Александр Пинченков - Ржевская дуга генерала Белова

• Название: Ржевская дуга генерала Белова
• Автор: Александр Пинченков
• Издательство: Вече
• Жанр: Военная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0861-2

Среди советских регулярных и партизанских формирований, действовавших в тылах оккупированной нацистами территории СССР в 1942 г., особое место занимает группировка войск генерал-лейтенанта П.А. Белова со входившими в се состав партизанами Дорогобужского и Южного Ельнинского партизанских краев. В предлагаемой читателю работе впервые с привлечением воспоминаний участников событий, сведений местных жителей, архивных источников подробно рассматриваются конкретные боевые операции «беловцев» и смоленских партизан против нацистов и их пособников в основной период боевых действий — с января по май 1942 г. в тылу Ржевского выступа.

Книга издается в авторской редакции.

---

За неделю до лета вражеские войска ударили по группе Белова и решительно пошли вперед. По некоторым свидетельствам, П.А. Белов в конце мая 1942 г. уезжал с Угры крайне подавленным. Все пошло прахом! Сколько людей положили ни за понюшку табаку. Вспоминался зимний лихой рейд, победный настрой, надежды. Возможность, — кто знает, почему бы и нет, — взятия Вязьмы. Лица героев зимних боев, израненных и погибших позже. Десантники, успех партизан в Дорогобуже, масса оружия с полей «Вяземского котла», окруженцы 1941-го — это же целая армия, а исходя из реалий того «котла» — и не одна армия, несколько. Множество нереализованных возможностей.

Говоря о добровольцах Смоленщины, местных ли, осевших ли здесь «окруженцах», — уместна оговорка: да, армией эти люди могли стать, но лишь в случае соответствующего оснащения. И ответственности за их жизни в высоких московских и подмосковных штабах. К сожалению, подобное решение запоздало. Осенью 1942-го, зимою на 1943 г. появились и системное снабжение партизанских отрядов, вновь создаваемых бригад, и отношение к ним как к важному элементу боевого противостояния Германии. Осознание действительных боевых возможностей партизан (при их поддержке извне) к высшему советскому руководству пришло лишь после горьких уроков катастрофического лета 1942 г. Но оперативного значения, способного напрямую повлечь окружение вражеских армий и ломку конфигурации фронтов, действия партизан уже не имели.

«ВИД НОВОЙ ЖИЗНИ»

Надо ли было удержать в 1942-м освобожденные места Смоленщины в своих руках? Да, конечно. Но смотря кому. Партизанам — надо, и они держались до последнего. А Павлу Алексеевичу Белову? А Георгию Константиновичу Жукову? А хозяину Кремля? «…Смэрть миллионов — статистика».

После летней катастрофы 1942 г. Красная армия пришла в здешние места не скоро — лишь через год, даже больше, в августе 1943-го. Пришло время окончательного освобождения этих мест от оккупантов. Время, так сказать, расплаты… А если точнее, время повторной оплаты командованием советского Запфронта по старым счетам. Что наблюдаем? Партизаны в 1942-м за 4 месяца так и не дождались подхода «надежных» советских войск, части П.А. Белова с июньским отходом-бегством не в счет. Десятки деревень, взятые и закрепленные партизанами в 1942-м почти без боев, через полтора года Советскому государству пришлось возвращать огромной кровью кроваво-Красной армии, грудами трупов на полях перед каждой деревушкой.

Вот пример. Лишь одна из деревень правобережья Угры, название ее — Ветитнево. Та самая деревня, где жил и начал сбор будущих партизан Г.С. Амиров. В июне 1942-го партизаны сдали эту деревню врагу одной из последних. В августе 1943-го в ходе наступления части 68-й армии Западного фронта вышли к деревне и с ходу тогда же, 13 августа, попытались ее взять. За атаками следовали контратаки, штыковые и рукопашные стычки. Горели и советские, и немецкие танки. И так день за днем. Неделю за неделей! Лишь в самом конце августа, 29 числа, частям армии удалось форсировать Угру южнее и, пользуясь успехом прорвавшей вражеский фронт южнее 33-й армии, пойти к Ельне. Из Ветитнева немцы отходили тихо, без боя. Для возвращающихся в деревню жителей картина выглядела, по словам Ивана Шайкова, следующим образом:

«Когда вернулись к себе в деревню, то здесь увидели только пепелище, и кругом лежали трупы немцев. В деревне осталось в живых две старухи. Когда их забрали немцы, то повели по полю. И они рассказывали, что по полю нельзя было идти, так много лежало убитых бойцов. Немцы трупы своих солдат или зарыли, или сожгли, их лежало меньше. А трупов наших русских бойцов на полях было очень много, человек 600мы похоронили, (…)

Около нашей деревни бой шел три недели, причем шесть раз сходились в штыковую атаку, поэтому трупы наших бойцов и начали уже разлагаться. Мы слышали, как наши кричали ура. 12 танков наших русских сгорело на поле и много немецких танков было здесь. В деревне не осталось ни одного деревца, ни одного дома, ни одного сарая, ничего — сплошное пепелище».

В начале 1990-х в той округе мне доводилось от местных людей слышать о какой-нибудь гибнущей деревушке прибаутку: в деревне две старухи, и те лысые… В 1943-м такое выражение, как видим, было правдиво буквально. Но уже без псевдокомизма: две старухи, и все, — только пепел, кореженный металл, трупы, запекшаяся кровь. Таковы чудовищные результаты «освободительных» боев. Почему мы святое слово «освободительных» берем в данном случае в кавычки? Да потому, что если деревня освобождена от людей, домов, любых построек и деревьев, — это уже не освобождение. Цивилизационный катарсис.

Жизни 600 молодых парней в обмен на что? На «освобождение», что ли, двух старух, которые и дождались «освобождения» лишь потому, что не смогли преодолеть завалы из трупов этих парней? Не слишком ли велика такая плата?! И это лишь одна из деревень. Из прежде освобожденных, кстати, партизанами деревень, но не дождавшихся в 1942-м ни 10-й, ни 50-й, ни 49-й армий Запфронта.

Погибла масса людей. Предводительствуемы они были теми же военачальниками, что и в 1942-м: Запфронтом командовал теперь В.Д. Соколовский (при сдавшем в 1942-м эту местность врагу Г.К. Жукове начальник штаба Западного фронта).

Погибли не только люди, погибли деревни, погибла вся здешняя жизнь и довоенные надежды: колхоз описанной выше деревни — «Вид новой жизни» — стал сплошным пепелищем. Из воспоминаний жительницы указанной деревни Матрены Демченковой: «Пришли мы в деревню — одни кирпичи, кругом все сожжено было. Хлеба не было и смолоть его негде, так и варили зерно житом. На зиму ушли по разным деревням, а в деревне в 3-х бункерах разместилось по 5—6 семей…» Практически то же находим и воспоминаниях Григория Горбачева: «…А деревни не было, немцы все дворы пожгли, не было ни одного угла и ни одного человека здесь не было. Потом начали подходить наши люди из других деревень, из лесов и болот».

Так было в год окончательной очистки местности от врага… За что год назад боролись, на то и напоролись заново, в 1943-м. Вдесятеро большей кровью оплатили. Служивые с огромными пентаграммами на погонах промолчали в послевоенных мемуарах. Еще позже ревнители «облико морале» поназывали улицы в городах именами этих самых «полководцев» (полки под пулями водили не они!). В честь одного из «полководцев» в нынешнем государстве аж орден учредили, что в России имперской было немыслимо. Ведь там государственные лидеры имели понятие о христианстве и о святых, коим ордена и посвящались.

В точку сказано поэтом: «В Министерстве обороны глухо каркают вороны». В стране доминанты пентаграмм и нового культа несвятых святозаменителей приходится наблюдать фальшивое злато медалек и книжек с «Маршалом Победы» и даже с «Оболганным Маршалом Победы», хмыкающе-хихикающие заумствования очередных властителей о необходимости приватизации того «деградирующего земельного фонда», на полях которого легли и упомянутые выше 600, и другие 666 раз по 600 молодых парней, что оплатили кровью жизнь не своих наследников.

Приватизируйте!

А вот наше наследство вам не взять. Наше наследство — под заросшей в крапиве господской усадьбой Державино, под яблоньками Собшина на днепровском берегу, на поле боя в Глинке, ставшем после войны улицей Партизанской, на старом мархоткинском мосту, в лесах Ястребовой Пустыни, на старинных качелях в Дубровках, на большаке у Семирева, где сломилась фронтовая судьба деда автора этих строк, когда узнал он впервые за войну о своей семье на том, немецком еще берегу речки. Он позже оплатил штрафником, кувыркаясь с очередной полученной пулей, законность нашего наследования этих …проселков, что дедами пройдены…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сладкой правда о войне не бывает. Бывает горько-жженой, бывает соленой от града пота вперемешку с пылью. Это для участников. Для партийно-исторических профессоров она кислая, как жиденькие щи: выискивай хоть что-то интересное, потрудись убедить других, что в целом блюдо — удобоперевариваемое. Нынешних же «историков», при свободе от убеждений, и бремя служебного задания не придавливает. Делай что нравится, хоть суррогат, но с красивой этикеткой. А знание топографии района давних боев, документы, работа с биографическими материалами, выводы… Зачем, кому они нужны? Ведь теперь век этикеток и ценников.

В результате военная правда частенько остается за пределами книг, что-то в архивах, а основное же — где-то в крапиве погибших деревень. 1942 г. на западе России. Это очень трудный для исследователя комплекс тем. Среди них — партизанщина, коллаборационизм, поражения РККА. «Неблагодарный» труд, неподъемный, а теперь уже и почти невосстановимый в деталях пласт истории. И если с общей канвой военных действий регулярных советских войск более-менее понятно, пусть с лакунами, но многократно описано, то с партизанским, псевдо- и антипартизанским движением гораздо сложнее.