Валентин Берестов - Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания

• Название: Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания
• Автор: Валентин Берестов
• Издательство: Издательство имени Сабашниковых, Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-8242-023-8

Имя Валентина Берестова широко известно читателям. Двухтомник избранных произведений — итог его многолетней работы в литературе. В первый том вошли ранние стихи, повести и рассказы об археологах, мемуары о детстве и другие сочинения.

---

ТАШКЕНТСКАЯ ВЕСНА

1

Солнце! И арба в рассвете гулком
Месит грязь, дорогу бороздя.
Солнце! И клочки по закоулкам
От ночной сумятицы дождя.
Мгла рассеивалась, и росли в ней,
Солнцу подставляя синий снег,
Горы — насылательницы ливней,
Горы — прародительницы рек.

2

А весна еще не оперилась
И на дне иссохшего дупла
В листья прошлогодние зарылась,
Из сухих ветвей гнездо свила.
И не подгадать, как яркой ранью
Опустеет теплое дупло.
Вновь — листва, кипенье, щебетанье,
Вспенилось, запело, зацвело.

3

Снова кислой глиною дувалов
Пахнет ветер, пыльный и шальной.
Снова тополевым, небывалым
Мой Ташкент встает передо мной.
Будто лишь деревья, а не люди
В тесных двориках живут.
Против шерсти гладя, ветер будит
Заспанную, смятую листву.
А навстречу буйному рассвету
Тополя, сомкнувшие ряды,
Все передают, как эстафету,
Дворики, арыки и сады.

1944

ВЕСЕННИЙ ЛИВЕНЬ

Поют сады
На все лады,
Хоть полон рот воды.

1944

ВЕСНА В СТАРОМ ГОРОДЕ

Тупики замыкаются слепо,
Где нависли слепые дома,
Глинобитная сбитая крепость,
Замурованной Азии слепок…
На задворках стоит полутьма.
Ветер ветви чинары колышет.
И зеленые плоские крыши,
Как ступеньки, сбегают с холма.

День рождался вместе с апрелем,
Утро стряхивало испуг
Синей ночи. И детским весельем
Разливался флейтовый звук.
Этот воздух, поющий тонко!
Сыплют бубны грохот и звон.
Так приветствовали ребенка.
Нынче ночью родился он.
И какой-то скуластый, бойкий,
Гуттаперчевый акробат
Щелкал пальцами, делал стойки,
На земле расстелив халат.

1944

ТАШКЕНТСКИЙ ДВОРИК

В цветы заползают тяжелые пчелы.
Как перышко, тополь ушел в высоту.
Какой-нибудь прутик, корзиночно-голый,
Торчит, чуть заметный, а тоже в цвету.

И маки на плоских на глиняных крышах
Цветут, будто нету им места милей,
И смотрят, смеясь, из-под ног у мальчишек,
Как по небу реет и мечется змей.

1944

«Мне до́роги асфальты матовые…»

Мне до́роги асфальты матовые
И неба злая белизна,
Когда Москву до слез прохватывает
Стекающая с крыш весна.
Еще чуть брезжит вышина,
И чужды ей аэростаты.
А в жизни все еще война,
И рядом с ней идет весна,
И обе молча, как солдаты.
И все еще не дни, но даты,
Затишье, но не тишина.

1944

«Мальчишки, выскочив из школ…»

Мальчишки, выскочив из школ,
Звенят и скачут, как капели.
И каждый, сам себе щегол,
Свои высвистывает трели.
И в птичьем гаме детворы
За лодочками из коры
Весна плывет по всем ручьям,
Во все леса, во все дворы,
И раскричавшимся грачам
Открылись рыхлые миры —
Из снега вылезшие грядки,
Земли чернеющие складки,
Где им готовятся пиры.

1944

«Круговая порука берез…»

Круговая порука берез,
И пронзительный отблеск небес,
И нависший под тяжестью гнезд
Лиловатый, отчетливый лес.

1944

«Переливаются и розовеют полосы…»

Переливаются и розовеют полосы
Снегов играющих. Настала их пора.
И словно ото всех деревьев по лесу
Отскакивает эхо топора.

1945

ПОДМОСКОВЬЕ

Здесь начинается Москва
С оврагов и грачей,
С кудрявой ивы у мостка,
С приезжих москвичей,
С антенн, церквушек, облаков,
Горчичной желтизны,
Грохочущих грузовиков
И сельской тишины.

1945

«О этот день, до полуночи утренний!..»

О этот день, до полуночи утренний!
Вышли на улицы всею Москвой.
Можно ли было еще целомудренней
По-деревенски встречать торжество!

9 мая 1945

ДОЖДЬ С УТРА

Когда леса еще таят
Оцепененье ночи,
Березы тучею стоят,
Лиловые от почек.
И облака белее дня,
И чисты ветра струи,
И зеленеют зеленя
Сквозь дымку дождевую.

1945

МАРТ

Опять сугробы выросли на крышах,
И облака спускаются все ниже,
И снегом вновь облеплены холмы,
И вышли дети пробежать на лыжах
В последний день зимы.

Я на крыльце, где мокрые ступени,
Оттаивая, сохнут. Здесь весна.
И горизонт чернеет в отдаленье,
Чуть дышащим снежком прикрытые поленья
И чуткая, живая тишина.

1945

ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ

Мне хочется тревоги и труда,
Чтоб дни мои недаром проходили,
Чтоб мужество стремлений и усилий
Меня не покидало никогда,

Чтоб стали настоящие преграды
Передо мною, на моем пути,
Чтоб мелкие обиды и досады
Окрепнувшей душой перерасти,

И чтоб не растворялся день любой
В бессильном, смутном сне воспоминанья,
Чтоб был он полон света и сознанья,
Куда-то вел и что-то нес с собой,

Чтоб жизнь моя, и мысль моя, и слово
Упрямо и уверенно росли,
Чтоб стать частицей разума людского,
Творящего историю Земли.

1946

«На два дня расставшийся с Москвою…»

На два дня расставшийся с Москвою,
Я иду по улице своей,
По булыжной, устланной листвою
Низеньких калужских тополей.
Слишком ненадолго отпуская,
Ждет меня ревнивая Москва.
Помогу отцу пилить дрова
И воды для мамы натаскаю.

1946

КУРГАН

В стекле точнейшем нивелира
Курган повис верхушкой вниз.
И, землекопы-ювелиры,
Мы за раскопки принялись.

Удерживая нетерпенье,
Смутив вещей подземный сон,
Пласты считая, как ступени,
Сошли, как в погреб, в глубь времен.

Браслеты. Кольца. Нож железный.
Гранат, янтарь и сердолик.
И женский образ бестелесный
Из праха темного возник.

Не к нам, потомкам, снарядили
Ее в былые времена.
С дарами, что лежат в могиле,
К покойным предкам шла она.

Не к нам… Но радужные блики
Для нас играют в серебре,
Рассвет алеет в сердолике,
Закат желтеет в янтаре.

«Зачем вы из могилы тесной,
Из тьмы родимой старины
В ваш мир, чужой и неизвестный,
Меня позвали, колдуны?»

1947

«Я зашел в магазин граммофонных пластинок…»

Я зашел в магазин граммофонных пластинок,
И возникли в бороздках под острой иглой
Отголоски забытых давно вечеринок,
Блестки радости, всплески печали былой.
Юность, юность! Ты вечно с собой в поединке
И свои беспрестанно меняешь пластинки.
Устарели напевы, забыты слова,
А всего-то прошло, может, год, может, два!

1947, 1991

В СТУДЕНЧЕСКОМ ГОРОДКЕ

1

Я тебя на кухне встретил
В голубом сиянье газа,
Был твой облик чист и светел,
Я тобой пленился сразу,
И на танцах в час веселый
Ты казалась мне крылатой.
И гремела радиола:
«Помирать нам рановато!»
О, как сердце было радо!
Как сияло все в природе!
Только нам таких не надо,
Кто на лекции не ходит!

2

То было раннею весной,
То в дни ремонта было,
В тени лесов передо мной
Ты очи опустила.
«Люблю, люблю», — шепнула ты,
И вдруг мышонок юркий
Шмыгнул. И рухнул с высоты
Обломок штукатурки.
И тихо капала вода
На милое созданье…
Нет, не забуду никогда
Я этот миг свиданья.

3

В студенческой столовой
Ввели обычай новый:
Пластинки запустили,
Чтоб люди не грустили
Над рыжими подливками,
Над чайными опивками.
Салат под майонезом
Озвучен полонезом,
А венский вальс весенний —
Приправа для пельменей.
Под бодрый марш-фокстрот
Мы пили свой компот.

А вечером в танцзале
Пластинки вновь звучали,
Но в звуках полонеза
Был привкус майонеза,
Но клавиши и струны
Рефлекс будили слюнный.
Под бодрый марш-фокстрот
Хотелось пить компот.

4

Подумайте, друзья, как я богат.
В кармане у меня билет во МХАТ.
А на билет в трамвай финансов нет.
Шагай, поэт!

1948

ТОТ БЕРЕГ