Михаил Сабинин - Полное жизнеописание святых Грузинской Церкви

• Название: Полное жизнеописание святых Грузинской Церкви
• Автор: Михаил Сабинин
• Жанр: Религия

Сабинин Михаил Павлович (монах Геброн) — историк грузинской церкви, по происхождению грузин. По окончании тифлисской гимназии поступил вольнослушателем в СПб. духовную академию и получил степень кандидата за сочинение «История грузинской церкви до конца VI в.» (СПб., 1877). Еще ранее, в 1871 г., он издал «Полное жизнеописание святых грузинской церкви». Оба сочинения писаны по грузинским рукописным первоисточникам, почему излагают предмет с гораздо большею подробностью, чем предшествовавшие ему исследователи, напр. Иосселиани. Главный и наиболее ценный труд С.: «Древние акты грузинской церкви», извлеченные из рукописей и на грузинском языке, с русским переводом С., изданные Академией наук.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон1890—1907

Источник электронной публикации: http://georgianweb.com

---

Несмотря на множество забот, Георгий никогда не оставлял иноческого правила, исполняя его строго, по данному Богу обету. Он всегда пребывал в посте и молитве. Потому он и имел дар наставлять и исправлять других. В то время, когда блаженный находился со всеми близкими ему в Чкондийской обители, к епископу, настоятелю обители, приехал один диакон, имевший к нему рекомендательное письмо от архиепископа. Диакон принял иноческий постриг от рук блаженного. По неопытности в духовной жизни и самомнению (по причине знатного происхождения и видной внешности), он хвалился своими подвигами, любовью ко Христу и дерзновением к Нему и даже говорил, что Сам Христос явился ему в видении. Диавол, вечный враг спасения душ человеческих, навел на этого брата страшное уныние и сожаление о том, что он, будучи таким молодым, оставил мир и стал монахом. Несчастный не подумал пойти к духовному отцу и открыть ему это. Он дошел почти до отчаяния и чуть было не лишился веры во Христа.

Пришел он ко мне, — пишет ученик преподобного Григорий, — и сказал: „Должен ли всякий человек открывать своему духовнику брань, восставшую в его душе, и просить у него молитв об избавлении?“ Я сказал ему, — говорит Григорий, — „Конечно, честнейший брат, дело это весьма доброе и полезное, и благоугодно оно Богу“. Он отвечал мне на это: „Окажи мне любовь, отче, найди мне монаха, который бы мог быть мне духовником, и расскажи ему о постигшем меня бедствии“ В то время блаженный был у епископа Чкондийского, и, когда он возвратился, Григорий поведал ему о несчастье брата. На другой день блаженный велел Григорию позвать к себе иеродиакона. Когда тот пришел, Григорий ввел его сперва в свою келью и наставлял его без страха открыться во всем св. Георгию. Затем Григорий отвел его к блаженному и ушел. Иеродиакон открыл святому свою душевную брань, и блаженный сказал ему: „Чадо, не пей более вина, чтобы избавиться от постигшего тебя бедствия“. Иеродиакон ответил ему: „Отче, страна эта жаркая, а там, где я живу, бывает страшная жара. Я пью вино по необходимости, чтобы не впасть в болезнь“. Блаженный же сказал: „Чадо, я буду посредником между тобой и Богом? если только сохранишь заповедь мою и не будешь пить вина, то не постигнет уэке тебя никакая болезнь, ни душевная, ни телесная“.

Иеродиакон умолял святого сделать его своим учеником, но святой отказался исполнить его просьбу, пока иеродиакон не оставит своего прежнего духовника: „Не положено. — сказал святой, — в одно время иметь двух духовников“, — и отпустил его. Иеродиакон возвратился к Григорию совершенно спокойным и радостным. С того времени он совершенно перестал касаться вина, разве только когда принимал Святые Тайны, и немедленно избавился от своего недута. Впоследствии он говорил Григорию, что с того времени, как тот ввел его к блаженному, он почувствовал такую внутреннюю свободу, что в его душе не осталось даже никаких следов прежней тяготы и болезни.

В Иверии был один знатный и весьма богатый епископ, который всей душой заботился о том только, чтобы украшать храмы Боясии и делать вклады из своих средств для поминовения его после смерти в монастырях. Для этого он собирал деньги и крепко хранил свое сокровище, нисколько не обращая внимания на бедных и нищую братию, заботиться о которых — прямая обязанность каждого епископа.

Однажды этот епископ пришел к св. Георгию и открыл ему свои мысли и борьбу, происходившую в его душе, блаженный же сказал ему: „Владыко, эта брань восстала в твоей душе по наущению диавола, который вложил в тебя мысль украшать храмы и делать вклады в монастыри, чтобы тем самым лишить бедных и нищих самого необходимого. Своим жестокосердием ты доводишь многих почти до голодной смерти. Между тем Господь не заповедует украшать Его храмы, а говорит: алкал Я, и вы не дали Мне есть, жаждал, и вы не напоили Меня (Мф.25; 42). И вселенский великий учитель святой Иоанн Златоуст наставляет, что милостыня, данная нищим, приемлется Самим Богом, и как нужно заботиться о них, чтобы иметь надежду на милость и благоволение к себе Самого Владыки Христа!“ (*21)

Блаженный указал на примеры сострадания и нищелюбия в Ветхом и Новом Завете: „Смотри, Владыко, как свидетельствует об этом книга Царств, где повествуется, что, когда пророки, укрываясь от гнева царицы Иезавели, спрятались в Гергесинах в двух пещерах, их немало времени питал царедворец Авдий. Не из любви ли к Богу делал это вельможа? Не от Него ли ожидал себе воздаяния? Не читаем ли и о святом Клименте (*22), как он учил детей, а блаженная София, его мать, содержала их и была ему сотрудницей во всем. Также поступали и Зотик-священник, жена, дети и рабыни его, и Сампсон Странноприимец (*23), который оказывал всем без исключения великие благодеяния, а священномученик Вавила, епископ Антиохийский (*24), был благодетелем для своей паствы“. Этими и многими другими примерами блаженный Георгий наставил епископа на путь истинный и вразумил, как богоугодно распорядиться своим имуществом. Когда по грехам нашим, говорит описатель жития Григорий, Иверская страна подверглась нападению султана сельджукидов Альп-Аслана, блаженный с учениками своими находился в городе Ахалкалаки Джавахетском (*25). Однажды в полдень, когда святой был среди своих учеников, на лице его внезапно выразились сначала изумление, потом испуг. Немного погодя, он сказал: „Скоро гнев Божий постигнет этот город“, — и немедленно велел всем собираться в путь. Мы все, около восьмидесяти человек, удалились из города вечером того же дня, а чрез три дня город был действительно опустошен и сожжен, а жители частью перебиты, а частью уведены в неволю.

Пребывая в земле Иверской, многое исправил блаженный Георгий в церковных обрядах и всем показал путь к вечной жизни, объяснив заповеди и церковные правила письменно и словесно. Так умножил он данный ему от Бога талант, — ибо просвещение и принесение стольких душ в жертву Богу едва ли не выше было и чудного его перевода Божественных книг блаженный Георгий довершил дело проповеди святых апостолов Андрея и Симона, ибо Первозванный прошел всю Иверию, а Кананит совершенно вселился в ней: там почивают святые его мощи (*26).

По откровению свыше Георгий уразумел, что уже приблизилось время его кончины, и подвигея духом идти на Святую Гору, желая положить свои кости там, где воссиял ему свет разума Божественных Писаний. Помолившись Богу, он отправился к царю, чтобы объявить ему о своем намерении оставить отечество и сказал: „Благочестивейший государь! Как послушник твой, я повиновался воле твоей, оставив место своих трудов, где я был покоен вдали от мирских треволнений. Теперь послушай же и меня, убогого: прощу тебя, отпусти меня в места моих прежних подвигов, пошли меня назад и напутствуй твоими святыми молитвами и благословением. Я хочу быть близ могил моих духовных отцов и по кончине моей лечь рядом с ними, подобно патриарху Иакову, который скончался в Египте и был перенесен по его завещанию в общую гробницу его отцов, и положен вместе с Авраамом и Исааком. Если благочестие твое приобрело что-нибудь от моего присутствия и устроилось твое царство, благодать и честь принадлежат тебе, а не мне, потому что ты призвал меня возделывать ниву божественную, а не сам я пришел сюда. Во свидетельство тому прими свое письмо ко мне, в котором ты написал, что я живу без всяких забот о своей стране и Церкви Иверской, Я прибыл к тебе, в царство твое, и все должное исправил, теперь же отпусти меня к Царю вселенной, в Царьград, собирающий и упокоевающий всех тружеников, Велий Господь и хвален зело во граде Бога Сил, как говорит Псалмопевец (Пс. 47; 2)“.

Государь проливал слезы от печали, умолял святого оставить свое намерение, но ничто не могло удержать преподобного Георгия от исполнения принятого решения. Все царство скорбело о нем, все, как дети, плакали о разлучении со своим отцом, ибо все сановники и епископы были его духовными чадами. Царь проводил святого с большим почетом, написал дружественное письмо императору Константину Дуке, вручил это письмо и богатые подарки для императора своему сановнику, который сопровождал святого.

Преподобного Георгия также сопровождали знатный муж Свингизи, монах Петр, бывший некогда патрикием (*27), архиепископ Иоанн Бедиели, вельможа Аарон и много учеников блаженного. Они отправлялись в путь в то время, когда царевна Марфа (*28) выдана была замуж за сына Константина Дуки. Царица Мария, прощаясь с Георгием, напомнила ему: „Отче, вот как исполнилось твое предсказание о том, что Марфа будет царицей!“

Блаженный со своими учениками сел на корабль и после многотрудного плавания достиг Константинополя. На другой день по прибытии преподобный Георгий был приглашен в царские палаты императором, который и прежде знал его, и теперь слышал о нем похвальные отзывы. Когда святого провели в царские палаты, он поклонился венценосцу, произнес краткое приветствие, сотворил молитву о нем и благословил его. Царь, увидев ангелоподобное лицо блаженного и подивившись красноречию его, сказал Патриарху, стоявшему подле: „Благодарю Бога и царя Баграта Севастоса, что он послал нам сего подобного Ангелам мужа. Хотя он родом и грузин, однако хорошо знает православное учение и уставы нашей Церкви“.