Бхагван Раджниш - Передача лампы

• Название: Передача лампы
• Автор: Бхагван Раджниш
• Издательство: ОАО "Издательская группа "Весь"
• Жанр: Самосовершенствование
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9573-1858-3

Перед вами одна из самых главных, знаковых книг Ошо. "Передача лампы" — это серия бесед, проведенных Ошо в 1986 году в Уругвае, в один из сложнейших периодов его жизни.

В этой книге великий мистик отвечает на вопросы саньясинов, путешествующих с ним по всему миру. Они обсуждают разные темы: беседуют о политике, религии, отношениях между людьми, духовной жизни человека. Ошо говорит о техниках духовного роста, о связи сновидений и медитации, об энергии любви и секса, а также рассказывает множество историй из своей жизни — таинственных, поучительных и мудрых.

---

Такой человек не может потрясти мир. Одна лекция за целый год… Он написал всего три книги — таким способом. Кажется, будто он писал эти книги больше для себя, чем для кого-то еще, потому что он писал их в странном месте. Он был странным человеком.

Чтобы писать, люди уходят в тихое место, в горы. Он шел в Париже в ресторан и сидел там, в ресторане, среди сотен приходящих и уходящих людей… среди многочисленных разговоров и суеты… официантов, подносящих блюда и бьющих тарелки, — там он и писал. Это было его место для творчества.

Его ученики говорили: «У тебя есть прекрасное тихое место недалеко от Парижа. Почему бы тебе не писать там?»

Он никогда не соглашался. Он говорил: «Я хочу писать в таком месте, где есть всякого рода помехи — там дорога, там движение, ресторан… я хочу писать там и оставаться невозмутимым. Я не хочу, чтобы мне помогала внешняя тишина. Моя внутренняя тишина должна написать это».

Написал он эти три книги по двум причинам. В своей основе, это был его собственный непрекращающийся экзамен: если ты пишешь в такой нарушающей внутреннее равновесие обстановке и остаешься невозмутимым, спокойным и безмятежным — как будто ты пишешь в одиночестве в тихой хижине в горах… Поэтому, прежде всего, это было важно для него самого; а во-вторых, все, что он написал, зачитывалось ученикам.

Он не был уверен, что написанное им произведет то впечатление, которое он хотел произвести. Поэтому он постоянно вносил в текст изменения. Написание трех книг заняло у него всю жизнь. Однако они бесполезны для обычных людей. Вы не сможете понять, о чем он пишет. Он не был писателем. Он не был оратором.

Он научился нескольким техникам, усердно работал и достиг кристаллизации в себе, но он не умел ясно выражать свои мысли, чтобы донести это до других. На самом деле, он учился у людей, которых вербальное общение интересовало меньше, чем сами практики. Он жил в монастырях. Он ездил в Тибет. Он побывал во многих тайных суфийских монастырях — но их всех интересовали практики.

Современный же человек для начала хочет получить разумное объяснение, что это стоит делать; иначе он не будет тратить свою жизнь на что-то, в чем не уверен. Этой уверенности Гурджиев дать не мог.

Он был харизматичен, поэтому те, кто знал его близко, почти уверились в том, что все, что бы ни говорил этот человек, должно быть правдой. Но только избранные — он не был известен по всему миру. Но те, кто пришел к нему, без сомнения, приобрели много, хотя практики и были возмутительные: в западной традиции таких практик никогда не существовало. Но в суфийской традиции это обычные практики. Они кажутся возмутительными, потому что вырваны из суфийского контекста.

И, по большому счету, он не был заинтересован в подготовке революции во всем мире, создании нового человека, нового человечества. Его интересы были очень ограниченны; создать несколько человек — именно так работали столетиями суфии — создать несколько человек, потому что таким было их понимание: чем более ты известен, тем больше опасность.

Многие суфии, ставшие известными, были убиты. Тогда суфии полностью ушли в подполье. Чтобы сейчас найти суфийского мастера, вам понадобятся месяцы или даже годы. Пока вам не удастся встретить ученика мастера, и он не убедится в истинности вашего поиска истины — что вы не просто любопытствующий, не просто турист, который между прочим хочет увидеть, что представляет собой суфийская школа, что такое суфийские практики, — только тогда при помощи личного знакомства вы попадете в школу, под ответственность того человека, который приводит вас к мастеру. Это стало острой необходимостью, потому что ислам был беспощаден.

Иудеи убили одного Иисуса.

Ислам убил много Иисусов.

Увы, Гурджиев научился всему в исламских суфийских школах, поэтому он всегда оставался замкнутым; это стало неотъемлемой частью его существа: несколько учеников — и он удовлетворен.

Моя установка тотально отличается: на протяжении столетий мы стремились изменить нескольких человек; и несколько человек были изменены, но это не повлияло на человечество в целом. А пока человечество в целом не изменится в сознании, мы не сможем создать тысячи будд.

Один император в Китае построил храм десяти тысяч будд. В этом храме находятся десять тысяч статуй будд. Весь храм — ничего, кроме статуй, все стены. Все это количество и есть храм.

Я понимаю, что хотел сказать человек, построивший храм десяти тысяч будд. Для меня это не храм, а указание на то, что, пока мы не создадим тысячи будд по всему миру, этот мир так и будет испытывать неоправданные страдания, беспричинные муки, продолжит сам создавать себе проблемы — потому что вы не можете больше ничего создать. Пока ваши созидательные силы не будут направлены на более значимые цели, вы будете создавать друг другу проблемы.

Мы это уже видели: здесь были будды, были такие учителя, как Гурджиев, которые изменили качество небольшой группы, но это как положить чайную ложку сахара в океан — океан остается прежним, он и не заметит этот сахар. Он не станет сладким.

Очень несоразмерным было усилие для достижения просветления. Массы огромны, и время от времени один человек или несколько людей достигают его. Но это остается на периферии, а мир продолжает двигаться по привычному маршруту, как по прогорклому маслу.

Моя задача — создать как можно больше будд по всему миру; столько освещенных существ, сколько возможно, чтобы, даже если и возникнет желание меня уничтожить, это не имело значения, потому что будут тысячи других, которые будут делать ту же работу.

Невозможно представить, чтобы тысячи людей могли быть распяты. И даже если это случится, сам факт, что десять тысяч будд были распяты, возможно, будет чувствительной встряской для человечества — чтобы пробудить всех и они увидели, что они творят во сне, в забытьи.

Более того, времени мало, поэтому я не могу полагаться на старые неспешные методы. Это все равно что сегодня передвигаться на арбе. У Будды впереди было долгое будущее. У меня — нет.

Человечество каждую секунду подвергается опасности: если мы будем живы к концу этого века, это будет чудо.

Поэтому давление времени, опыт прошлого вынуждают меня пойти на риск и начать обрезать сами корни, которые мешают людям, и создать вокруг такое количество осознанных существ, что массы не смогут думать, что кто-то пытается подняться над ними. Таких тысячи… И они смогут вглядеться в их действия, их поведение, их любовь, их сострадание, их измененную жизнь… А будущее темно, там властвует смерть.

Мы должны использовать этот драматический этап. Мы должны подвести массы к четкому осознанию: «Ты можешь умереть в любой момент, ты можешь не проснуться завтра утром, поэтому ты не должен тратить время на пустяки. Делай что-то важное. Делай что-то, что поможет тебе соприкоснуться с вечностью. Чтобы, даже если весь мир умрет, это не имело значения. Хотя бы для тех, кто прикоснулся к вечности, — для них смерти нет».

И, возможно, если нам удастся создать тысячи людей… само явление может начать инициировать это и в других, потому что мы созданы похожими, мы связаны друг с другом. Нужна достаточно устойчивая среда, чтобы силы пробуждения закружились вокруг вас, как вихрь, и запустили этот процесс в вас.

Я не считаю, что это невозможно.

Это возможно.

Это нужно сделать возможным.

Мы живем в такое время, когда силы сна и силы пробуждения начинают вступать в завершающую стадию последней битвы; и в своей основе силы сна — какими бы значительными они ни были — слабы.

Может быть, что двадцать человек спят, а один пробудился; так вот тот один, пробужденный, гораздо сильнее тех двадцати, которые спят.

Массы спят, у них нет сил.

Мы должны произвести достаточно силы для пробуждения.

Время пришло. Если мы упустим его, возможно, что-то, ради чего вся природа и все существование трудились тысячелетиями, не сбудется. Но я не думаю, что оно может не сбыться.

Если существование хочет, чтобы люди превратились в божественную сверхрасу, то все ядерное оружие и все Рональды Рейганы просто не в счет.

Ошо, ты отмечал, что во снах мы часто в символической форме проживаем содержимое нашего бессознательного. Например, желание любовной связи с сестрой во сне проигрывается как любовная связь с ее лучшей подругой.

В этом случае кто выступает в роли цензора и почему?

Обусловленность сознательного ума зашла так далеко, что даже в глубоком сне она не позволит происходить абсолютно всему. Даже в глубоком гипнозе она не позволит происходить абсолютно всему.

Например, волновались, что гипнотизер, усыпляющий женщину, может изнасиловать ее под гипнозом. Но если женщина сама не захочет, это будет невозможно: она проснется.