Алексей Новиков-Прибой - Ветер

• Название: Ветер
• Автор: Алексей Новиков-Прибой
• Издательство: Таврия
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1988
• ISBN: 5-7780-0025-1

В книгу включены повести А. С. Новикова-Прибоя «Подводники», Б. Лавренева «Ветер», С. Колбасьева «Река», К. Паустовского «Черное море» о русских моряках, становлении советского Военно-Морского Флота.

---

К Василию Гулявину тезис о том, что большинству участников революционного восстания и гражданской войны не было что терять, но было от чего избавляться, что выжигать каленым железом из своего «я», относится в высшей степени. Конечно же, не все пришли в революцию сознательными, убежденными, дисциплинированными бойцами. Большинство росло, мужало, училось на своих же ошибках. Таков и герой «Ветра». Но логика образа Гулявина приводит нас к отрицанию анархии и стихии. Все неудачи, все поражения — и гибель — Гулявина порождены вольницей, неумением подчиниться, укротить норов свой. Рост Василия в повести — это рост самосознания, самодисциплины, самоотверженности.

Неглуп и самостоятелен Василий Гулявин. Большевиков признал не сразу, месяц зубрил словарь политических слов, присматривался, разбирался, учился революции, а выучившись, записался в Совете во фракцию большевиков. Начальника штаба своего «Международного смертельного летучего матросского отряда пролетарского гнева» Михаила Строева недели две проверял, присматривался, а признав наконец-то «большевицкого прапорщика», полюбил его. С ним и связано первое поражение Гулявина. Пожертвовал он другом и соратником ради услады своей, ради «бабы» — атаманши бандитской, Лельки. Вступился Строев за пленных, которых ради удовольствия собственного пытала Лелька. Вступился — и погиб от бандитской пули. Жизнью друга заплатил Гулявин за удовлетворение прихотей, которое ставил он выше революционной пользы, революционной чистоты, общественных интересов.

Революция воспитывала… И история Василия Гулявина — это история того, как сознательное, дисциплинированное начало подчиняет, организует стихию. История того, как выкристаллизовывается новый человек. Сурово осудил себя Гулявин. На всю жизнь запомнил горький кровавый урок.

Но вновь не сдержал себя. Вновь не сумел подчиниться долгу, приказу. Не сумел смолчать, когда, находясь в тылу у беляков, в ресторане сидя, услыхал «душку» князя, рассказывающего собравшимся о том, как измывались казаки над пленной «красной» сестрой милосердия. Взорвался, выдал себя криком: «Цыц… сволочи! Кадетня чертова! Всех расшибем! Кровь выпустим!» Отвел напоследок душу, пострелял перед смертью гадов, дал себе волю и — провалил полученное от командующего разведзадание!

Нет, не может быть апологией анархистской вольницы повесть, главный герой которой погибнет именно из-за своего самоволия. И в этом смысл и урок «Ветра». В этом — значение образа Гулявина, пришедшего в революцию, но так и не сумевшего подчиниться ей!

Повести «Ветер» и «Марина» смело можно назвать крымскими. И для этого есть немало оснований. В детстве Лавренев не раз бывал в Севастополе и на Южном берегу, благо родился и жил неподалеку — в Херсоне. Однако посетить Крым в зрелом возрасте писателю «помогло несчастье»: в 1916 году на германском фронте попал он в газовую атаку, «хлебнул досыта вонючего завтрака из химического снаряда с желтым крестом» и был направлен на лечение в Евпаторию. Из пяти евпаторийских месяцев родилась «Марина» — прекрасная романтическая повесть о любви и смерти. Реальные события изображены и в очерке «Комендантство в Алуште». Хорошо знал Борис Лавренев и дорогу в Крым, по которой прошел сам в 1918 году и по которой провел героя своей повести Василия Гулявина.

Имя автора «Реки» известно гораздо меньше, чем имена других авторов этого сборника. Читатель-«немаринист» наверняка переспросит: «А кто это — Сергей Колбасьев?»

С. А. Колбасьев (1898–1942) — своеобразный, обладающий своим «голосом», своей темой писатель, создатель многих «морских» книг, повестей, рассказов. Назовем здесь «Поворот все вдруг», «Правила совместного плавания», «Арсен Люпен», «Джигит» и «Салажонок».

Волновавшая многих советских писателей тема прихода «бывшего», дореволюционного интеллигента в революцию преломилась в творчестве С. А. Колбасьева в изображении становления революционного сознания выпускника Морского корпуса, молодого офицера, становления, которое прошел и сам писатель.

Сергей Колбасьев родился в Петербурге. Учился в пользующейся славой «красной» гимназии Лентовской, из шестого класса которой перешел в Морской корпус. Перед гардемаринами — сверстниками писателя — двери корпуса распахнулись прямо в революцию, в сложнейшую, противоречивейшую атмосферу гражданской войны. Колбасьев остался верен родине, русскому флоту. Став в ряды революционных военно-морских специалистов, он сражается на Балтике, на Волге, а заканчивает службу в освобожденном Крыму командиром дивизиона миноносцев.

Став участником Ленинградской организации красноармейских и флотских писателей (ЛОКАФ), С. Колбасьев включается в литературную жизнь: пишет стихи, переводит, создает первые прозаические произведения.

Интереснейшей страницей жизни писателя стала его работа переводчиком в советском посольстве в Кабуле.

И все же героями прозы С. Колбасьева стали моряки…

Повесть «Река», которой представлено творчество С. Колбасьева в настоящем сборнике, — заключительная часть трилогии, состоящей из повестей «Арсен Люпен» и «Джигит». Трилогия повествует о том, как приходит в революцию, как становится советским военмором выпускник Морского корпуса Василий Бахметьев. Части трилогии объединены последовательностью временных отрезков (февраль 1917 — начало гражданской войны) и действующими лицами.

Вновь, как и в двух предшествующих повестях, рядом с колеблющимся главным героем, выбирающим свой путь (за советскую власть или против?), появляется большевик. В «Реке» — это Семен Плетнев, командующий речной флотилией, в которой служит Бахметьев.

С Плетневым мы знакомимся уже в первой части трилогии, рассказывающей о жизни в Морском корпусе, в котором нет-нет да и прорвутся ностальгические нотки: «Хотелось бы, чтобы пришел ко мне живой гардемарин шестнадцатого года, к примеру, тот же Сергей Колбасьев из четвертого отделения или Леня Соболев из пятого». Рассказ человека, до мельчайших деталей знающего дух корпуса, его тайны, традиции и легенды. И мы узнаем, что нужно сделать, чтобы, не будучи больным, попасть в лазарет, по какому месту нужно хлопнуть буйвола в «зверином коридоре», чтобы он принес счастье…

Плетнев в каждой из повестей выручает Бахметьева. В «Арсене Люпене» он спасает этого фрондирующего гардемарина от исключения из корпуса. В «Джигите» не дает утонуть в тот страшный день, когда эсминец, на котором служили оба героя, пошел ко дну, пораженный вражеской торпедой. В «Реке» мотив спасения не буквален. Если в корпусе Плетнев спас Бахметьева-моряка, профессионала, если на Балтике спас как человека, то в речной флотилии Плетнев появляется в тот момент, когда молодой офицер колеблется, не зная окончательно, чью сторону принять. В заключительной части трилогии Бахметьев «спасен» как гражданин, как человек нового общества. В повести переход Бахметьева на сторону революции показан как признание им Плетнева — простого матроса, нижнего чина — своим. Кульминацией этого непростого в изображении Колбасьева процесса стал допрос бывшего однокашника Бахметьева барона Штейнгеля, который вместе с английскими интервентами воюет против собственного народа: «Когда-то с этим самым бароном Штейнгелем он учился в одном классе, а потом вместе с ним служил на минной дивизии. Казалось, что они друзья или, по меньшей мере, приятели. А Семен Плетнев в те годы был совсем чужим, почти враждебным человеком. Почему все перевернулось? Почему во время допроса он целиком стоял на стороне Плетнева, а Штейнгель ему был форменным образом противен?»

Думается, что вопрос этот, заданный Бахметьевым самому себе, риторический. К этому моменту изменилась система ценностей, Бахметьев осознал, что «свой» для него — это тот, кто сражается за новую Россию, а не сверстник по выпуску.

Закончить разговор о С. Колбасьеве и его «Реке» хотелось бы высказыванием Н. Тихонова: «О Советском флоте написано много книг. Но книг о гражданской войне на флоте не так уж много. Да еще книг, написанных знатоком этого дела, военным боевым командиром. А между тем к первым годам советской власти, к годам гражданской войны будет всегда направлено внимание молодых поколений, которые хотят знать, как же выглядела жизнь в то, уже далекое время, какие были люди, как жили, как сражались, как побеждали во имя Революции»[2]. Слова эти удивительно точно характеризуют и идею всего сборника: начало глазами очевидцев.

Очевидно, что в «художественной энциклопедии черноморских берегов», в которой К. Паустовский (1892–1968), по словам В. Шкловского, «заново показал нам Черное море — то Черное море, которое, удивило грека Страбона, а мы засмотрели, не увидев!», — повести «Черное море» — не могли не найти отражение события двух русских революций и гражданской войны. Включение в сборник главы из «Черного моря» позволяет проследить путь, который прошел дореволюционный Черноморский флот. Путь от трагического героизма лейтенанта Шмидта до величественного в своей воплощенной дисциплинированности и повиновении революционному долгу самоубийства Черноморского флота. «Трудно понять не моряку величайшую трагедию и мужество моряков, потопивших родные корабли во имя революционного долга», — напишет К. Паустовский в одном из фрагментов своего «Черного моря». На фоне этого особенно нелепо выглядит гибель монитора «Русалка», изображенная в главе «Горох в трюме»: «Здесь смешалось все — трусость, глупость начальников, безалаберщина и тупое равнодушие к живому делу и людям».