Виктор Верстаков - Афганский дневник

• Название: Афганский дневник
• Автор: Виктор Верстаков
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1983

На основе личных впечатлений корреспондент «Правды» написал цикл литературно-художественных очерков о советских воинах, выполняющих интернациональный долг на земле Афганистана.

---

Это было для меня неожиданностью — увлечение подполковника поэзией. Впрочем, удивительного тут нет: влюбленные часто пишут стихи. Жаль, что многие из нас влюблены бывают в жизни недолго. И снова подумалось о превратностях военной службы, вернее, о странностях расхожих представлений о ней. Привычно говорим и пишем, что служба требует от человека всей энергии, всех сил, даже добавляем «без остатка», что она человека меняет, перековывает: чего только не творит с человеком! А суть в том, что служба, как, впрочем, и всякая другая мужская, необходимая стране работа, помогает человеку оставаться человеком, выявить и сохранить в себе главное, дорогое. В итоге — быть счастливым!

Вот и Скобелеву испытания военной судьбы не помешали, а наоборот, помогли сохранить, пронести через годы свою любовь.

— Натура у меня, конечно, впечатлительная, — неожиданно сознался подполковник. — Слушаю грустную песню или хорошую книжку читаю — отчего-то слезы на глаза навертываются…

Под утро мы нарушили извечный офицерский завет и в неслужебное время заговорили о службе. Правда, случилось это нечаянно: обсудив проблему любви и верности, затронули проблему воспитания детей и пришли к общему выводу, что частенько и без нужды говорим с сыновьями излишне повелительным, прямо-таки командирским тоном. И я припомнил, что Скобелев все эти дни голос в разговорах с подчиненными ни разу не повышал.

— Был у меня в начале службы один командир… Если с утра кого-нибудь не обругает — весь день себя плохо чувствует. Люди невеселые ходили, задерганные. Какой прок для армии от такого начальника? С той поры понял: хочешь хорошо и полезно служить — держи отрицательные эмоции при себе. Подчиненных нужно обязательно уважать и воспитывать не понуканием, а доверием.

— Доверишь разгильдяю, а он подведет…

— Не было и нет в армии закоренелых разгильдяев, не приживаются они на службе, — горячо возразил Евгений Константинович. — Просто характеры у людей разные, и если ты командир, то ищи подход к человеку, а не оскорбляй его. Я однажды провел эксперимент: поставил перед подчиненными задачу и сказал, что в оставшееся до учений время никого проверять не буду, пусть только и они подчиненным сообщат мои слова: я своим солдатам и офицерам верю! Отличную оценку на учениях получили… В любой жизненной и служебной ситуации надо думать. Бывает, набьется народ в штабную палатку, тут можно прикрикнуть: «Разойдись, мешаетесь тут!» — а можно и пошутить: «Подышите, ребята, на улице, я через десяток минут освобожусь, и тогда вместе погуляем, обсудим проблемы, какие у кого есть». Зачем же мне обижать криком товарищей своих? Ведь вместе служим, рядом, если понадобится, под пули пойдем… Но если бы ты знал, как домой хочется! Нет, не надолго — хотя бы на десять минут! — соединив некоторую долю сентиментальности с военной точностью, сказал вдруг Евгений Константинович. — Побывал бы, семью бы увидел, дочку, сына поцеловал, Наде бы объяснил, что и как, она у меня умная, поймет… И снова сюда, к ребятам… Я на судьбу не жалуюсь, счастливая у меня судьба. Просто я жену свою очень люблю. И сына люблю, и Дочку…

В лагере зазвучали обычные утренние шумы: кто-то встал до подъема и позвякивал у палатки рукомойником, за кем-то побежали посыльные, подъехала к походной кухне водовозка, проскрипел сапогами по гравию сигналист, взял на трубе негромкие пробные ноты. Начинался новый день, а мы и знать не знали, что он вдруг подарит нам небывалое, самое дорогое, какое можно придумать в этих условиях, счастье.

С первыми звуками побудки вышли на улицу палаточного городка. Скобелев с удовольствием потянулся, сделал несколько гимнастических упражнений. Утро было морозным, ясным. В быстро редеющем сумраке все отчетливей, как на проявляемой фотографии, проступали зубцы окружавших долину гор. Пролетел вертолет, подсвеченный красным и зеленым бортовыми огнями, чертя концами лопастей пунктирный световой круг.

— Красивая страна… — оглядываясь, сказал Скобелев. — Правда, бедно люди пока живут, долго им не давали на ноги подняться. И сейчас мешают. Но ничего, народ крепкий. Выдюжат, счастливыми еще будут и богатыми. Попросили помочь — поможем.

Вертолет тем временем снизился, сделал круг, явно заходя на посадку.

— Пойду-ка в штаб, не зря он сюда прилетел. Чувствую, что нагадала судьба кому-нибудь дальнюю дорогу.

Мне нужно было заглянуть к разведчикам. Поговорив с ними, поспешил в штабную палатку. Там горела под брезентовым потолком электрическая лампочка, прикрытая вместо абажура газетой, пятно света падало на сдвинутые у центральной опоры канцелярские столы, с которых свешивались края карты.

— Путешествие у тебя будет большое, сам бы полетел, да начальство не пущает, — говорил Скобелеву командир. — Первую посадку сделаешь здесь…

Офицеры склонились над картой, прикидывая и рисуя маршрут, отмечая точками места посадок. Последнюю точку командир поставил уже не на афганской, а на советской земле.

Вернуться приказываю до темноты, так что свидания с женой не гарантирую.

После разговора с командиром Скобелев в дальнем углу палатки записал в рабочий журнал дежурного несколько фамилий.

— Прошу этих офицеров немедленно найти и оповестить — полетят со мной. Сбор на вертолетной площадке.

Затем повернулся ко мне:

— В горах батальон афганский что-то притормозил, подлечу туда с дружеским визитом. Если ничего особенного, то подальше слетаю. Могу взять, в вертолете местечко найдется.

Разумеется, соглашаюсь. Не первый день езжу по стране, по палаточным гарнизонам. Был в штабах и подразделениях, у мотострелков, зенитчиков. Видел труд связистов, танкистов, саперов, солдат и офицеров многих военных специальностей. И все же здесь, в местах доселе малознакомых, бездорожных, горных, наивысшая нагрузка — у вертолетчиков. Отрежет на марше снежная лавина колонну, на много часов, а может быть и дней, отделив ее от основных сил, — пробиваются на помощь вертолеты, доставляют питание, боеприпасы, горючее. Спешит командир лично разобраться в обстановке — снова взлетают вертолеты. Развозят почту, меняют дозорных на отдаленных горных наблюдательных постах — тоже они, вертолетчики.

Откинув брезентовый полог, шагнули на улицу. Было уже светло, хотя солнечный диск еще не вынырнул из-за гор, отчего казалось, что горные вершины излучают красное, почти кровавое сияние. Возле умывальников плескались солдаты и офицеры, многие по пояс голые, с повязанными вокруг шеи полотенцами. Из походной кухни выгружали зеленые термосы с завтраком.

К вертолетной площадке, где стоял транспортный вертолет, шли полем — по пружинящим мерзлым стеблям верблюжьей колючки, между лениво уступавшими дорогу раскормленными воронами, от которых поле было черным-черно.

— Если вертолетчики не повезут, выберем парочку воронья пожирнев, взнуздаем и полетим! — пошутил Скобелев.

Но вертолетчики повезли. Лишь только в салон вошел последний из вызванных офицеров, борттехник поднял лестницу, задвинул дверь бокового люка. Тяжелая машина перед взлетом закачалась, медленно отделилась от земли, зависла. Вижу в иллюминатор, как рядом доворачивает ведомый вертолет. Через мгновение обе машины уходят влево и вверх.

Вскоре попадаем в белое густое облако, набираем высоту, и облако остается внизу, у подножия островерхой неприветливой горы. При разворотах оглядываюсь на ведомый вертолет: меж искрящихся под солнцем ослепительных заснеженных вершин летит лобастая железная махина — не птица, даже не гигантская стрекоза, а некий стремительный треугольник.

Минут через сорок пролетели над вытянутой долиной, где, не умещаясь внизу, карабкаются на горы глиняные постройки большого селения: именно в эту долину ходили рейдовики. Путь их был труден. По узкой горной дороге — почти тропе — афганский батальон шел со скоростью пешехода. А впереди двигалась большая конная банда. Душманы взрывали над ущельями мосты, устраивали, где позволял грунт, ямы-ловушки. Лишь бдительность и четкость действий участников рейда позволили обойтись без потерь. Но и банда, хотя потеряла в боевых стычках несколько человек, разгромлена не была.

В тот день батальон, вышедший утром из долины, вновь подвергся нападению, отбил его и теперь остановился на отдых.

Вертолеты мягко опускаются в горный сухой снег. Приветственно машут руками подбегающие афганские воины. Объятия, дружеские похлопывания, расспросы.

Участники рейда рассказали о митингах, которые стихийно возникали почти при каждой встрече с жителями. Главное, о чем просили люди: «Защитите нас от душманов. Они забирают наш хлеб и наших овец. Они грозят убить всех, кто будет подчиняться властям». Еще рассказали о мальчонке из небольшого селения рядом с долиной. Когда рейдовики буквально отдирали от скалы, выкапывали из-под снега камни, восстанавливая разрушенный бандитами участок дороги, этот мальчишка первым появился со стороны, селения, придавленный к земле тяжестью огромного — очевидцы утверждают, что, пожалуй, весом с него самого — камня. Пока поняли, в чем дело, да бросились ему помогать, он уже донес камень, уронил в яму. Потом прибежали другие мальчишки, подошли взрослые. Дорогу исправили быстро.