Иван Шухов - Ненависть

• Название: Ненависть
• Автор: Иван Шухов
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0744-8

Горе в семье богатея Епифана Окатова: решил глава семейства публично перед всем честным народом покаяться в "своей неразумной и вредной для советской власти жизни", отречься от злодейского прошлого и отдать дом свой аж на шесть горниц дорогому обществу под школу. Только не верят его словам ни батрачка Фешка, ни казах Аблай, ни бывший пастух Роман…

---

— Где вы взяли все это? — спросила Линка.

— Выкрал,— просто ответил Епифан.— Я четыре года смотрел в рот этому выродку. Он ушел из-под моей власти, и я понес тридцать пять тысяч рублей убытка. Он вручил в мои руки псалтырь и посох. Я читал псалмы по покойникам и все ждал, пока опомнится выродок. Я положился на его рассудок — и прохлопал последнего козыря.

— Какие же это были козыри? — почти с участливой заинтересованностью спросила Линка.

— Козыри? Бубны козыри. Самая верная моя масть! Мне всегда на них везло. Я на них выиграл на ярмарке

в Куяндах гнедого рысака и пятьсот рублей ассигнациями.

— Ну, вот что: вы дурака тут не валяйте и не кривляйтесь! — сказала Линка, ощутив приступ злобы и отвращения к этому человеку, притворство которого доходило уже до цинизма.

Глядя на стоявшего перед ней Епифана Окатова, Линка отчетливо видела не жалкого иконописного старца с библейским посохом и псалтырем в руках, а необыкновенно ловкого и сильного врага. Вот он стоит перед ней, готовый ко всему на свете. Он не остановится ни перед чем, если решился даже на разоблачение собственного сына!

«Как же я раньше не могла разглядеть отпетого, хитрого и злобного врага под его юродивой маской?!» — с гневом подумала Линка и, ни слова не сказав больше молча и вызывающе стоявшему перед ней Епифану Ока-тову, демонстративно повернулась к нему спиной и пошла к школьному крылечку.

Медленно поднимаясь по скрипучим ступенькам крыльца, Линка размышляла о том, что же ей делать теперь. И, на секунду задумавшись над этим, она решила немедленно бежать на полевой стан артели, рассказать Роману и Фешке о неожиданной встрече с Епифаном (Матовым, сообщить в район о мошеннической проделке председателя Совета Корнея Селезнева, утаившего отношение штаба кавалерийского дивизиона, ставившего в известность Совет о том, что Иннокентий отчислен со службы в Красной Армии как сын крупного кулака.

— Да. Да. К Фешке! К Фешке! — вслух проговорила Линка и насторожилась, услышав знакомый голос:

— Приветствую вас, папаша!.. Тишина.

Молчание.Затем в ответ прохрипел голос Епифана Окатова:

— Прочь от меня. Уйди с глаз моих, выродок! Линка, воровато шмыгнув за дверь, притаилась там,

не решаясь перевести дыхание. На мгновение ей показалось, что в эту минуту возник и тотчас же пропал странный звук, похожий на сдавленный стон.

Хрустнул плетень.

Чуткое Линкино ухо уловило какую-то возню, доносившуюся со двора, чье-то порывистое, учащенное дыхание. Потом она отчетливо услышала чьи-то удаляющиеся шаги. И затем все стихло.

Чувство страха вновь овладело Линкой. Она бросилась бегом по переулку в степь; бежала, крепко стиснув в руке бумажку, врученную ей Епифаном Окатовым, ничего не видя перед собой, ничего не помня. И только пробежав версты две от хутора, когда в ночной степи неярко блеснул зрачок далекого костра полевого стана артели, Линка опомнилась и перевела дыхание.

Сердце гулко стучало в груди. Отдышавшись, Линка пошла по направлению мерцающего вдали костра спокойнее и ровнее.

…А наутро нашли Епифана Окатова около озерной курьи. Он лежал плашмя на песке, подобрав согнутые колени, прикрытые подолом длинной шелковой рубахи. Каменное, серо-землистое лицо его было искажено грима-соподобной улыбкой. Его широко открытые потускневшие глаза смотрели с тупой пытливостью в хмурое небо этого малопогожего утра. На запястье вольно откинутой на песок левой руки красовался черный ржавый браслет — огромная шайба, деталь от бывшей его молотилки.

Участковый фельдшер, прибывший вместе со следователем, установил, что смерть произошла, как выразился он, «вследствие насильственного удушения со стороны неизвестного злоумышленника».

Иннокентий Окатов явился к трупу отца, когда сюда уже сбежался весь хутор от мала до велика. Зорко оглядевшись по сторонам, Иннокентий прошел торопливым шагом сквозь шеренгу расступившихся перед ним хуторян и, покосившись на мертвое тело родителя, пренебрежительно сказал:

— Невеселое место для смертного часа нашли, папаша…

Затем, заложив руку за борт френча, Иннокентий хотел было сказать еще что-то, но как-то сразу обмяк, опустил глаза.

На него смотрела в упор Линка.

«11 сентября

Растратчица! Я ворую часы И минуты скупого сна на этот дневник. Собственно, вторые сутки никакого сна и не было. Вчера с утра до утра проторчала вместе со всеми нашими на пашне. Заканчивали уборку овса. Завтра на рассвете трактор уходит в совхоз. Вот и торопилась

освоить на практике все свои теоретические познания в управлении машиной, которые успела приобрести за все это время под руководством Ивана Чемасова и Фешки. Главным образом — Фешки!

Фешка, друг мой, строгий мой экзаменатор, сейчас я вспомнила о вчерашней неожиданной остановке мотора. Дура я — растерялась. Скорее всего я была смущена твоим грубым толчком и умелым, быстрым устранением дефекта. Ах, Фешка, Фешка! Слушай же, что я скажу. Ты знаешь, меня больше всего угнетает твое недоверие. В самом деле, ведь ты, да и все остальные ребята могут подумать, что путной трактористки из меня так и не выйдет и что доверить мне трактор еще нельзя.

Но это неправда. Это неправда, золотце ты мое, Фешка! Да. Да. Я докажу, что это неправда. Придет день, и я сяду за руль. В конце концов я обязана буду сесть, если совхоз нам выделит для вспашки зяби обещанный трактор.

Вот закрою глаза и вижу: ветер, степь в дыму и в пыли. А я сижу за рулем трактора. Сижу уверенная в себе, настоящая, знающая, опытная трактористка. Подумать только — я на тракторе! «Эй, товарищ трактористка! — кричит мне Роман.— Ваша бригада опять сдает темпы!»

Бригада Аблая связала вчера, например, тысячу двести снопов — шестьсот пятьдесят сверх нормы. А мы с ребятами не дотянули и до тысячи. И за это вчера пожурил меня Роман. Говорил он со мной без улыбки, как всегда сурово, слегка наклонив набок голову. Но в глазах его — милых, немного печальных, больших и добрых глазах — я уже заметила вчера искорку теплого, дружеского участия ко мне и доверия. Заслужила ли-я его?!

18 сентября Сегодня провожали трактор. Последний овес подкосили около полуночи и всей артелью двинулись на хутор. Ей-богу же, ни одна из самых шумных и пышных демонстраций, которые мне приходилось видеть в городе, не волновала так, не зажигала меня, как наше ночное шествие с поля за трактором!

И еще открытие: лучший оратор в нашей артели — Филарет Нашатырь. Звонарь. Вот чудак! Кипятился, кипятился, а так вчера ни одного слова сказать и не смог. Но всем было понятно, что он хотел сказать, И все были Проникнуты единой волей — к упорной жестокой и не-

цримиримой борьбе за жизнь, за крепость нашего интернационального коллектива.И опять я вчера смотрела на ребят, на доброго, безобидного, милого старика — Мирона Викульча, на него — на Романа, на Фешку и вспомнила о самой себе. Подумать только, какой жалкой, сентиментальной, беспомощной, ветреной и вздорной девчонкой была я совсем недавно. Совсем недавно. Минувшей весной!..

Я понимаю теперь, какой ненавистью прониклись ко мне ребята в то утро на сенокосе. Право же, это отнюдь не интеллигентское самоковырянье. Это открытое и честное признание своих ошибок поможет мне отыскать наконец свое место под солнцем… Ах, как многому-многому мне еще надо учиться у наших ребят. У Романа и Аблая. У вчерашних хуторских батраков и степных пастухов. Учиться их мужеству и душевной отваге, их воле и трудолюбию, равному подвигу! Словом, у них мне надо учиться работать и жить, любить и ненавидеть!

Грустно было мне расставаться сегодня с Фешкой, Уваром Канахиным, Иваном Чемасовым, Морькой Звон-цовой — с бригадой отважных совхозных друзей, так много сделавших для укрепления интернациональной нашей сельхозартели. Немногословен, волнующе краток и выразителен был наш прощальный летучий митинг, состоявшийся в ранний утренний час,— митинг, посвященный проводам совхозной бригады, Я так волновалась при выступлении, что забыла о главном: сказать русское спасибо этим простым ребятам — членам бригады, присланным к нам совхозом. Ну ничего, они все поняли и без слов!

Вот и ушел трактор! Долго стояли мы на выгоне и молча смотрели вслед машине. И только когда она скрылась из наших глаз в овеянной дымкой степи и рокот тракторного мотора умолк, мы нехотя побрели всем скопом на хутор.

Затем мы с Романом немного приотстали от ребят. Мы шли нога в ногу и тоже молчали. А потом, когда свернули за гумна и остались с ним совсем один на один, он взял мою руку, улыбнулся мне милой, виноватой, доброй улыбкой и, помолчав, сказал:

— А ведь все не так уж плохо у нас получается в общем и целом…

Я не знаю, что бы сказала ему, не помешай нам вездесущие Ералла и Кенка. Светлая волна невыразимой нежности подступила к моему сердцу. И многое, очень