Александр Чуманов - ДЕДские народные сказки, или Были-небыли про то, где были — не были

• Название: ДЕДские народные сказки, или Были-небыли про то, где были — не были
• Автор: Александр Чуманов
• Жанр: Детская проза

---

— Ты, что ли, дед?!

— Я, я, Иванушка!

В смысле, «чик-чирик!», но внук моментально понял. Хоть и по-птичьи.

— Дед, прости меня, я больше никогда не буду так делать!

— Охотно прощаю, птенчик мой!

И открыл Иванушка клетку, и в тот же миг мягкий серенький комочек прямо перед Иванушкой на землю — шмяк! В смысле, грянул оземь! И дед словно бы из воздуха материализовался. Обнялись, конечно, сразу, дед, конечно, сразу прослезился, да и внук, сказать по правде, удержался едва.

— Дед, но ты тоже больше так не делай! До крайности не доводи. Потому что всегда можно отыскать компромисс и прийти к консенсусу.

— Не буду, никогда не буду, Иванушка! И этот дурацкий ноутбук… Давно уж новый — пора. Накопить — и купить!

— Само собой. Тем более что мама с папой денег сколько раз в долг насовсем предлагали. А у тебя, видите ли, — принципы…

— Верно, все верно, Иванушка, теперь бы только выбраться отсюда…

Но — не тут-то было. Потому что охранники их уже успели в кольцо взять. И пистолеты — наготове.

Конечно, Иванушка тоже свое оружие обнажил. Но засомневался маленько. Потому что — холодное против горячего…

— Не бойсь, Иванушка! — вскричал дед срывающимся фальцетом — давно по-человечески не говорил, вот и разучился. — Они не будут стрелять, у них Закон о частной охранной деятельности такой, что лучше убежать, чем оружие применить! Тем более — по ребенку…

— А кто боится, кто боится?! Да я, чтоб ты знал, таких охранников…

И начал Иванушка бешено вращать над головой свой сверкающий меч — как есть «грузовой вертолет на холостом ходу».

И впрямь отступили супостаты.

А Иванушка и дед — деру с острова. На берегу, однако, успокоились. И дед прояснил ситуацию. Мол, ведьма сразу его вычислила. Типа — птичка не настоящая да к тому же залетная. Типа — ни паспорта, ни регистрации, ни вида на жительство. И заманила хитростью в клетку. А в клетке человеческий облик, чтобы пожаловаться куда следует, никак не примешь. И шантажировала. И цинично домогалась. И даже жениться на ней требовала. Чтобы, значит, Иванушкин дед ее бастрюков-внучат лелеял да баловал. Но дед — ни в какую. Такую твердость характера проявил, что Иванушке даже не снилась.

И так бы, наверное, пропал дед в клетке. Совсем пропал. Но появился в доме новый мажордом — добрый человек, дай ему Бог здоровья, — с которым деду удалось как-то договориться, чтобы «сэмэску» послал…

— Да нет, дед. Я тебя и без «сэмэски» уже почти нашел. Хотя, конечно, мажордому все равно — дай Бог здоровья. Бастрюков лелеять… Пошли домой, что ли?

— Пошли-пошли, конечно…

— Дед, а может, ты меня на шее понесешь? Как когда-то.

— Ну, что ты, Иванушка, — большой ведь!

— Понеси, дед, а? Я железные кроссовки сниму и даже меч выкину. Он уж теперь ни к чему.

— Вот какой… Ну, полезай уж… Но меч — с собой. Мы будем им траву для кроликов косить.

То есть Иванушка за отчетный период исправился, конечно, однако не совсем. Хотя, с другой стороны, если ваш ребенок вдруг однажды «исправится совсем», то обрадуетесь ли?

5. РЫБКА МАЛА — ДА ВЕЛИКА

В Тридевятом царстве — согласно старому и давно отмененному административно-территориальному делению — жили-были Иванушка и дед. А в Тридесятое государство они на своем «Ёшкином коне» на рыбалку частенько ездили. Да и все их знакомые туда ездили, потому что там было много озер и сравнительно мало рыбаков, а поблизости, стало быть, наоборот.

Так и говорили все: из Тридевятого — в Тридесятое. Потому что народ всегда долго привыкает к подобной смене вывесок и, к примеру, по сей день называет муниципалитет поссоветом, тогда как поссовет уже немало лет в горсоветах да исполкомах походил и уж не первый год по-нынешнему именуется, готовясь вот-вот стать администрацией городского округа. А, наверное, потому долго привыкает, что, во-первых, все вполне еще может — бывали же случаи — обратно повернуться; а во-вторых, что более существенно, подобные «реформы» пока что ни разу ощутимого облегчения жизни не приносили, а наоборот — утеснения различной степени тяжести да мороку при оформлении всяких неизбежных дел: похорон, свадеб, рождений, технического осмотра автомототранспорта…

А раз ездили Иванушка с дедом на рыбалку в Тридесятое, то, само собой, уже и знакомцев в тамошних муниципальных образованиях имели, и даже, можно сказать, подружились кое с кем. Из-за чего довольно неплохо знали и об особенностях тамошнего обитания, и о житийно-бытийных проблемах Тридесятого, которые, конечно, в основном совпадали с их собственными, но подчас и весьма существенно отличались. Особенно с некоторых пор.

Потому что с некоторых пор посреди Тридесятого государства в мрачном гранитно-мраморном сером замке поселился ужасный рыжий великан по имени Чебакс, которому местные жители сразу придумали два противоположных по смыслу прозвища. Причем, если кто-то решил уже, что одно из прозвищ — «Чебак», то это — пальцем в небо. Хотя нельзя не согласиться, что именно «Чебак» и напрашивается в первую очередь. Тем более что Чебакс этот, как и все великаны, умел, в случае необходимости, превращаться в любое живое существо, но чаще и без всякой необходимости, а исключительно в охотку, превращался именно в чебака. И резвился в озере на мелководье.

Но тем не менее в одних случаях люди называли великана «Команданте Че», намекая на революционное прошлое соседа, а в других — «Господин Бакс», намекая и так понятно, на что. И в этом был глубокий смысл, поскольку Чебакс впрямь имел двойную природу. Как сказали бы физики, корпускулярно-волновую.

Но если совсем по-простому выразиться, то был этот великан одновременно и крупным государственным чиновником, и одним из богатейших великанов своей страны. И начинал как революционер, правда, — и это многих тогда сбило с толку — революцию он делал не для блага обездоленных, как обычно делают, хотя никогда не получается, а во имя общечеловеческих ценностей. И сделал. И все поделил. Поровну. А уж дальше — кто как…

Естественно, что при этом самому Чебаксу тоже досталась определенная доля общечеловеческой ценности, и стал он в итоге, пожалуй, неуязвимей всех прочих великанов, которые как ростом, так и массой его часто превосходили. Хотя, конечно, уязвимость прочих тоже была весьма относительной.

А дальше этот, значит, Чебакс потихонечку, полегонечку, с хитроватой и даже как бы ехидной улыбочкой, неизменно ссылаясь на высшую государственную целесообразность и не выказывая ни малейших наклонностей к пошлому средневековому людоедству, чем часто грешили иные великаны, закабалил всю округу. Да что там округу — население всего Тридесятого царства, по существу в рабство обратил! В том числе даже мелкий бизнес, который и в Тридевятом вечно прибедняется, а на самом-то деле ему, как всякому малому хищнику, палец в рот не клади. Но тут, в Тридесятом, этот мелкий бизнес уже совершенно обоснованно и кроме шуток стонал под игом. Потому что он ведь как-никак с потрохами зависит не только от больших хищников, но и от самых мелких травоядных, которыми непосредственно питается…

Чебакс, построив свой неприступный замок в самом сердце, так сказать, Тридесятого, потихонечку, как уже сказано, полегонечку начал к нему подтягивать (и в прямом смысле, и фигурально говоря) линии электропередачи. И со временем подтянул все, какие только были. И на пятьсот киловольт, и на двести двадцать. То есть Чебакс взялся обеспечивать энергобезопасность державы, обеспечивая всех электричеством. Сперва, считай, по бросовым ценам, а потом все более и более накручивая тарифы да ссылаясь при этом на мировые цены.

Но при этом Чебакс ни единого разу в рассуждении себя лично не использовал модное словцо «приватизация», а только — гораздо менее модные: «реорганизация», «модернизация», «демонополизация», «децентрализация»… Да, «деверсификация» еще — значение которого вряд ли сам толком понимал, несмотря на изрядную, правда несколько одностороннюю, образованность.

Но самое занятное: он эти все, оканчивающиеся на «ция», похоже, действительно проводил, потому что в результате всем, но особенно людям, сведущим в энергетике, но не сведущим, к примеру, в менеджменте, вконец головы заморочил, чего, должно быть, и добивался.

Поэтому, когда в итоге, например, демонополизации получилась совершенно дикая монополизация, никто уже ничего не соображал. Нет, конечно, все прекрасно видели своим зрением стянутые в единый пучок провода и отчетливо слышали, как эти провода плотоядно гудят, в одну сторону подавая напряжение, а в обратную высасывая из потребителей все, что только можно из них высосать! Но никто уже ничего не соображал.

То есть все поголовно Чебаксу задолжали — он ведь, собака, до поры, до времени отпускал энергию в долг без ограничений и только потом начал производить веерные отключения. А долги получились такие, что не было ни малейшей надежды их как-нибудь когда-нибудь погасить, дай Бог — текущие платежи. И коварный Чебакс уже ничем не гнушался: брал в счет долгов, как говорится, сырым и вареным, крестьяне да ремесленники возами и за бесценок везли ему выработанный тяжким трудом продукт. Которым он сперва забивал свои необъятные закрома да сусеки, создавая таким способом искусственный дефицит на рынках мира, а потом стал отгружать, один за другим обрушивая эти самые рынки и получая несметные барыши. Барыши же в виде слитков драгметаллов, ювелирных изделий да каменьев самоцветных уже более компактно и основательно ложились в упомянутые складские емкости.