Эдуард Лимонов - СССР – наш Древний Рим

• Название: СССР – наш Древний Рим
• Автор: Эдуард Лимонов
• Жанр: Поэзия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91103-177-0

Агрессивные и злые.

Выйдя на свободу из лагеря летом 2003-го, я обнаружил, что на меня набросились (как подлинная стихия – как вода или огонь) стихи.

Я не пишу моих стихотворений. Это они мною пишут, подчинив своей воле, агрессивные и злые.

И делают это упрямо и настойчиво. «СССР – наш Древний Рим» – уже шестой по счету сборник стихотворений после выхода на свободу.

В нем – тревоги, воспоминания, фантазии, исторические размышления и реминисценции. Стихотворная стихия бросает меня куда хочет и во времени, и в пространстве.

СССР, Европа, Византия, средневековая Германия, Сирия, Париж, Порт-о-Прэнс (Гаити), Британия, Петербург, Древняя Иудея, Китай, Ближний Восток, Молдавия, Нью-Йорк, Самарканд, Италия, город Энгельс Саратовской области, Украина, Кронштадт, деревня в Ульяновской области, Гималаи, Алтай, а то и вовсе Бездна Хаоса, где носятся «как яйца твердые, планеты…»

Стихотворная стихия заставляет меня разговаривать с мертвыми так же просто как с живыми.

В результате эта книга, мой интерактивный сон, мое видение, мой кошмар, получилась еще и эмоциональным портретом меня, каким я оказался в 2012 и 2013 годах.

Сейчас я уже другой.

Эдуард Лимонов.

---

Эдуард Лимонов СССР – наш Древний Рим

Книга издана в авторской редакции.

СССР – наш древний Рим

I

СССР – наш Древний Рим!
Над нами нависает хмуро,
Его тверда мускулатура.
И мавзолей – неистребим!

Его зловещи зиггураты,
Его властители усаты,
И трубки дым неумолим,
СССР – наш Древний Рим!

Патриции, диктатор, плебс…
Чьи триумфаторы могучи,
Чей Jupiter грозит из тучи
О, как бы он бы к нам не слез!

Помпей, и Берия, и Сулла
И Сталин Троцкого прогнал
В изгнание – как ветром сдуло!
И Троцкий, в Мексике пропал…

Мы к Гитлеру, в Берлин входили,
Как в Карфаген, разя слонов,
Поджилки им мечом рубили,
Насилуя германских вдов…

II

СССР – наш Древний Рим,
Плебеи с ружьями в шинелях,
Озлясь, историю творим,
Нашлёпки снежные на елях…

Германию схватив за грудь,
Свалила на ковёр Россия
И перья тряс из Одиссия
Скуластенький какой-нибудь,

Монгол с задумчивым блином
Лица из жёлтой терракоты,
Мы все римляне, и сойоты
Нас станут воспевать потом…

Где Петербурга желтизна
И крыш пруссаческая зелень
Любезна Бисмарку она,
И Фриц с Россией неразделен…

Валентине Матвиенко

Женщины с мужскими голосами,
Крупные, бокастые премьеры
С крашеными густо волосами,
Наглы и грубы как офицеры.

Утюги, тяжелые бабищи,
Сходные по силе с битюгами.
Нет у них ножей за голенищем
Но обезображены усами…

Ходят, как тяжелые коровы,
Прочности паркетов проверяют.
Да, они, конечно, нездоровы…
Мышцами, однако впечатляют…

«Бандитский лагерь низкорослый…»

Бандитский лагерь низкорослый
Ежи седеющих голов,
Здесь каждый зэк стоит – подросток,
Здесь всякий молод, нездоров…

Печет их солнце на рассвете,
И на закате их печёт,
Они все легкие, как дети,
Поскольку вечно на диэте —
Ни грамма жира не растёт…

Придут поспешно офицеры,
Их сосчитают, и уйдут.
Постны, хмуры, и грязно серы
Они стоят, сирены ждут

Завоет скорбная сирена,
Рассыпятся бедняг ряды.
Их приняла иная смена —
Ну, если образно, замена:
«Ежов» сдал пост для «Ягоды́».

«Нет ничего… Бессмыслен щебет детский…»

Нет ничего… Бессмыслен щебет детский,
Родителей столовая возня,
Как взбунтовавшийся орешек грецкий,
Несётся шар земной, неся меня…
«Ад ледяной, и жаркий Ад огня…
Как яйца твёрдые, планеты
Несутся, свои оси наклоня,
Сквозь и метеориты, и кометы…
«Нет ничего – ни злобы, ни любви
И только мира жалкий подоконник,
Где как цветок стою я, жизнь прерви!
Ты, случай! И себе не назови!
Мгновенно так,
как взмахом сабли, конник!

2012-й

Две тыщи двенадцатый! Ну, выходи!
Сейчас посчитаем с тобою,
Кого мы пригрели на теплой груди,
Какому зловещему строю,

Мы не преградили змеиный их путь.
Сейчас мы врагов посчитаем!
И тех, что друзьями нам лезли на грудь,
Но Каины стали, узнаем!

Две тыщи двенадцатый, потен и зол
Он лезет в дверную щёлку.
Найдётся на нас аккуратный Мавзол,
Без внутренностей на полку,

Истории свалит, лежали чтоб мы
Один, – Эдуард Великий,
В гробу лакированном из хохломы
Иль купленным в шведском их Ikey
……………………………………………………
Здесь небо неяркое, холоден свод,
Невест не спеша выбирают —
Не скифы, но финны, угрюмый народ,
Хоть «русским» себя называют.

Отсутствует тот же у них хромосом,
Что у могикан с ирокезами.
Напившийся водки опасным бесом
С гранатой бежит и обрезами.

Две тыщи двенадцатый, нас рассчитай
На мертвых и на живых!
Одних съевропей, а других окитай!
И плюх, и бум-бум, и колых…

«Итак, мой друг, мы терпим крах…»

Итак, мой друг, мы терпим крах,
В кромешном утреннем тумане
Как девочка, кричащая в горах
То «тетя Надя!» то «тетя Аня!»

Как девочка, отставшая от группы,
Ей со скалы видны бараньи трупы,
Ей страшно так!
Остаться черепом в предгориях Алуппы,
А над тобой – зловещий Аю-Даг…

То тетю Аню окликают,
То тетю Надю назовёт.
Весной здесь кости собирают
Туристов, выпавших в пролёт.

Ущелья дно здесь каменисто,
Покато, но искривлено.
«Ущельем мертвого туриста»
Народом прозвано оно…

И мы, мой друг, как та девчонка,
Блуждаем, бегаем, зовём.
А снегу много, льда лишь плёнка
И за туманом ждёт фантом…

«Я не владелец ничего…»

Я не владелец ничего,
Я лишь отец мальца и крошки.
Фифи, приходит выгнув ножки,
партнерша тела моего.

Я – нож для её круглой ложки,
Я – лунки её злобный кий,
Я узкоусый хан Батый,
Вспоровший внутренности кошки…

Анатомия героя

Ужасный череп шишковатый,
Такой израненный и злой
Как будто страшные солдаты
В футбол играли головой.

Нога отвратно – до колена,
Осколки, оцарапав всю,
Ей перебили жилы, вены…
Как карта острова Хонсю,

Ты смотришься, нога героя…
Зубов отсутствует штук шесть
(Но нету, Боже, геморроя,
И член серьёзный еще есть!)

Но, перейдём к груди. В ней астма.
Приходит, впрочем, не всегда…
Вам, в общем, стало уже ясно
Что чуть коптит моя звезда…

Однако мозг мой не натружен,
Четыре сотрясенья пусть.
Еще я дважды был контужен,
Однако прочь пошла ты, грусть!

Придёт вот девка молодая
И всеми этими… изъян
Дразня, прельщая и пугая,
Восторжествую, словно хан…

«Мир приключений узкоглазых…»

Мир приключений узкоглазых,
Стоящий к Западу спиной,
Монгол с таинственной чалмой,
В лазурном небе водолазы,

В скафандрах, с шлангами петлёй,
Проносятся, как злые духи,
Как бесы мчатся над землёй,
Страшны, смешны, и многоухи…

Бездонный Хаос населён
Метаном, скалами, огнями,
Планетами иных времён
И молодыми валунами…

Европа спит

Европа спит, и чмокает во сне,
Ей в плоть сухую врезалась пижама,
Европа спит, немолодая дама,
Очки на стуле, предки на стене…

Из орд германских, франков, визигот.
Из англов, саксов, крови с алкоголем,
Был создан твой ублюдочный народ
Насильственно держащий под контролем
Всю сушу, а ещё пространство вод…

Растения политы. Пол метён,
Ни пятнышка на потолке от мухи.
И шелест, алых, с свастикой знамён
Не потревожит сон сухой старухи…

Забыла, как была она пьяна,
С нацистами весёлая, лежала…
(Эсэсовцев не помнишь имена?
Не помнишь, для них ноги раздвигала?)
Лишь помнит, что «Капут!» она кричала,
Когда была проиграна война…

Европа спит, но турки в чайхане
Сговаривались тихо до рассвета,
С арабами участвовать в войне,
Джихад в Берлине завершить до лета…

Над белою Европою луна,
Как символ бед и атрибут сражений,
Аукнется ливийская война,
Откликнется сирийская война,
И турки и арабы до пьяна
Читают прейскурант вооружений…

Европа, сука старая, сопит,
На ухо съехал чепчик протестантский,
К утру придёт партнёр американский
И на войну с Ираном пригласит…

Они

Хмуро было в Париже,
Желтел по садам песок,
С женщиной шёл я рыжей
С самом начале, ad hoc…

Птицы вечерние пели,
Нервно звучали, вразброд.
Было все это в апреле,
«Рыжая, стой! Дай рот!»

Вонью несло помады,
Пудрою, плюс алкоголь,
Были мы жизни рады,
Что как зубная боль…

Помню, у Пантеона
Я ей спустил чулок,
Гладил рукою лоно,
Молод и одинок…

Птицы уже молчали,
Вне фонарей, в тени,
Долго друг друга мяли
Я, и она, они…

Нет, не цвели каштаны…
Или уже цвели?
Зубов твоих, о капканы!
Глаз твоих, о нули!

«Март ледяной. Знамен суровых шелест…»

Март ледяной. Знамен суровых шелест,
Диктатора продолговатый гроб.
Его Асгарты ожидает прелесть,
Где рядом Один бы уселся чтоб…

Март ледяной. Их бог его сажает…
И Сталину смеется сквозь усы,
Кумысу козьего доверху наливает,
Свинины отрезаются кусищи и кусы…

Март ледяной. Поверхности сияют
Небес кубы. Пространства океан
Друг к другу головы согласно наклоняют.
Их Один бог. И Сталин наш тиран.

Валькирии с огромными глазами
Стоят не шелохнувшись за дедьми,
И трубки возбуждающий дымок
Двоих окутал, там где только мог…

Двадцатый век