному в тех краях человеку. И тот Али Алескер, да еще в гостях у него в то время оказался инглиз из Мешхеда, консул Хамбер, пусть отец его сгорит в могиле, оттрепали господина мюршида за уши и сказали: "Глупец ты. Зачем держишь при себе змею?" И придумали продать девушку, чтобы не было и следа ее в кочевье.