Александр Бондаренко - Крушение «Красной империи»

• Название: Крушение «Красной империи»
• Автор: Александр Бондаренко
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1847-5

Документы, раскрывающие тайные пружины событий августа 1991 года, приведших к развалу СССР, самой большой геополитической катастрофе XX столетия, в основном недоступны современному читателю, да и вряд ли когда станут известны в полном объеме. Понимая это, ведущие журналисты газеты «Красная звезда», центрального органа Минобороны СССР — России, постарались получить информацию из первых рук: от организаторов и участников событий, вплоть до членов ГКЧП Д.Т. Язова и В.А. Крючкова, военачальников, командования и бойцов спецподразделений КГБ СССР, руководителей «обороны Белого дома», государственных деятелей, ученых и политологов. Книга, составленная из аналитических материалов и острых интервью, позволяет читателю получить представление о тех глубинных процессах в советском обществе, которые привели к деградации и крушению системы, о направлении усилий «реформаторов» и «разрушителей», о реальных результатах их деяний и перспективах современного развития России. В качестве приложений представлены рассекреченные архивные документы, проливающие свет на события того драматического времени.

В книге использованы материалы газеты «Красная звезда».

---

— И все же вы добровольно отдали себя, образно говоря, на заклание грозным обстоятельствам?

— Возможно, я поспешил, не предвидел обвальных поворотов. Может быть, наивно посчитал, что можно помочь очень больной и немощной стране. Но останавливаться на полпути уже не мог. Когда почувствовал, что президент СССР изговорился, износился в одних и тех же банальных аргументах, я сделал свою передачу. Перед телекамерой задавал президенту неудобные, острые вопросы. В азарте дискуссии он, как руководитель государства, сумел раскрыться по-новому.

И еще. В относительно стабильную пору я был счастливым главным редактором «Труда», получающим в год 600 тысяч откликов читателей. Теперь обозначались первые руины некогда могучей страны. Страдал народ. И только обращенные ко мне слова простых людей: «Спасибо, держись!» — укрепляли надежду. Тысячи писем с поддержкой. Приходили делегации…

— Леонид Петрович, для многих остается тайной: почему в бурлящем августе 1991-го Михаил Горбачев решил уехать из Белокаменной? Ведь признавал: «Если не получится с новоогаревскими соглашениями, страна рухнет». Но притяжение Фороса возобладало. Самонадеянность или политическая близорукость лидера?

— На первый взгляд все выглядело логично. Август — месяц отпусков. Но генсек прекрасно чувствовал запах пороха, мог воздержаться от поездки. Его поступок объясняю одним существенным обстоятельством. Еще в начале 1991-го он дал поручение «группе товарищей» разработать несколько вариантов введения в стране чрезвычайного положения. На всякий случай. Психологически Горбачев так интересно устроен, что всегда умело лавировал. Отстранялся, выдерживал дистанцию, а потом, с учетом развивающихся событий, находил «самое мудрое» решение. Генсек никогда не проигрывал. Смею предположить, что и в августе 1991-го решил не изменять традиции, из форосского далека понаблюдать за бурными перипетиями.

Он мог в канун 19 августа вернуться в Москву, но возобладала страсть к маневрам. Будучи ко всему причастен, пытался быть «над схваткой». Уверен, если бы ГКЧП, эти мужики, которые скверно действовали, выиграли у Ельцина борьбу за власть, Горбачев бы из Фороса вернулся на белом коне. Но история не приемлет сослагательного наклонения.

— То, что произошло в августе 1991-го, называют по-разному — путч, мятеж… Нет смысла лишать хлеба экспертов. Больше волнуют события «политического закулисья». Почему, скажите, лишь к вечеру появились на ТВ растерянный Геннадий Янаев, отрешенные лица гэкачепистов? Кто решил крутить «Лебединое озеро», созерцать, простите, стройные ноги балерин, когда танковый рев в Москве оглушил всю страну?

— Считаю, что крупные просчеты, допущенные Михаилом Горбачевым в ходе перестройки, необратимо подвели к злосчастному августу 1991 года, сделали миллионы людей заложниками обстоятельств. Как человек, руководивший телевидением и радиовещанием СССР, я по определению оказался в самом пекле событий.

Правы аналитики — ГКЧП готовился бездарно. Вице-президент Янаев, призванный сыграть первую скрипку, только 18 августа узнал об этом. Никто из гэкачепистов не имел понятия о координации СМИ. Как можно было рассчитывать на победу без «властителей дум» — радио, ТВ? Только к утру 19-го мне сообщили о введении «чрезвычайки». Задачу поставили жестко: никакого «живого» эфира. На вопрос о Горбачеве, заявлении его лечащего врача, прозвучало: «Ждите указаний». Чего они боялись?

Размышляя над своим совершенно деликатным положением уже задним умом, убеждаюсь, что выбрал верное решение. Не мудрствуя лукаво распорядился не ломать сетку вещания, которую мы утвердили за несколько дней до путча. Как по иронии, в программе были «популярный» нынче балет «Лебединое озеро» и фильм «Три ночи»… Откровенно сказать, именно тогда остро почувствовал себя «телекамикадзе» в опасной игре не очень искусных партнеров, поставивших на игровой стол будущее государства. При любом раскладе мне могли оторвать голову. Тем более если бы предоставил каналы вещания поддержавшим гэкачепистов от Калининграда и до Владивостока. Тюремные нары мне были бы гарантированы… Это тоже было грозное время выбора. Инициативу брать на себя не стал. Я ничего не знал об участи Горбачева, его позиции. Тщетно пытался дозвониться к нему: связь вырубили. А в ГКЧП легенды рождались, чтобы тут же умереть…

Прежде всего я попытался разрушить систему «сведенных каналов». Раньше, по известным причинам, этот прием называли «смерть генсека». Чтобы прорвать информационную блокаду, утром 20 августа направил к Белому дому группы технической поддержки для трансляции заседания российского Верховного Совета. Члены ГКЧП по-прежнему настаивали на передаче официальных документов. Никто из них даже не заикнулся о желании по горячим следам объясниться с людьми. Крупнейший просчет. Но, если итожить, подчеркну: в то время я по-прежнему считал себя человеком Горбачева. Его имя, пусть с оговорками, связывал с сохранением сверхдержавы. Думаю, не зря гэкачеписты не торопились посвящать меня в свои планы.

— Не секрет, что, предоставив слово во «Времени» Борису Николаевичу Ельцину в первый день путча, вы возвели баррикады между собой и ГКЧП? Под диктовку убеждений или инстинкта самосохранения?

— Профессиональной заповедью для себя и своих коллег всегда считал объективное освещение событий. Самое позорное для ТВ — история с Чернобылем, когда три дня после трагедии замалчивали правду. Точно так же было бы, если бы мы не предали гласности документы ГКЧП, когда бронемашины утюжили магистрали столицы, окружили наш телецентр. Я был обязан засветить ситуацию в Москве. Поддержал Сергея Медведева сделать репортаж с мест событий. Разрешил иностранным журналистам в Останкино перегонять съемки за рубеж…

А эфир Ельцину предоставили еще и потому, что в первые часы путча он заявил о поддержке президента СССР. Скажу больше: мне стало известно, что с утра 19 августа с Борисом Николаевичем налажены были переговоры ГКЧП. У нас, на ТВ, он выступил в роли поборника Михаила Сергеевича Горбачева.

— Когда Союз еще держался, многие, точно заклинание, повторяли мистические строки Пушкина:

Хоть убей, следа не видно,
Сбились мы, что делать нам?
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам.

Лично вы сохраняли оптимизм или понимали, что курс взят к убойным берегам?

— Оптимизм таял, как мифическая шагреневая кожа. Да и могло ли «оптимизировать», к примеру, предательство национальных интересов на переговорах с американцами по разграничению океанского шельфа? Коварное лицедейство Шеварднадзе, Яковлева… Это они вскружили голову Горбачеву елеем, поднимая на запредельный уровень «человека года», Нобелевского лауреата, «немца номер один». Какой, скажите, толк от «завоеваний нового мышления», когда рвались кровные связи народов бывшего соцсодружества, когда наши офицеры, солдаты из групп войск выбрасывались в чисто поле?..

В составе советской делегации мне пришлось участвовать в заседаниях брюссельского комитета по проблемам объединения Германии. Никто не ратовал против воссоединения этой страны. Мы в силу полномочий отстаивали приоритеты нашего государства, шла ли речь о безопасности границ, будущем НАТО или об обустройстве общеевропейского дома. Однако на встрече с канцлером ФРГ на Северном Кавказе Горбачев «все сдал». Как рассказывал мне Валентин Фалин, Гельмут Коль несколько раз переспрашивал, видимо, отказывался верить услышанному… Нелишне напомнить, что вначале Союзу прочили внушительные деньги. Половина — на вывод войск, обустройство людей в погонах. Немецкая сторона была готова финансово компенсировать наши затраты на инфраструктуру и т.п. Но поспешность генсека сыграла пагубную роль. За «все про все» — крохи.

Какой еще повод для оптимизма, если многое приносилось в жертву личной популярности? В ряде стран за Горбачевым утвердилось нарицательное — «буревестник потрясений». Я не сторонник подобных пассажей, но хроника и впрямь жутковатая. Вскоре после визита Михаила Сергеевича в Румынию был убит Чаушеску. Побывал в Чехословакии — тоже «процесс пошел». Посетил ГДР — и там пирамида власти перевернулась в одночасье…

А вспомните позорную историю передачи США руководителем КГБ СССР товарищем Бакатиным схемы подслушивающих «жучков» в возводимом здании американского посольства. Или множество, как на встрече в верхах на Северном Кавказе, юридически не оформленных договоренностей с западными партнерами. Страна не досчиталась миллиардов долларов, упустила возможности укрепить позиции в мире.

— Давайте чуть сдвинем ракурс беседы. В силу профессиональных пристрастий вы лучше других знаете, какую слабость питал к выступлениям на ТВ президент СССР. Якобы требовал, чтобы всегда находились в студии… А как вели себя другие вожди: Брежнев, Черненко, Андропов? В общении они были интеллигентны или уничижительно спесивы?