Анатолий Шихов - Вечернее утро

• Название: Вечернее утро
• Автор: Анатолий Шихов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Трудно сказать.

- Нет, господин Лев Узлов, все это гораздо проще и гораздо сложнее, но главное - на все есть свои причины. Все дело в радиации, которая еще тогда повлияла на механизм наследственности, вызвав необратимые генетические аберрации. Мы с вами обязаны нашему существованию а современном качестве радиоактивным извержениям вулканов миллионы лет назад в моей Африке, особенно в восточной ее части, богатой редкими рудами. В те времена планета была населена всякого рода чудовищами вроде летающих ящеров, бронтозавров, ихтиозавров. Первыми погибли именно они, эти монстры - им негде было спрятаться от излучения и радиоактивных осадков. Погибли они вовсе не в результате естественного отбора - они были сильными, пищу добывали легко, ее было много, и жили бы еще долгие века, если бы не радиоактивные извержения вулканов. Чудовища поменьше сумели спрятаться и не погибли, а видоизменились - стали карликами. Это известные вам рептилии, то есть обычные ящерицы, тритоны и птицы. Как вы знаете, в те времена росли гигантские папоротники и хвощи; я сильно подозреваю, что именно под действием радиации они тоже стали карликами и дожили до наших дней. Радиация не очень изменила только насекомых и рыб, - они тоже достаточно древние. Вы согласны со мной?

- В этом что-то есть, - неуверенно сказал Лев Александрович, - но при чем здесь человекообразные?

- А при том, господин Лев Узлов, что человекообразные тоже попали под действие радиации. Но они не были монстрами и сумели спрятаться и потому не погибли, а видоизменились. Их механизм наследственности испортился, и они стали рождать уродов - хилых, беспомощных, без когтей, без шерсти по всему телу. С точки зрения человекообразных это было большое несчастье: уроды не умели лазать по деревьям за пищей, они замерзали. Вот именно тогда появилась палка в качестве орудия труда и в качестве дубины. Тогдашний урод, убив палкой зверя, снял с него шкуру и надел на себя - иначе он не выжил бы. Таким образом, человекообразные не постепенно превращались в человека, а сразу стали рожать нас с вами - людей голых, беспомощных, не умеющих лазать по деревьям, не представляющих, как выжить без тепла и без крыши над головой.

- Это замечательная гипотеза, но ее нужно доказать! - воскликнул Лев Александрович.

- Доказательства - вокруг нас. Вот уже сорок лет я наблюдаю, как здешние мутанты пытаются выжить... У них тоже стали рождаться уроды, иногда ни на кого не похожие, иногда бесформенные массы плоти. Вам приходилось видеть живую русалку? Я видел новорожденную русалку, - именно такую, какой ее рисуют - с хвостом рыбы и с чешуей рыбы. Казалось бы, нормальные женщины рождают циклопов с единственным глазом во лбу и даже кентавров. Я видел еще не оперившуюся сирену - птичку с человеческой головой... Возникла новая популяция людей. Здешние мужчины - маленькие и совершенно лысые, у них нет совершенно никакой растительности, они носят парики, подражая мне и Добре. У их мутанток руки похожи на ласты, а зубы - сплошные. Заболевший зуб можно вырвать, а они удаляют челюсть, чем обрекают человека на желудочно-кишечные заболевания. Но я научил их заниматься селекцией. По моему требованию здоровый мужчина у них обзаводится гаремом здоровых женщин, но все равно даже в полноценных семьях время от времени рождаются дети с жабрами и с чешуей по всему телу. Я поражаюсь, как быстро они живут: в тридцать лет глубокая старость, в десять лет они женятся. Все до единого умирают от рака... У них не сложилось еще никакой культуры, никакой промышленности, никакого рынка, каждый обеспечивает себя сам. У них нет ничего, кроме стремления выжить во что бы то ни стало. И удивительно, до чего щедрой стала Природа: хлеб растет буквально на деревьях, рыба сама выпрыгивает на берег... Они живут в раю и продолжают рождать уродов, не способных выжить даже в раю.

- Как я понимаю, вы считаете учение Дарвина о происхождении видов ошибочным?

- Естественный отбор - это только эпизод в истории борьбы за место под солнцем. Дарвин был умным парнем, но вековой опыт показал, что Дарвиным все не объять, что концепция Дарвина не может быть общей, как, впрочем, любое учение имеет свои границы. Наблюдая за здешними мутантами, я пришел к выводу, что человек выжил не совсем по Дарвину. Человек был слабым и беззащитным; отдельный индивидуум, голый и уязвимый в тех условиях выжить не мог, не имел права, и никакой дарвинизм не объяснит, почему наш далекий предок сначала оброс шерстью, а потом лишился ее. Знаете, что спасло человека от неминуемой гибели в кровожадном обществе его соплеменников? Спасла любовь. Не убей ближнего, а возлюби, пожалей, спрячь, накорми, залечи его раны. Человек вовремя понял, что легче выжить вдвоем, чем одному: один спит, другой охраняет; один болен, другой лечит. И когда брак стал моногамным, то есть, не коллективным, а любовь вдвоем, шансы человека выжить значительно увеличились: люди избавились от венерических и прочих эпидемий, характерных для массового скопления личностей. Не сильный выживал, а слабый. Точнее, двое слабых стали сильнее одного сильного. Животным, живущим парами, сострадание к ближнему тоже помогло и помогает сохраниться, в весь остальной мир выжил исключительно по Дарвину и никак иначе. Но в теперешнем мире все гораздо проще: человек и крыса. Кто кого.

- Неужели не осталось других представителей фауны? Неужели я никогда больше не увижу самую обыкновенную корову?

- Боюсь, что никогда.

- Но совсем недавно я пил какой-то молочный кисель.

- Это не молоко, господин Лев Узлов. Это проделки моего подопечного Добри. Он открыл, что сок одуванчиков целебен, и теперь они пьют сок одуванчиков.

Лев Александрович недоверчиво улыбнулся: где возьмешь столько одуванчиков?

- Кстати, господин Лев Узлов, ваш визит не входил в мои планы;

более того, он стал полнейшей неожиданностью, и я растерялся, забыл предложить вам поесть. Вы хотите есть? У меня должен быть какой-нибудь запас чего-нибудь съедобного.

Космонавт Джефсон опять щелкнул каким-то выключателем и из стены выкатился двухэтажный никелированный столик с пластиковым покрытием. При виде сочного куска жареного мяса у Льва Александровича начались голодные спазмы, и он едва удержался, чтобы не схватить мясо. На нижней полочке блестели изящные вилки и ножи; Лев Александрович аккуратно взял две вилки, вторую подал космонавту Джефсону, который каким-то образом сумел подкатить свое массивное кресло ближе к столику. Льву Александровичу сидеть было негде, пришлось стоять.

- Извините, - сказал космонавт Джефсон, - мой салон не рассчитан на прием гостей, вам придется постоять.

Лев Александрович кивнул, принимая извинения; он вонзил вилку в кусок мяса, выбрав поменьше, откусил чуть-чуть, скрывая голод. Это была печень.

- Да, - сказал космонавт. - Это печень, кажется, форели.

- Очень вкусно. Господин Джефсон, вы говорили, что у них нет никакой промышленности, но я видел телефонные аппараты - как они сумели их сделать?

- У них имеются не только телефонные аппараты, но и стиральные машины и велосипеды. Очень давно в одном из гаремов я видел даже телевизор.

- Телевизор работает? - Наслаждаясь печенью форели, Лев Александрович потерял бдительность, и спохватившись, добавил: - Извините, я увлекся.

- Все эти предметы домашнего обихода - остатки былой роскоши, не больше.

- Но я собственными глазами видел парашютиста, он падал в море.

- Этого не может быть. Вы ошибаетесь, господин Лев Узлов.

- Уверяю вас.

- Если бы над островом пролетел самолет, принадлежащий материку, то в нашей первозданной тишине его услышали бы все. Кроме того, парашютист не может быть абстрактным: он пришел бы знакомиться.

- Он падал в море. Его могли съесть ваши кровожадные рыбы.

- Парашютисты без нужды в море не падают. Но я вам верю и думаю, что этот случай - тоже фокус моего подопечного Добри.

- О ком вы говорите?

- Да есть тут один петушок, - усмехнулся космонавт Джефсон. - Его жены ухаживают за мной. Старость - не радость, господин Лев Узлов. Я уже не в силах ходить, и у меня много проблем с приготовлением пищи, особенно с водой, которую нужно приносить... Мне перестало грозить сумасшествие от одиночества - в одиночестве хорошо думается, а это замечательная работа; напротив, присутствие постороннего меня тяготит, но это не касается вас вы благодарный слушатель и интересный собеседник. Мне грозила голодная смерть, поскольку я слаб от старости, и если бы не Добря и его жены, я давно бы уже умер унизительной смертью в раю под яблоней Адама.

Лев Александрович помолчал, выжидая. Он понял, почему так длинно говорит космонавт Джефсон: соскучился по нормальному человеческому общению; у него накопилось много мыслей, и он должен высказаться.

- Как я уже говорил, - продолжал старый космонавт, - их жизнь коротка, и сложились благоприятные условия для моих опытов. Нужно было помочь им выжить и, занимаясь селекцией, я вывел супермена Добрю. Смею надеяться, от него пойдет нормальный человеческий род.