В Бирюк - Обязалово

• Название: Обязалово
• Автор: В Бирюк
• Жанр: Фэнтези

Это — альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям — не давать. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и 'попаданского'. Местами крутовато сварено. И не все — разжёвано. Предупреждение: Тексты цикла «Зверь лютый» — ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.

---

Яков вывернулся из-за угла боярского терема и нетвёрдой походкой двинулся мне навстречу. В руке обнажённый меч. Длинный, прямой, узкий клинок. Он его как трость несёт. Даже опирается.

Абсолютно идиотское лицо с блуждающей улыбкой. И бельма вместо глаз. Что ж они такое пили, если зрачков совсем не видно?

Странно тёмный цвет лица. Это он так загорел? Весна только началась, а он уже как негр. Что-то он как-то говорил про «чёрного гридня»…

— Яков…

Медленно повернул голову в мою сторону. Улыбка стала ещё шире. Узнал? Сейчас поговорим, успокоим, спать уложим…

Пара ускоряющихся заваливающихся пьяных шагов ко мне. И резкий, мгновенный выпад. Укол клинком. Мне в голову.

Стук дерева по металлу. Я и не понял ничего, но дрючком ударил. Сбил клинок. И сам отскочил в сторону.

Яков проскочил мимо. Постоял, покачиваясь. Обернулся с выражением глубокой озабоченности на лице. Увидел меня и снова заулыбался. Из уголка рта течёт струйка слюны. Искажённое лицо с ласковым оскалом.

Это же Яков! Один из самых толковых, умных мужиков, которые тут вообще есть! Стоит покачиваясь. Совершенно пьяный радостный дебил. С полуторным клинком в руке. Разводит руки, будто собирается меня обнять, делает пару неуверенных шагов ко мне. Эк как его ведёт… Оп-па!

Теперь выпад был направлен мне в живот. Пришлось сбивать, удерживая дрючок двумя руками. Безрукавку мне распорол. Изнутри.

Да что с ним такое?! А! Факеншит! Так вот как выглядит функционирующий берсерк! Экое дерьмо.

Но откуда у него северокитайская школа «пьяного» боя? Есть две школы, которые активно используют «качающиеся» стойки: «богомола» и «пьяного». Но «богомол» не работает с мечом и не применяет каскада как бы беспорядочных движений.

Откуда у русского гридня китайские заморочки будущих веков? Или заимствование шло в обратном направлении?

Во времена монгольских императоров Китая под Пекином квартировался отдельный гвардейский русский добровольческий полк. С задачей: «в мирное время поставлять дичь к столу императора Поднебесной». Может, аборигены и позаимствовали эту школу боя, наблюдая за обмываниями гвардейцами удачных охот?

А вот на ноги подниматься берсерков не учат. Пока Яков, пролетая мимо меня, резал мою безрукавку, я успел подставить ножку. Травка у нас на дворе уже зеленеет. Теперь у Якова и колени будут такими же.

При всём моём уважении, не корысти ради, а исключительно пользы для…

Офигеть! Футбольный удар пыром сзади, между ног стоящего на четвереньках мужчины — реакции не вызывает. Полная блокада болевых ощущений? Только — носом вперёд сунулся. Механика работает, психика с физиологией — нет.

Кстати, о механике — а что это у меня звякает в распоротом внутреннем кармане? Зажигалку-то я подарил. А звякают… прокуёвые наручники. Сигнальный экземпляр.

Яков лежал лицом в землю, с вывернувшейся назад правой рукой. Один наручник мне удалось накинуть сразу. Потом пришлось звать Сухана.

Берсерка били по хребту, чтобы и левая рука у него вывернулась удобно. Потом — по пальцам правой руки, чтобы меч отпустил. Позже мне сказали, что я очень правильно застегнул ему наручники за спиной — берскерки, как лисы попавшие в капкан, иногда отгрызают себе руку, чтобы освободиться.

Якова упаковывали в рыбацкие сети, он рычал, грыз сеть, изо рта шла пена, закатившиеся глаза из одних белков на улыбающемся, хорошо знакомом лице производили… очень неприятное впечатление.

Теперь — Аким. Если он тоже… обберсеркился, то боли в руках не чувствует. И натворить может… многое.

Акима я нашёл в тени дома, возле крыльца в его опочивальню. Плачущим и шипящим над телом Ивицы.

— Ш-шлюха… ш-шалава… ш-шелупонь… девочка моя любименькая… звёздочка яхонтовая… с-с-сука блудливая…

Он убил её обычной шваброй. Что под руку попало. Удачный удар в висок. Вся левая сторона весёленького, дареного недавно платочка — залита бурым и хлюпает.

Меня он сперва не признал. Потом начал плакать:

— Она… она сказала — я старый. Со мной — скучно. А там весёлые молодцы… Красивые да здоровые… С ними весело. Обнимают жарко, целуют сладко… Ей молодой нужен. А я? Вань, а мне… куда?

Притащили корыто, умыли деда тёплой водой, напоили валерьянкой с пустырником. Уже чуть успокоившись, уложенный в постель, он благодарно улыбнулся ухаживающей за ним Марьяше, и произнёс:

— Хорошо хоть дочку спрятал от этих… охальников. Надо, Ванюша, шапку боярскую получать. Уважать будут… всякие. А то, вишь ты, одной воинской славой не обойдёшься. Всякая набродь… будто во вражьем городе.

Аким засопел, отвернувшись к стенке, а я поманил Марьяшу на улицу. Молча подцепил пальцем навешенные на платок новые суздальские колты. Хорошо, Аким не знает — за какие такие труды у его дочки такая обновка появилась.

Марьяша фыркнула и убежала к отцу. Как бы Акиму не пришлось вскорости очередного внука из дочкиной утробы плетями выбивать. Потому что мне такое занятие… А куда я денусь?! Подводить вотчину под епископский суд?

Эта выходка владетеля и его слуги верного меня чрезвычайно встревожила. Конечно, не убитой Ивицей.

Тут дело такое… Как шипела на Макаренко в «Педагогической поэме» одна из его сподвижниц на стезе народного просвещения:

— Проститутку?! В коллектив мальчиков?! Да вы с ума сошли!!!

А тут «коллектив мальчиков» — постоянно и повсеместно.

«Своего ума в чужую голову не вложишь» — русская народная мудрость. Ну, захотелось ей! Избыточная сексуальная активность чревата последствиями. Например — летальными. Я сам себе это постоянно повторяю. Правда — не помогает.

Пришиб дед мою рабыню насмерть — не смертельно. Дед отлежится — новую найдём. А вот «отлежится» ли…

Такие экзерцисы с настойками мухоморов дают тяжёлую отдачу. Оба «берсерка» неделю еле ползали. Чуть бы перебрали, и мне пришлось бы их самих хоронить. Тогда Рябиновская вотчина уходит к князю — действующего наследника-то нет, статус — не определён.

Надо спешно топать в Смоленск, вписываться в реестры, приносить клятвы, получать подтверждения…

Короче: гривну, шапку и грамоту. И молится, чтобы Аким дожил до ритуального завершения этих бюрократических процедур.

Как всегда, сразу побежать — вопросы порешать — не получилось. Куча мелочей, которые срочно надо сделать, опутывали сетью. Вотчина, как всякая организация, функционирует в собственном ритме, создаёт собственные проблемы и находит пути их решения. Добавить что-то новенькое в поле оперативных целей… достаточно тяжело.

На похороны Ивицы собралась её родня. Меньшак даже всплакнул над могилкой проданной в рабство дочки. Начал, было, нести ахинею и рубаху на себе рвать. Но оставшаяся за старшую Елица — быстро урезонила. Девочка подросла, да и ученичество у Мары добавило ей уверенности.

Уже поздно вечером, набегавшись, напрыгавшись и наразговаривавшись, заявляюсь к себе в покои, а там… пьяные девки хихикают. Трифена с Елицей помянули покойницу, да и добавили. Помирились, простили друг другу прежние обиды, сидят в обнимку и песни поют.

Елица меня увидела, смутилась, начала домой собираться, а Трифена её уговоривает:

— Ну чего ты подскочила? Господин у нас не злой, терем большой — места всем хватит.

И так это… плечиком повела, потянулась всем телом, грудками покачала… Фольк так и говорит:

«На базаре побывала —
Свои груди продавала.
Мне давали пятьдесят,
Ну их на хрен, пусть висят!».

Знает, девочка, что мне нравится. И то правда: «пусть висят».

Как известно: «мужчинам больше нравится женское тело, а женщинам — мужские мозги. Вот и трахают кому чего нравится». Я — не против, лишь бы — по согласию.

Елица пантомиму углядела — сразу в краску. Засмущалась, засуетилась…

— Да не… да я пойду… мне на подворье место найдут…

— Пойдёшь. Но позже. Вино моё пила? Отработаешь. Вон ведро с водой — полей-ка мне.

И начинаю раздеваться.

Покои мои имеют несколько особенностей. Прежде всего — опочивальня. Я уже говорил: если есть возможность — сплю по-волчьи. Не везде так возможно, но уж у себя-то в дому!

Волк в логове каждые четверть часа подымается и, не просыпаясь, делает два-три круга. От этого ускоряется движение крови, улучшается кислородный обмен, высыпаешься быстрее.

Понятно, что в цивилизованных условиях — на лавке или в кровати — так не поспишь. На полу — сквозняки. Пришлось сделать невысокий помост, эдак 3х3, застлать его шкурами.

Я понимаю, что сразу подумают мои современники — «О! Палкодром!». Ну таки — да. Но спать Трифа уходит в другую комнату.

Сперва она как-то возражала:

— Ой, я так устала… Можно я ещё чуток тут полежу…

И через две минуты уже сопит себе ровненько. И разбудить — жалко.