Рангея Рагхав - Я жду тебя

• Название: Я жду тебя
• Автор: Рангея Рагхав
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-8189-0541-1

Это незабываемая история любви — сильной и всепобеждающей, жертвенной и страстной, беспощадной и губительной! Робкие признания, чистые чувства, страстные объятия и неумолимые законы Востока, заставляющие влюбленных скрывать свои чувства.

Встречи и расставания, преданность и предательства, тайны и разоблачения, преступления и наказания подстерегают влюбленных на пути к счастью. Смогут ли они выдержать испытания, уготованные судьбой?

---

С этими словами она опрометью бросилась к зарослям у старых полуразрушенных водоемов, куда обычно приходили на водопой пантеры. Мать бежала, не оглядываясь, а я растерянно смотрел ей вслед. Отец вскрикнул и ринулся за матерью.

— Женщина, — кричал он на бегу, — остановись! Заклинаю тебя! Остановись! Ради сына!

Но мать бежала все быстрее и вскоре скрылась в кустарнике. Через мгновение оттуда послышался страшный вопль, и я увидел отца, схватившегося с двумя пантерами. Я закричал, зовя на помощь. Из табора прибежали люди с зажженными факелами, но было уже поздно. Отец и мать погибли.

Я остался один.

Слезы застилали мне глаза. Я вспоминал скорбное лицо матери. Только любовь помогала ей переносить равнодушие отца, не мое презрение она не смогла вынести и решила умереть. Мое сердце обливалось кровью. В ту ночь я остался сиротой.

Ко мне подошли Исила и Манка.

— Как это случилось? — спросил один из них.

Я не отвечал и продолжал плакать.

— Наверно, он узнал обо всем, — сказал Исила.

Манка покачал головой и не ответил.

Они ушли, а я заплакал еще безутешнее. В голове проносились несвязные мысли: я видел себя то тхакуром, владельцем крепости, то мне казалось, что это я убил отца и мать. Я не представлял себе, что теперь со мной будет.

Луна скрылась за горами. Одиноко сидел я в предрассветной мгле, погруженный в тревожные думы, как вдруг кто-то нежно погладил меня по голове. Я обернулся и увидел Пьяри, дочь Исилы. У нее была очень светлая кожа и большие удлиненные глаза. Недавно ей исполнилось девять лет. Подобно девушкам из касты канджаров[14], она повязывала голову платком. Она дружила с детьми канджаров и переняла все их повадки и обычаи. Она была более развитой и сильной, чем ее сверстницы, а в ловкости могла потягаться с любым из мальчишек.

— Сукхрам, — нежно сказала она.

Я молча поднял на нее глаза.

— Ты плачешь?

Я уткнулся ей в плечо и горько зарыдал, а она нежно гладила меня по голове.

— Пьяри, иди домой, — позвал Исила.

— Не пойду.

Исила не понял, в чем дело, он подошел ближе и потянул дочь за руку. Пьяри заплакала.

— Не пойду я с тобой! — упиралась она.

— Что это на тебя нашло?

— Я останусь с Сукхрамом.

Люди из табора слышали этот разговор. Они засмеялись, но кто-то сказал: «Позови и его, Исила. Сукхрам ведь нам не чужой».

— Ну, Сукхрам, — сказал тогда Исила, — вот тебе мое решение: пусть будет так, как хочет Пьяри, будешь жить у нас. Но если ты обидишь ее или станешь презирать и корчить из себя невесть что, то, как бог свят, мой кинжал напьется твоей крови, а когда я умру, то за меня будет мстить злой дух ната Исилы.

Мы вернулись в табор. Я перенес весь наш скарб в хижину Исилы. Кроме Пьяри и ее отца в хижине жила мать Пьяри, Сауно. Пьяри была единственной дочерью Исилы, но совсем не походила не него.

Когда я раскрыл ларец отца, то нашел в нем портрет знатной госпожи. Судя по одежде, она жила очень давно.

— Кто это? — удивленно спросила Пьяри.

— Откуда я знаю?

— Положи картинку на место, — сердито сказал Исила, но Пьяри была упрямой девчонкой.

— Отец, а ты знаешь, кто это? — упрямо твердила она. — Ну, скажи!

Мать Пьяри, Сауно, сидела за прялкой. Исила, чтобы отвязаться от дочери, дал ей подзатыльник. Пьяри заплакала и прижалась к матери, а Исила невозмутимо принялся раскуривать хукку.

— Чего уставился? — повернулся ко мне Исила, — иди-ка прогуляйся!

Я не двинулся с места.

— За что ты его гонишь? Как не стыдно? — набросилась на мужа Сауно, прижимая меня к себе.

Исила презрительно пожал плечами и отвернулся.

— Дочь избаловала, а теперь и мальчишку испортит, — проворчал он.

— Ну чего ты придираешься? — продолжала Сауно. — Единственное дитя просит тебя. Неужели тебе трудно ей ответить?

— Ладно, ладно, — смягчился Исила. — Женщина на этой картинке жила три поколения назад, от нее и пошли все беды. Бесстыжая, спуталась со слугой. А этот горемыка, — Исила показал пальцем на меня, — потомок сына этой потаскухи…

— Она была хозяйкой старой крепости? — спросила Сауно.

— Да.

Сауно крепко поцеловала дочь, а затем и меня.

— Исила! — торжественно сказала она. — Сегодня ты соединил мою дочь с человеком из рода настоящих владельцев крепости! — Глаза Сауно светились радостью. — Поняла, Пьяри? Ты теперь не натни, ты — жена господина. И жить ты должна, как госпожа. Сможешь ли ты вести себя с подобающим достоинством? Закрывать лицо от посторонних и жить в роскоши, как они. Или пойдешь по рукам, как другие натни?

— О чем ты болтаешь, Сауно? — прикрикнул на нее Исила, но глаза его растерянно бегали по сторонам.

— Ах, я болтаю? — возмутилась Сауно. — А ты, значит, не хочешь, чтобы твоя дочь жила в чести? Мы наты. Нас здесь никто ни во что не ставит. Полицейские бросают нас в тюрьму, когда им вздумается. Слуги раджи похищают наших женщин. И нас же еще называют ворами!

Исила молча выбивал трубку, ему нечего было возразить. Он виновато поглядывал в мою сторону. Я сидел потупившись, а Сауно ласково гладила мои волосы. Пьяри легла, положив голову на колени матери. Исила встал и подошел к нам.

— Нет, Сауно, пойми, — говорил он, притянув Пьяри к себе. — Пьяри моя дочь. Я хочу, чтобы она стала такой же натни, как ты. И больше никем. Кто нетвердо стоит на земле, но хочет дотянуться до неба, обязательно упадет лицом вниз…

Я вскочил, обнял Пьяри и прижал ее к себе.

— Пьяри моя, — твердо сказал я. — Я тхакур, а она моя тхакурани.

Сауно засмеялась.

— Помнишь, Исила, — воскликнула она, схватив мужа за руку, — ты ведь и сам когда-то так же обнял меня и сказал мне те же слова.

Исила нежно посмотрел на жену, а затем повернулся ко мне. Глаза его сразу стали злыми.

— Ты что же, все-таки настаиваешь, что ты тхакур? — процедил он сквозь зубы. В его голосе я почувствовал насмешку, удивление и… сочувствие.

— Припадаю к ногам твоим, почтенный тхакур, — склонив голову, шутливо приветствовала меня Сауно.

— Но запомни, несчастный! Раз и навсегда! — грозно произнес Исила. — Ты нат! Ты будешь жить с нами, и даже собака тхакура будет от тебя нос воротить. Понял?

У меня на глаза навернулись слезы.

— Раскис! — презрительно бросил Исила. — Разревелся! У кого не умирают родители! Эх, ты, теленок! Пойдем, я покажу тебе лесные корни и травы. В нашем таборе в них знали толк лишь двое — той отец да я. Отца твоего не вернуть, теперь я буду учить тебя. Это большое искусство, — продолжал он тихим голосом, — такое большое, то даже полицейские меньше придираются, если знают, что ты можешь им понадобиться.

Я вытер слезы. Сауно заулыбалась и поцеловала меня в лоб. И Пьяри тоже вслед за матерью ласково взяла меня за руку. Я почувствовал себя в кругу близких людей и впервые за все время улыбнулся.

3

— Исила был доволен моей сообразительностью, — продолжал Сукхрам свой рассказ. — Я быстро научился разбираться в лесных травах и кореньях.

…Мне минуло шестнадцать, а Пьяри — тринадцать лет. Она по-прежнему проводила время среди канджаров. Я же за эти четыре года обучился всем трюкам натов: легко взбирался по шаткому бамбуковому стволу, ходил по канату, стал ловким и гибким. Слава о моих успехах долетела даже до тех домов, где жили тхакуры. Исила гордился мной. Я стал настоящим цыганом. Но моя Пьяри не стала натни. Она очень любила меня, но все дни проводила в шатрах у канджаров.

Однажды я вернулся домой поздно. С порога я услышал голоса Исилы и Сауно.

— …Ну и что же, — говорила Сауно. — В тринадцать лет и я уже не была девчонкой. Вспомни, разве в те годы я не была похожа на взрослую женщину? А Пьяри пошел уже четырнадцатый год.

— Так в чем же дело? Сукхрам тоже стал взрослым.

— Э, в нем не видно кипения молодости. И вино-то он по-настоящему не пьет, каждый раз морщится, и с девушками его ни разу не заставали. Что же это за парень? Он и ругаться-то толком не умеет. Мужчина! Воровать тоже не ворует, ни в карты, ни в кости не играет…

— А знаешь, почему? — Исила хитро прищурил глаза. — Он боится меня, боится, что я его убью.

— Убьешь?

— Ну да. Я же ему пригрозил тогда.

— Ты что, и к Пьяри запретил ему прикасаться? Э, да если он не покажет себя мужчиной, разве она ляжет с ним?

— Что ты болтаешь, Сауно!

— Ох-ох-ох, будто ты и сам не знаешь. Будто Пьяри не моя дочь! Женщина хочет жить с настоящим мужчиной. Если твой Сукхрам ничего не может, Пьяри найдет себе другого.

— Замолчи, Сауно! Стыда у тебя нет! Они еще дети!

— Много ты понимаешь, — усмехнулась Сауно. — Дети!

Послышались чьи-то осторожные шаги. Кто-то подошел ко мне. Я узнал походку Пьяри и в темноте протянул к ней руки. Пьяри обняла меня за шею и прижалась ко мне. И я вдруг почувствовал себя взрослым мужчиной, а Пьяри была моей женщиной.