Лев Лурье - Без Москвы

• Название: Без Москвы
• Автор: Лев Лурье
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9775-0752-3

Петербург и Москва – два российских мегаполиса, бывшая и нынешняя столицы, соревнование между которыми не прекращается никогда. Книга посвящена описанию петербургской «самости», того, что делает жителей города непохожими ни на москвичей, ни на провинциалов. Действия книги охватывают век между 1912-м и 2012-м годами: между городом Александра Блока, Павла Милюкова и Тамары Карсавиной и местом, где живут Василий Кичеджи, Роман Широков и Сергей Шнуров. От акмеистов до хипстеров: обычаи, персонажи, трагедии и комедии города «славы и беды».

---

Теплой ночью 2 августа Гумилев возвращался с Литейного проспекта в Дом искусств. Его сопровождала стайка учеников, и он читал им только что написанное стихотворение, и там были такие строчки: «После стольких лет я пришел назад, но изгнанник я, и за мной следят». На углу Невского и Мойки стояла большая машина, в ней – четверо. Еще никто не понимал, что это – чекисты. Машин в городе было относительно много, начался НЭП.

В эту ночь в Петрограде арестовали сотни человек. В квартирах ждали засады, в одну из них попал последний из оставшихся руководителей организации – подполковник Евгений Шведов. При аресте Шведов застрелил двух чекистов и сам погиб в перестрелке.

Поздно вечером 2 августа 1921 года в комнату Гумилева в Доме искусств зашел московский поэт Владислав Ходасевич. Гумилев был настроен шутливо, доброжелательно и сказал Ходасевичу: «Смотрите, мы сверстники: мне 35 и вам 35, а я выгляжу вас гораздо моложе, потому что я все время окружен молодежью, и сегодня вечером, например, я играл со своими учениками – молодыми поэтами в жмурки, и доживу я до девяноста лет». Веселым, молодым и запомнил Ходасевич Гумилева. Он был последним, кто видел Николая Степановича на свободе.

Обыск в комнате Гумилева, в общежитии Дома искусств: ничего не нашли, даже деньги он успел перед арестом раздать знакомым. Его отправили сначала на Гороховую, 2, в главное здание ВЧК. Потом – на Шпалерную, в камеру № 77, где он провел свои последние дни.

Николай Гумилев после ареста

Из тюрьмы Гумилев отправил в Дом литераторов открытку с известием об аресте. Затем еще одну – жене с просьбой передать шерстяные носки и оригинал Платона и с уверениями, что беспокоиться за него не стоит: «Я играю в шахматы много и немного пишу для себя и тебя».

Гумилев не знал, какие улики против него есть. Никто из членов его пятерки не был арестован, Герман убит. В течение трех дней его не допрашивали.

10 августа 1921 года на Смоленском православном кладбище хоронили Александра Блока. В этот же день был храмовый праздник кладбищенской церкви и иконы Смоленской божьей матери, и Анна Андреевна Ахматова написала: «А Смоленская нынче именинница». Она присутствовала на похоронах Блока, и вот в этой толпе провожавших поэта впервые узнали: арестован Николай Гумилев, он содержится в тюрьме на Шпалерной улице, и надо хлопотать о его освобождении.

6 августа Таганцеву впервые задали прямой вопрос о Гумилеве. Тот дал показания, что Николай Степанович был в резерве организации. Таганцев говорил: связь с Гумилевым поддерживали Шведов и Герман. 8 августа Гумилева вызвали на допрос.

Про убийство Германа Гумилев знал из советских газет, поэтому спокойно назвал эту фамилию, и говорил, что не уверен, был ли это именно Герман. Шведова Гумилев упорно не хотел называть по фамилии. Хотя Таганцев подтвердил, что именно Шведова он посылал к Гумилеву.

Для большинства Гумилев – знаменитый поэт. Агранову важнее другое – офицер, военный разведчик, георгиевский кавалер. Имеет связи в правительственных кругах Англии и Франции. Возглавлял пятерку. Брал деньги от Шведова. Встречался с Германом и Таганцевым.

За арестованных по таганцевскому делу, и прежде всего за Гумилева, многие просили. Просило помиловать его издательство «Всемирная литература». Просил Союз поэтов, председателем которого он был. Дважды в Кремль к Ленину приезжал А. М. Горький, пытался выторговать жизнь Гумилева. Но Ленин был непримирим. Контрреволюционеры должны быть расстреляны. Поэты для советской России ценности не представляют.

К середине августа подследственные по таганцевскому делу еще не знали, что многих из них ждет смертная казнь. Таганцев верил, что чекисты будут соблюдать заключенный с ним договор, а Гумилев видел, что кроме показаний Таганцева следствие ничем против него не располагает. Единственная улика – найденные при обыске на Преображенской деньги, переданные Гумилеву полковником Шведовым.

Агранову решать, по какой статье пойдет его подопечный: либо по прикосновенности к боевой организации – два года условно, либо по соучастию – расстрел. Фактом, который перевел дело Гумилева из прикосновения в соучастие, стали взятые у Шведова деньги.

24 августа коллегия ПетргубЧК приняла решение о расстреле первой группы соучастников по таганцевскому делу. Это 61 человек. Среди них – 16 женщин. На расстрел везли людей разной степени вовлеченности: среди них и кронштадтские боевики, и случайные знакомые Таганцева.

В ночь с 24 на 25 августа 1921 года по лесной дороге четыре грузовика привезли приговоренных на Ржевский пороховой полигон. Их завели в здание порохового погреба и раздели до белья. А потом по 15 человек начали выводить в лес на казнь. В их числе был и поэт Николай Степанович Гумилев.

Яков Агранов выполнил поручение Ленина и Дзержинского – раскрыл тайную организацию, стоявшую за кронштадтским мятежом, готовившую антибольшевистское восстание. С показательной жестокостью он настоял на массовой экзекуции.

Из дневника Таганцева: «Узнал о гибели Володи и Нади (старшего сына и невестки. – Л. Л.). Да будет им светлая память. Пусть будут прокляты их мучители и их потомки».

По легенде, в которую хочется верить, перед казнью, когда жертв уже выстраивали вокруг рва, чекист закричал:

«Поэт Гумилев, выйти из строя!» Николай Степанович вышел, а потом показал на людей, которые за ним стояли: «А они?» Агранов закричал: «Не валяйте дурака!» Николай Степанович докурил папиросу и снова встал в строй: «Здесь нет поэта Гумилева, здесь есть офицер Гумилев».

Где находится его могила, мы не знаем. Достоверно известно только, что в лесу была вырыта яма, в которой закопали трупы всех расстрелянных, в том числе и Николая Гумилева.

Судьба поэта – произведение, которое он заранее строит. И конец своей жизни Гумилев предвидел:

«И умру я не на постели
При нотариусе и враче.
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще».

Яков Агранов вернулся в Москву и стал главным специалистом ЧК по работе с интеллигенцией. Он вел следствие по делу об убийстве Кирова. По его указке были высланы и расстреляны сотни видных деятелей искусства и науки. Его расстреляли в 1938 году. И не реабилитировали.

Ленька Пантелеев – сыщиков гроза

В 1922 году Петроград еще не оправился от последствий революции, Гражданской войны, разрухи и голода 1919-го. Город часто погружался в полную темноту – не хватало электроэнергии, и для освещения квартир ток давали только на несколько часов. Из экономии, трамваи ходили медленно, но самое неприятное – была введена плата за проезд. За годы военного коммунизма горожане привыкли, что транспорт бесплатный, а магазинов нет вовсе. И казалось – навсегда.

Английский фантаст Герберт Уэллс, посетивший Петроград в эпоху военного коммунизма, был потрясен: «Прогуливаться по улицам при закрытых магазинах кажется совершенно нелепым занятием. Здесь никто больше не “прогуливается”».

Для Петрограда годы Гражданской войны были почти такими же страшными, как для Ленинграда – годы Блокады. Население бывшей императорской столицы уменьшилось в пять раз. Чудовищный голод, холод, разруха.

В середине 1922 года город чудесным образом начинает выздоравливать: НЭП, частная торговля, омары в витринах бывшего Елисеевского магазина, модницы в ресторане «Крыша» Европейской гостиницы, нарядная толпа на Невском. И резкий взлет преступности. Шумели банды Ваньки Чугуна, Ваньки Белки, Васи Котика. Лиговка покрыта воровскими малинами. Весной 1922 года в Петрограде ежемесячно совершалось от 40 до 50 вооруженных налетов.

В эпоху НЭПа на главной улице города было множество магазинов, возле которых часто образовывались очереди

Газета «Известия» писала в 1922-м: «Магазины… блестят, сверкают, манят к своим витринам и в свои гостеприимные двери толпы гуляющих… Все это для всех видов нэпманов и взяточников». Прилавки ломились от забытых горожанами продуктов: окорока, рябчики, торты, вина. Но для простой семьи купить торт было почти то же самое, что сейчас приобрести автомобиль. Обычное меню рядовых граждан составляли каша на воде и картошка, у людей побогаче на столе бывала селедка и пироги с луком. А в витринах гастрономических магазинов – изобилие и великолепие, недоступное 97 процентам населения Петрограда.

За что боролись?

И в наше, не самое бедное время, мало кто любит скоробогачей. А тогда, в 1920-е годы, какое могло быть отношение к нэпманам у питерского рабочего, вернувшегося с фронта, где он боролся с мировой буржуазией, или у чекиста, недавно ставившего «контру» к стенке? За что боролись, товарищи? За что кровь проливали? Вот таким фронтовиком и чекистом был Леонид Пантелкин, известный нам как Ленька Пантелеев.

Леонид Пантелкин родился в 1902 году в Тихвине, в семье рабочего. Окончил начальную школу и профессиональные курсы, где получил престижную специальность печатника-наборщика. Хорошо читал и писал, слыл грамотеем. В 1919 году Пантелкин, не достигший призывного возраста, вступил добровольцем в Красную армию и отправился на Нарвский фронт. Участвовал в боях с армией Юденича, попал в плен, откуда бежал и снова воевал за красных. Затем часть, в которой служил Пантелкин, передали в подчинение ВЧК и перебросили на Псковщину для борьбы с бандитизмом в приграничной полосе.