Евгений Рысс - Приключения во дворе

• Название: Приключения во дворе
• Автор: Евгений Рысс
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1965

По соседству с городским пионерским лагерем существует мрачное «царство» Вовки Быка. Мальчишки там играют в азартные игры, подчиняют себе слабых, издеваются над ними.

О том, как запутался в сетях Вовки Быка маленький герой повести, как вожатая пионерлагеря вступила в борьбу с этим «царьком», и рассказывается в книге.

---

Что он думал, этот маленький человек? Много раз я его спрашивал об этом, и ничего он мне не мог объяснить. Может быть, и себе он не мог ничего объяснить. Есть в каждом из нас чувства, которые заставляют нас поступить именно так, а не иначе. Чувство это заставило Катю не сказать о том, что Вову нужно снять с поезда и отправить домой. Такое же чувство заставило Вову совершенно для себя неожиданно спрыгнуть с уже идущего поезда на перрон маленькой станции. Может быть, потому Вова и сделал это, что Катя не учила и не воспитывала его, а искренне за него боялась, думала о его будущем и не воспользовалась возможностью снять его с поезда и отправить домой.

Нет места тише, чем маленькая станция, когда отошёл поезд. Прошёл дежурный в диспетчерскую, в темноте исчез освещённый поезд, затих шум колос, остались тишина, тусклый свет, неподвижность.

И вот по тихому, тускло освещённому перрону прошёл маленький человек с узелком в руке и открыл тяжёлую дверь, за которой сидел лейтенант милиции и слушал сбивчивые, не очень понятные ему объяснения Кати Кукушкиной.

Катя сперва не обратила внимания, что в комнату кто-то вошёл. Она сидела спиной к двери и думала, что вошёл ещё другой работник милиции, которому она тоже должна всё объяснить. Только по лицу лейтенанта она поняла, что вошёл кто-то незнакомый и неожиданный. Она обернулась. Кого угодно ожидала она увидеть, но только не Вову. Впрочем, всё в этот вечер складывалось так необычно, что Катя не очень удивилась Вовиному появлению.

— Ты что? — сказала она.

— Да я подумал, — помявшись, ответил Вова, — у вас же небось и денег-то нет. Я вам могу дать.

— Какой с меня штраф полагается? — спросила Катя лейтенанта.

Кате повезло — лейтенант милиции был человек толковый и сообразительный. Он понял, что самое мудрое — не вникать в подробности этой истории, которая началась, очевидно, раньше и кончится позже.

— Десять рублей вполне хватит и на штраф и на обратный проезд, — сказал он.

— А у тебя на обратный проезд останется? — спросила Катя Вову.

— Останется, — сказал Вова.

Катя взяла у Вовы десять рублей, заплатила штраф, купила два билета до Москвы. Поезд должен был пройти через два часа. Два часа Вова и Катя сидели на перроне. Два часа Вова молчал, говорила только одна Катя. Она подробно, вспоминая все детали, рассказывала Вове о том, как она была у его родителей. Она подробно рассказывала про Марию Петровну. Не только то, что сама видела или слышала, а ещё и то, что представила себе трудную жизнь этой женщины. Подробно рассказывала она, как было Марин Петровне сложно и трудно с Витей и Любой. Как Мария Петровна металась между родными детьми и пасынком. Как трудно ей было налаживать новую жизнь. Как трудно было Ивану Петровичу… Потом пришёл поезд. Вова, он так и не сказал ни одного слова в ответ на длинные Катины разговоры, молча протянул проводнику два билета, и они вошли в вагон. В бесплацкартном вагоне было много свободных мест. Они сели друг против друга у окна, и оба смотрели, как проплывают мимо станционные здания, тускло освещённые перроны, одинаковые на каждой станции большие часы.

Поезд уже подходил к Москве, когда Вова сказал:

— Я вам пятнадцать рублей перевёл — в адрес лагеря.

— Какие пятнадцать рублей? — удивилась Катя.

— Мне Мишка должен был пятнадцать рублей, а отдала Анюта пятнадцать и вы пятнадцать, вот я излишек и перевёл.

— Спасибо, — сказала Катя. — А десятку я тебе завтра отдам. Ты заходи в лагерь, я возьму из дому деньги.

— Вы мне восемь семьдесят отдадите, — сказал Вова. — Рубль тридцать вы за мой билет заплатили.

Глава тридцатая. Снова вечер идёт по городу

Слухи распространяются быстро. Только вечером по дворам прошёл слух, что убежал Вова Быков, а утром опять новость: оказывается, Вова вернулся. А может быть, он никуда и не уезжал? Может быть, известия были ложные? И спросить неудобно у супругов Быковых. Люди уважаемые, достойные, все к ним хорошо относятся. Им, наверное, неприятен будет разговор о Вовином бегстве.

От дворничихи узнали, что Быковы вернулись в два часа ночи расстроенные, взволнованные, а в четыре часа утра пришёл домой Вова. Что произошло — неизвестно, но только утром все видели, как Иван Петрович пошёл на работу, а Мария Петровна, накормив детей, отправилась в магазин. Часов в десять появился во дворе Вова и прошёл спокойно, серьёзно, ни на кого не обращая внимания. И самое удивительное, что прошёл он в районный пионерский лагерь. Правда, пробыл он там недолго, поговорил о чём-то с Катей Кукушкиной и ушёл оттуда. Но ребята из лагеря утверждали, что разговор с Катей был спокойный, даже дружественный. Это после того, как все, и Катя Кукушкина тоже, узнали, что он за штука, этот Вова, и что он там за сараями вытворяет. Ничего нельзя было понять!

Потом вышли во двор Витя и Люба. Играли, как обыкновенно, ни о чём не рассказывали, а расспрашивать было неудобно.

На самом деле поход Вовы Быка в пионерский лагерь объяснялся причинами очень обыкновенными. Он пошёл получить с Кати долг, конечно, если посланные им пятнадцать рублей почта уже доставила.

Оказалось, что доставила, и Катя аккуратно отсчитала восемь рублей семьдесят копеек. У неё мелькнула было мысль, что мог бы Вова и не брать этих денег. По совести говоря, ведь это из-за него она заплатила штраф и покупала билет. Но она ничего не сказала. Деньги были у неё приготовлены, и она их отдала Быку.

Она не спросила, какой у Вовы был разговор с отцом и мачехой, потому что не хотела заставлять его рассказывать то, чего он сам, очевидно, рассказывать не хотел. Она только сказала:

— Если хочешь в волейбол сыграть или, может, лёгкая атлетика тебя заинтересует — заходи. По лёгкой атлетике у нас и инструктор есть, ну, а насчёт волейбола, умеешь хорошо, а не умеешь — ребята научат.

— Спасибо, — сказал Бык, — может, зайду.

Простился и ушёл.

Видел Вову Быка в лагере Паша Севчук. Видел и Вова Бык Пашу Севчука. Оба сделали вид, что друг друга не заметили.

Паше Севчуку нелегко было сохранять хладнокровие. Его очень мучило любопытство. Он то наверняка знал, что Вова пытался удрать. Он-то наверняка знал, что за ним гнались. Не случайно же спрашивала Кукушкина, куда Вова Бык собирался уехать. Очевидно, его задержали, раз он здесь, но тогда почему не вышло никакого скандала, а наоборот, Вова впервые за всё лето пришёл в лагерь и спокойно разговаривал со старшей пионервожатой. Любопытство мучило Пашу. Ведь вот как этому Быку везёт! Паша был уверен, что у Быка будут большие неприятности и что он, Паша, сведёт с ним счёты. Но, оказывается, никаких неприятностей нет, всё благополучно и даже благополучнее, чем раньше.

Паша с трудом сохранял выражение спокойного доброжелательства ко всем окружающим, какое должно быть свойственно примерному мальчику.

«Ничего, — думал он, — я ещё с ними сыграю шутку. Они ещё все у меня попрыгают!» Почему-то он был зол не только на Вову Быка, который его ударил, но и на Мишу Лотышева, который, по его мнению, совершенно несправедливо вышел сухим из воды. Шутка ли, украл золотой портсигар, пытался продать, можно сказать, был пойман с поличным — и ничего, всё сошло с рук. Все вокруг делают вид, что ничего не знают. А он, примернейший, замечательнейший Севчук, грубо говоря, схлопотал по морде, да ещё, мало того, должен бояться, что кто-нибудь из ребят, бывавших за сараями, проболтается, и все узнают о некоторых его поступках, о которых не следует знать, и о том, как ему за что дали в зубы.

Самое странное, что Паша Севчук был искренен. Он не только жил двойной жизнью, этот удивительный мальчик, он и чувствовал и думал по-разному. Одно дело — он, и совсем другое — все остальные. С него спрашивать нельзя, а с других за всё следует спрашивать. Ему теперь казалось, что он выручал Мишу Лотышева, спасал от злодейских рук Вовы Быка, и он совсем не помнил, как по сговору с Вовой втягивал Лотышева и игру, в неоплатные долги, в незаконные операции с билетами у кино.

Анюта и Миша с утра поехали в больницу. К маме их не пустили, но сказали, что состояние вполне удовлетворительное. К ним вышел Пётр Васильевич. Он провёл ночь у больной, но выглядел бодро, сказал, что маме лучше, что он ночью подремал в коридоре в кресле и что утром его накормили, что он ещё побудет у мамы, но к вечеру приедет домой и ночевать будет дома.

— Я вчера, ребята, так растерялся, — сказал он, — что даже забыл спросить, как у вас с деньгами. Небось кончились деньги?

У Миши заныло сердце, но Анюта ответила очень спокойно:

— Не только, знаешь ли, кончились, а я даже Марии Степановне пятнадцать рублей задолжала.

— Ну, ничего, ничего, — сказал Пётр Васильевич, — на тебе двадцать пять — пятнадцать отдай Марии Степановне, а на десятку купи чего-нибудь повкусней. Я приеду, чаю попьём. Обсудим все дела.