Валерий Абатуров - Харьков – проклятое место Красной Армии

• Название: Харьков – проклятое место Красной Армии
• Автор: Валерий Абатуров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26231-1

Харьков не зря прозвали «проклятым местом Красной Армии». Во время Великой Отечественной войны тяжелейшие бои за этот город стоили нам огромных жертв, советские войска дважды терпели здесь серьезные поражения.

В мае 1942 года неудачное наступление РККА завершилось «Харьковской катастрофой», что привело к обрушению Юго-Западного фронта и прорыву немцев к Сталинграду и Кавказу. Последствия этого разгрома были настолько трагичны, а потери в живой силе и технике настолько велики, что Сталин сказал, обращаясь к главным виновникам провала Тимошенко и Хрущеву: «Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе, которую пережил фронт, то я боюсь, что с вами поступили бы очень круто…»

Год спустя противник вновь нанес нам под Харьковом чувствительное поражение – в результате контрудара отборных танковых соединений СС советские войска были выбиты из города с большими потерями.

И лишь в августе 1943 года, уже в ходе Курской битвы, Харьков был наконец освобожден окончательно. Четырежды переходивший из рук в руки город превратился в руины. Посетивший его в 1943 г. писатель Алексей Толстой писал: «Я видел Харьков. Таким был, наверное, Рим, когда в пятом веке через него прокатились орды германских варваров. Огромное кладбище…»

Обо всех этих сражениях, о подлинной цене побед, о причинах и виновниках поражений читайте в новой книге Валерия Абатурова и Ричарда Португальского «Харьков – проклятое место Красной Армии».

---

«Военный совет считает, что с наступлением лета, – продолжал Семен Константинович, – гитлеровское командование, по всей вероятности, свои главные операции развернет на московском направлении с целью овладения нашей столицей. На юге против войск Юго-Западного направления, надо полагать, оно ограничится наступлением вспомогательного характера. Насколько нам известно, такого мнения придерживается и Ставка Верховного Главнокомандования…»[36]

Были ли войска юго-западного направления способны, как явствовало из доклада, вести наступление на тысячекилометровом фронте, разгромить противостоявшего противника и продвинуться в глубину более чем на 600 км? Даже с учетом тех дивизий, танковых бригад и самолетов, которые командование направления запрашивало у Ставки ВГК, достигнуть ощутимого превосходства над врагом в живой силе и технике не удавалось. Ведь немецкое командование также могло увеличить количество своих дивизий до ста, а каждая из них по численности примерно на треть превышала советскую, была гораздо маневренней. Более сильными в организационном и техническом смысле были также авиация и бронетанковые войска врага. Следовательно, и в этом отношении успех широкомасштабного наступления выглядел сомнительным. Однако командование направления полностью поддержало установку Сталина и его намерение упредить противника в возможном переходе его в наступление, захватить инициативу на ряде участков фронта, и прежде всего – на южном.

В последней декаде марта главком и член Военного совета направления получили вызов в Ставку. Первым в Москву вылетел генерал И.Х. Баграмян, чтобы заблаговременно ознакомиться там с общей обстановкой на советско-германском фронте и с наметками планов Генштаба и Ставки на летнюю кампанию 1942 г., а также выяснить возможности получения необходимых подкреплений. В мемуарах И.Х. Баграмяна очень подробно описан короткий период его пребывания в Москве и все обстоятельства, связанные с принятием решения о наступлении на юге. Правда, некоторые, весьма существенные детали, содержавшиеся еще в рукописи, в книгу не вошли. Теперь трудно сказать, чем руководствовался маршал, но, думается, что сокращенный им текст представляет больший интерес, чем, скажем, эпизод с заказом ему Сталиным нового генеральского обмундирования.

Мы приводим этот эпизод, цитируемый по рукописи воспоминаний: «Хорошо запечатлелось в моей памяти посещение Главного разведывательного управления Генерального штаба, его в то время возглавлял генерал-майор танковых войск Александр Павлович Панфилов. Меня очень интересовал вопрос, как наши разведчики оценивают общие боевые возможности немецко-фашистской армии перед началом летней кампании, каковы имеющиеся у них данные о наиболее вероятных стратегических планах вражеского командования, то есть о том, в каком направлении, какими силами и с какими целями будут осуществляться вермахтом главные наступательные операции.

Вспомнив, что мой однокашник по учебе в Военной академии имени М.В. Фрунзе, генерал-майор Александр Георгиевич Самохин, работает в информационном управлении Главного разведывательного управления, я направился прямо к нему. Самохин, предупредив, что высказывает свое личное мнение, сказал, что ознакомление с некоторыми данными разведки и с информацией наиболее осведомленных органов буржуазной прессы привело его к выводу, что летом враг нанесет основной удар на южном крыле советско-германского фронта. Далеко идущими целями противника, по словам Александра Георгиевича, являлось стремление овладеть нефтедобывающими районами Кавказа, выйти к нижнему течению Волги в районе Сталинграда и перерезать основную водную артерию нашей страны, связывающую ее центральные районы с югом.

Вместе с тем, по мнению Самохина, успешные действия немцев на юге могли создать выгодную обстановку для вступления Турции и Японии в войну на стороне коалиции агрессоров.

Мои попытки выяснить у Самохина, какими же примерно силами, в какой группировке и когда немцы смогут перейти к наступлению летом, чтобы осуществить свои намерения, оказались безуспешными, так как, вероятно, он сам не имел ясного представления по этим вопросам.

На последний вопрос, разделяет ли руководство нашего Генерального штаба и Ставка Верховного Главнокомандования такого рода прогнозы о намерениях противника, – Александр Георгиевич ответил отрицательно. Он сказал, что Генеральный штаб и Ставка по-прежнему считают, что с началом летней кампании враг возобновит генеральное наступление на Москву и попытается во что бы то ни стало овладеть столицей, иначе говоря, то, чего не удалось ему добиться глубокой осенью 1941 года, он собирается достигнуть в предстоящую летнюю кампанию».

Через несколько дней в Москву прибыли Тимошенко и Хрущев. Баграмян информировал их об общих впечатлениях, сообщил мнение генерала А.Г. Самохина. «Главком и член Военного совета направления живо реагировали на это мое сообщение, – писал И.Х. Баграмян. – Но доводы Самохина не переубедили их. Самым важным подтверждением намерений врага нанести свой основной удар по столице они считали тот факт, что наиболее многочисленная и сильная группировка противника по-прежнему была до последних дней на московском направлении. Как бы заключая состоявшийся между нами обмен мнениями, Семен Константинович сказал:

– Если Гитлер действительно имел бы в виду с наступлением лета развернуть свое главное наступление на юге против войск нашего Юго-Западного направления, то в общей стратегической группировке немецко-фашистских войск на советско-германском фронте, особенно на московском направлении, произошли бы существенные изменения, которые враг не смог бы скрыть от нашей разведки».

Сталин и Шапошников назначили прием на вторую половину следующего дня. Тимошенко поручил сделать доклад начальнику оперативной группы направления, поскольку у того были все необходимые документы, карты и расчеты, которые Баграмян знал, что называется, наизусть; знал он и все основные положения подготовленного командованием направления документа[37].

После обсуждения плана Военного совета юго-западного направления Верховным Главнокомандующим и начальником Генерального штаба было высказано предложение разработать замысел менее масштабной наступательной операции. Ее задачей определялось освобождение Харькова и Харьковского промышленного района. Такие рекомендации объяснялись в первую очередь ограниченностью резервов, которыми располагала в то время Ставка ВГК.

Весь день 28 марта С.К. Тимошенко, Н.С. Хрущев и И.Х. Баграмян занимались разработкой общего замысла наступательной операции. Вечером И.В. Сталин, Б.М. Шапошников и А.М. Василевский заслушали главкома. Его замысел, хотя и ограничивался районом Харькова, опять же требовал большего количества резервов, чем могла дать Ставка. Но Сталин повторил свое указание: план наступления строго ограничить районом Харькова, не требующим для его осуществления крупных резервов. Он предупредил также, что Брянский фронт выходит из состава юго-западного направления.

На следующий день вновь пришлось сесть за разработку нового варианта Харьковской наступательной операции в духе последних требований Сталина.

В рукописи мемуаров маршала Баграмяна был абзац, не вошедший в книгу: «…Было предложено использовать охватывающее положение наших войск, занимавших барвенковский выступ, для нанесения более глубокого и решительного удара по Харькову с юга и юго-запада». А последняя фраза о том, что Брянский фронт выходит из состава юго-западного направления, заканчивалась так: «…но он получит задачу по подготовке наступления своим левым крылом с целью облегчить Юго-Западному фронту овладение Харьковом».

Этот факт уже существенно меняет положение дел. Выходит, сама Ставка подсказала командованию направление, на котором нанести главный удар, плюс к тому Брянский фронт, по ее замыслу, должен был оказать существенную помощь. Насколько это точно, сейчас судить трудно. Как известно, подобные совещания не стенографировались. А.М. Василевский в своей книге «Дело всей жизни» вообще не вникает в детали принятия решения о предстоявших действиях фронтов юго-западного направления, не касается этого вопроса и С.М. Штеменко[38]. А Брянский фронт, как мы увидим ниже, задачи такой не получал, план наступления Юго-Западного фронта строился без учета взаимодействия с правым соседом. Очевидно, И.Х. Баграмян не случайно сделал эти сокращения.

После довольно напряженной работы, наконец, возникло основное решение, которое Баграмян отразил на карте. Вечером 30 марта оно было рассмотрено И.В. Сталиным, с участием Б.М. Шапошникова и А.М. Василевского, и получило одобрение. В предложении, адресованном Верховному Главнокомандующему, Военный совет юго-западного направления писал:

«В соответствии с Вашими личными указаниями нами разработан план действий войск Юго-Западного направления на апрель – май 1942 года.