Софи Оксанен - Когда исчезли голуби

• Название: Когда исчезли голуби
• Автор: Софи Оксанен
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-08365

Финская писательница с эстонскими корнями Софи Оксанен, несмотря на свою молодость, уже завоевала мировое признание. Лауреат финских премий Рунеберга и “Финляндия”, французской премии “Фемина”, Европейской книжной премии (Бельгия), Премии Северного совета и Литературной премии Шведской академии, часто называемой Малой Нобелевской, Оксанен награждена также медалью Pro Finlandia ордена Льва Финляндии и эстонским орденом Креста Земли Марии.

“Когда исчезли голуби” — третий ее роман об Эстонии, которая в 1940 году была включена в состав СССР, затем оккупирована нацистской Германией, а в конце войны вновь вошла в Советский Союз. Действие происходит в сороковые и шестидесятые годы ХХ века. Красавица Юдит и двоюродные братья Роланд и Эдгар оказываются в водовороте событий. Война, оккупация, смена властей всякий раз вынуждают их делать свой выбор, и пути их расходятся на всех перекрестках истории. Однако любовь и ненависть связывают их так прочно, что их судьбы переплетаются самым невероятным образом.

Перевод: А. Сидорова

---

Сам момент объявления задания был исключительным. Во время одной из еженедельных встреч они сидели на конспиративной квартире и обсуждали корреспондентскую сеть Партса. Партс даже не догадывался, что Порков имеет на него совершенно иные планы. Что Москва уже рассмотрела личное дело Партса и одобрила выбор. Что через мгновение его приоритетом будет не обширная переписка с Западом, а нечто совсем иное. Неожиданно товарищ Порков сказал, что настал подходящий момент. Когда Партс в замешательстве попросил уточнить, что он имеет в виду, тот ответил:

— А то, что вы, товарищ Партс, станете писателем.

Он получит внушительный аванс, три тысячи рублей. Половина из них уйдет Поркову, так как он проделал часть работы и подобрал материал, на основе которого надо было написать книгу. Все эти документы лежали теперь под замком в шкафу у Партса: две сумки книг о гитлеровской оккупации, в том числе изданные на Западе и не предназначенные для глаз советских граждан. Партс бегло ознакомился с ними и сделал соответствующие выводы как о предоставленном материале, так и о рекомендациях к написанию. Будущая книга должна показать, что Советский Союз крайне заинтересован в расследовании гитлеровских преступлений, даже больше, чем западные страны. Так как упор делался именно на это, было очевидно, что в западных странах на дело смотрят иначе. Словосочетание “Советский Союз” следовало как можно чаще сопровождать эпитетами “справедливый” и “демократичный”, а на Западе этого не делали.

Еще один важный момент — эстонские эмигранты, большая часть материалов, переданных Партсу, принадлежала перу активных и влиятельных беженцев. Очевидно, Политбюро беспокоили их громогласные антисоветские высказывания и дискредитация родины. А поскольку Москва была обеспокоена, на местах приступили к действиям, пришло время симметричного контрудара. Даже сам Партс не придумал бы лучше — выставить эмигрантов в невыгодном свете, что подорвет доверие к ним западных стран. Как только фашистские настроения эстонских националистов будут озвучены, Советский Союз получит всех предателей обратно на блюдечке, ни одна западная страна не станет защищать гитлеровцев, преступники должны предстать перед судом. Никто больше не будет слушать призывы и высказывания эстонских эмигрантов, никто не будет публично поддерживать их, так как это означало бы поддержку фашизма, а Национальный комитет Эстонии признают тайным обществом фашистских приспешников. Доказательств даже не требуется, подозрений вполне достаточно. Только намек, только шепот.

— Конечно, ваш собственный опыт придаст книге дополнительную достоверность, — добавил Порков, объявив Партсу о его новом задании. Они никогда раньше не разговаривали о прошлом Партса, но Партс намек понял, не было смысла скрывать причины, по которым он оказался в лагере в Сибири. Теперь эти же причины обернулись заслугами — каждый миг, проведенный на острове Стаффан, был ему на пользу, свидетельствовал о его осведомленности. — Мы никогда не смогли бы так успешно уничтожить этих националистских выродков без вашей помощи. Такое не забывается, товарищ Партс, — сказал Порков.

Партс сглотнул. Хотя Порков тем самым дал понять, что с ним можно спокойно говорить на эти темы, Партсу не хотелось обсуждать этот этап своего прошлого, поскольку он его все-таки компрометировал. Поркову же хотелось продолжить, и Партсу пришлось растянуть губы в улыбке.

— Могу сказать по секрету, что Комитет государственной безопасности ни от кого не получал столь полных сведений, все эти связные, английские шпионы, лесные бандиты, адреса… Огромная работа, товарищ Партс. Без вас путь бегства фашиста Линнаса на Запад остался бы нераскрытым, не говоря уже обо всех тех предателях, что помогали эстонским эмигрантам. Вы помогли их выявить.

Партс чувствовал себя голым. Порков говорил все это для того, чтобы показать, как много он знает о Партсе. Конечно знает, Партс и не думал иначе, но проговаривание этого вслух было демонстрацией власти. Метод был ему знаком. Партс заставил свою руку спокойно лежать на месте, хотя ей хотелось подняться и проверить, на месте ли паспорт. Он заставил ноги не двигаться, смотрел прямо на Поркова и улыбался.

— В ходе работы на антифашистском фронте я близко познакомился с деятельностью эстонских националистов, могу сказать, что хорошо разбираюсь в ней. Я бы даже осмелился назвать себя специалистом в этом вопросе.

Книга должна выйти в издательстве “Ээсти Раамат”. Порков позаботится о том, чтобы все прошло гладко. Партс может уже готовиться к подписанию договора с издательством, торжественный момент, шампанское и торт “Наполеон”, и гвоздики для жены. А потом будут переводы, много. Премии. Огромные тиражи. Его будут приглашать на все антифашистские мероприятия.

Он сможет оставить работу охранником на фабрике “Норма”. Авансов и коричневых конвертов от Конторы вполне хватит на жизнь.

В его дом проведут газ.

Партс просто не мог поверить своему счастью.

Проблема заключалась только в условиях для работы, дома покоя не было. Товарищ Партс попытался намекнуть на отдельный кабинет, но вопрос пока не решился, а жене о характере работы рассказывать нельзя, даже в надежде на то, что это успокоит слегка ее нервы. Партс вернулся за рабочий стол и расстегнул пуговицы воротника. Пора было приниматься за работу, Порков уже ждал первых пробных глав, на кону стояло так много — вся оставшаяся жизнь.

1963 Таллин Эстонская ССР, Советский Союз

Холод, гуляющий по подвалу дома на Пагари, охватывал уже на улице, за сотни метров до входной железной двери. Товарищ Партс помнил этот особый холод еще со времен своей молодости, советских лет, предшествовавших приходу немцев. Он приходил в этот дом на встречу со своим тогдашним коллегой по НКВД Эрвином Виксом. Викс вышел из двери, ведущей в подвал, в ту минуту, когда Партс остановился стряхнуть дождевую воду с пальто. На манжетах Викса виднелись капли крови, от ботинок на белом полу остались кровавые следы. О находящейся в подвале барокамере ходили в народе разные слухи. Партс считал, что холод — это самое страшное, из подземных помещений всегда несло холодом, и холод этот сдувал прочь храбрость, с которой он шагал по улице до прихода в дом на Пагари. Здание Комитета госбезопасности десятилетиями так действовало на людей. Такого холодного ветра не было больше нигде, он проникал в лифт и на верхние этажи, дул прямо сквозь паркет и лишал Партса столь тщательно выработанной уверенности, едва он переступал порог кабинета товарища Поркова. Партс чувствовал паркетины сквозь подошвы ботинок, ощущал каждое волокно. Словно на нем снова были ботинки его молодости, с металлическими носами и такой протертой подошвой, что песок щекотал пальцы.

Порков приветливо улыбался, сидя за столом под портретами руководителей партии и опираясь локтем о картонную папку, которую он перед этим нарочито медленно закрыл, так что Партс успел заметить свою фотографию, мелькнувшую внутри. Они вместе полюбовались восхитительным видом на улицу Лай, открывающимся из окна кабинета Поркова, даже море было видно, и башня церкви Святого Олафа, которая так нравилась Поркову. Партс прищурился: отсюда, с Пагари, провод, ведущий к башне церкви, был едва заметен. На какое-то мгновение он даже подумал, а что, если у него когда-нибудь тоже будет такой кабинет, свой отдел, проходя по коридорам которого чувствовалось бы, что идешь по коридорам власти, а из подвала веяло бы холодом уже на других, не на него. Он позволил бы сотрудникам ездить только на старом лифте для обслуживающего персонала, а сам бы всегда пользовался главным лифтом, у него были бы ключи от всех кабинетов, от центра информации, видеоархива и подвалов. Каждое полученное в ночи по стрекочущему телетайпу сообщение было бы для него. Жизни всех граждан. Каждый телефонный разговор. Каждое письмо. Каждое движение. Каждая связь. Каждая карьера. Каждая судьба.

Штанины его колыхались от сквозняка, Порков откашлялся. Партс выпрямился, расправил плечи. Приглашение в светлый кабинет Поркова было знаком особого уважения, следовало вести себя соответственно, сдержанно. Хрустальный графин блестел в последних лучах заходящего солнца. Порков налил водки в чешские стаканы, включил люстру молочного цвета и сказал, что он очень доволен. Партс сглотнул — с его первыми главами ознакомились, Порков был в хорошем настроении, мед его хвалебных речей ввел Партса в некое вязкое состояние, в котором он то молча краснел, то пытался пробормотать что-то в ответ.

Опрокинув стакан, Партс ущипнул себя за руку и опомнился, ему еще предстояло поговорить о деле. Он уже много раз по дороге домой как бы невзначай проходил мимо здания на Пярнуском шоссе 10, рассматривал окна верхних этажей и испытывал страстное желание войти внутрь, рассказать о рукописи работникам Главлита, чтобы они поняли всю важность проекта. Но это только мечты, на самом деле он никогда этого не сделает, никогда не увидит воочию работников Главлита, которых надлежит убедить. Вместо этого ему надо попасть на разговор в издательство, расположенное в том же здании, и хорошо бы побыстрее получить деньги, но всему свое время, и об авансе лучше поговорить позже. Прежде всего нужно, чтобы Порков был доволен, надо добиться доверия. Не стоит портить прекрасное расположение духа товарища капитана, иначе он может счесть неуместной просьбу о расширении архивных материалов исследования.