Николай Велимирович - Молитвы у озера

• Название: Молитвы у озера
• Автор: Николай Велимирович
• Издательство: ЛИО "Редактор"
• Жанр: Поэзия
• Год: 1995
• ISBN: 5-7058-0257-9

В книге «Молитвы у озера» владыка Николай раскрывается и как теолог, и как поэт, и как проповедник. «Молитвы у озера» — это сто псалмов, пропетых человеком двадцатого столетия — столетия идеологизированного, технократического, войнами изуродованного, — и как девственно-чисты эти псалмы! Свойство славянской души ощущать тленность всего мiрского и одновременно — открывать во всей природе Бога, всюду видеть гармонию Его, взирать на Творца чрез творение Его — роднит Св. Николая Сербского со многими русскими богословами и писателями. Поэтичность языка «Молитв у озера», способность все чувства свои выражать молитвой, исследователи справедливо уподобляют трудам Св. Симеона Нового Богослова.

Как проповедник Св. Николай никого не убеждает, — он пророчески рисует концы путей, мыслей и чувств человеческих.

Душа человеческая, расширившаяся до пределов вселенной, до богочеловеческой души; вся история небесная и земная, микрокосмически вмещающаяся в душу человека; душа, которая взращивает, по учению Святых Отцов, Христа в себе — вот предмет самого пристального внимания автора.

---

Ещё немного, немного, братие, и путь наш окончится.

Ещё немного, немного удержи нас, Победителю смерти.

Гл. 6.

На колени, племена и народы, пред величием Божиим. Скоро падаете на колени пред главарями своими, а медлите пасть к ногам Всемогущего!

Говорите: разве нас, таких малых, накажет Господь? Вот если бы Он создал нас большими и сильными — тогда бы и наказывал! А то мы едва выше колючки у дороги пред лицом гулкой вселенной, а ты нам грозишь наказанием неизмеримо Большего, чем мы…

Безумцы! Когда главари ваши зовут вас на зло, от которого и вселенная содрогается, тогда вы не говорите, что чересчур малы. Только от светлых дел отговариваетесь своей малостью и слабостью.

Хоть и малы вы на вид, но под великим именем вписаны в книгу судьбы. Праотец ваш имел архангельское величье и сиял ликом архангельским. Посему и вам определена или архангелова награда, или наказание архангелово.

Когда в сердце праотца вашего вкралось желание познать творение без Творца, архангельский лик его потемнел, как земля, и величье его разбилось на куски — на вас, семя его. Ибо возжелал познать мелкое, — вот и разбился в мелкие куски, чтобы войти в мелочи, и вкусить их, и испробовать их.

Все осколки, все мелкое и премелкое должно воссоединиться и обратиться лицом от земли ко Творцу своему. Чтобы архангельский праотец ваш вновь воссоздался из кусков, и чтобы лик его вновь засиял светом зеркала, к солнцу обращённого.

Господи мой и Творче мой, восстави человека, каким Ты сотворил его от начала. Человек, каков он есть теперь, — не Твоё творение. Такой, какой он теперь, человек — творец самого себя. Имя ему немощь — откуда было взяться немощи в руках Твоих? Имя ему страх — как мог страх прийти от Неустрашимого? Имя ему злоба — как могла передаться злоба от Незлобивого?

Исполни мя Собой, здравие моё; исполни мя Своим вечным светом утренним, и испарится из меня немощь, страх и злоба. Так болото на солнце испаряется и претворяется в ниву плодородную!

Гл. 7.

Если бы мог я из камня сотворить музыкантов, и из песка озёрного — танцовщиков, и из листьев всех гор — певцов, чтобы помогли мне славить Господа! Чтобы и глас земли слышался среди хоров ангельских.

Навалились сыны человеческие на трапезу отлучившегося Хозяина, и никому не поют, кроме самих себя и жирных кусков своих, которые принуждены будут в конце концов вернуть земле.

Прискорбна слепота сынов человеческих, не видят они силы и славы Господней. Птица живёт на горе — и не видит горы. Рыба плавает в воде — и не видит воды. Крот в земле роется, и земли не видит. Взаправду прискорбна схожесть человека с птицами, рыбами и кротами.

Люди, как и животные, не обращают внимания на то, чего слишком много, и поднимают веки свои лишь на редкости да диковины.

Слишком много Тебя, Господи, дыхание моё, — оттого люди не видят Тебя. Слишком очевиден Ты, Господи, воздыхание моё, — оттого внимание людское отвращено от Тебя и устремлено к белым медведям, к диковинам далёким.

Слишком служишь Ты слугам Своим, верность моя сладчайшая, и оттого подвергнут презрению. Слишком рано встаёшь, чтобы засветить солнце над озером, — и оттого дремливые Тебя не терпят. Слишком ревностен Ты в возжигании ночных кадил на своде небесном, ревность моя непревзойдённая, — а ленивое сердце человека куда больше шепчет ему о нерадивом слуге, чем о ревностном.

О любовь моя, если бы мог я подвигнуть всех жителей земных запеть гимн Тебе. Если б только можно было снять проказу с очей земли, чтобы распутная вновь стала девственницей, какой Ты и сотворил её.

Воистину, велик Ты, Боже мой, одинаково велик Ты и без мiра.

Одинаково велик Ты и когда мiр Тебя славит, и когда он хулит Тебя. Но когда мiр хулит Тебя, тем большим предстаёшь Ты в глазах святителей Твоих.

Гл. 8.

Роятся мiры вокруг Тебя, Господи, словно пчелы вокруг цветущей черешни. Один вар теснит другой, один другому оспаривает отечество, один глядит на другого, как на незванного гостя, влезшего к нему в дом. Все имеют на Тебя больше прав, чем Ты Сам.

Полнотой Твоею, льющейся через край, рои питаются, Сладость неисчерпаемая. Все пресыщаются, и все отлетают голодными.

Из всех роёв рой людей отлетает самым голодным. Не оттого, Хозяин мой, что нет у Тебя яств для людей, но оттого, что не знают они пищи своей и дерутся за кусок зелени с гусеницами.

Задолго до всех творений, до времени и скорби Ты, Господи, облёк человека в сердце Своём. Первым придумал Ты человека, хотя и последним явил его на чётках сотворения. Как садовник, что неустанно думает о цветке розы, копая и сажая сухой шиповник. Как зодчий, что задумывает храм и изначально наслаждается в мыслях куполами, хотя и возводит их последними.

Вначале Ты родил человека в сердце Своём, ещё до сотворения мiра.

Помоги смертному языку моему найти имя этому человеку, этому сиянию славы Твоей, этой песне блаженства Твоего. Назову ли его Всечеловеком? Ибо как он пребывал в сердце Твоём, так и в уме его пребывал весь сбывшийся мiр, с человеком и предвестниками человека.

И никто не знал Отца, токмо Сын, и Сына не знал никто, токмо Отец. Словно Нирвана был еси, Господи, пока Сын не зачался в Тебе; без числа и без имени, был еси.

Как возвеличить мне Тебя из гущи роя голодных гусениц, которых один ветер приносит на цветущую черешню, а другой уносит, и чей век весь заключён меж двух ветров?

О Господи, сон мой денный и нощный, помоги мне величить Тебя. Да не будет ничто великим в сердце моем, кроме Тебя.

Все творения да величат Тебя, Господи, — не для того, чтобы Тебя соделать великим, но самих себя.

Ибо, воистину, слишком велик Ты, Господи, чтобы все наши гимны могли тебя ещё превозвеличить.

И когда все рои насекомых сдует ветром с цветущей черешни, черешня останется в том же величии и весенней красоте своей.

Гл. 9.

Господи, премилая тайна души моей, как лёгок сей мiр, когда взвешиваю его на одних весах с Тобой!

На одной чаше весов — озеро растопленного золота, а на другой — облако дыма.

Все заботы мои, тело моё с его сумасшедшими судорогами от сласти и горечи, — что это все, если не дым, под которым душа моя плавает по озеру золотому?

Как мне исповедать людям тайну, которую зрю я сквозь круги Архангелов Твоих? Как частями говорить о целом? Как могут ногти на пальцах понять кровообращение тела? Истинно: онемевшему от чуда мучительно говорить в ухо оглохшим от шума.

Сперва было рождение, а потом сотворение. Как в человеке бесшумно и таинственно рождается чудесная мысль и, рождённая, затем сотворяется, так в Тебе неслышно и таинственно родился Всечеловек, Единородный, Который затем сотворил все, что Бог может сотворить.

В Твоём девичестве нетронутом, действием Духа Всесвятаго, родился Сын. Это рождение Бога в вышних.

Как в вышних, так и в нижних, — говорили старики. То, что произошло на небе, произошло и на земле. То, что случилось в вечности, случилось и во времени.

Мил ты мне, любовь моя, потому что Ты для меня тайна. И всякая любовь горит и не сгорает, пока длится тайна. Раскрытая тайна — сгоревшая любовь. Я клянусь Тебе вечной любовью, как Ты клянёшься мне — вечной тайной.

В семь небес облёкся еси; преглубоко сокрылся еси от всех очей. Если бы даже все солнца слились в одно око, и тогда не прозрели бы всех завес Твоих. Но не волею сокрылся еси, Господи Великий, а по несовершенству нашему. Рассыпанное и измельчённое творение не видит Тебя. Лишь от того не сокрыт Ты, кто стал одно с Тобою. От того не сокрыт Ты, для кого разрушена стена между Я и Ты.

Господи, премилая тайна души моей, как лёгок сей мiр, когда взвешиваю его на одних весах с Тобой!

На одной чаше весов — озеро растопленного золота, на другой — облако дыма.

Гл. 10.

К молчаливому языку и задумчивому уму приближаешься Ты, жених души моей, Душе Всесвятый. От многоречивого языка Ты укрываешься, точно лебедь от бурного озера. И, точно лебедь, плаваешь Ты по тишине сердца моего и творишь его плодоносным.

Соседи мои, оставьте вашу земную мудрость. Мудрость родится, а не творится. Как рождается мудрость в Боге, так рождается она и на земле. Рождённая мудрость творит, а не сотворяется.

Умом ли хвалитесь, хвастуны? Что есть ум ваш, как не многопамятование? Уж если много помните вы, то как не запомнили мига чудесного рождения в вас мудрости? Иногда слышу, как говорите вы о великих мыслях, родившихся в вас неожиданно и без труда вашего. Кто родил их, многоумные? Как родились они без отца, если сами вы признали, что вы не родители им?