Бернард Шоу - Пьесы

• Название: Пьесы
• Автор: Бернард Шоу
• Жанр: Драматургия
• Год: 2012
• ISBN: 78-5-905720-03-1

Великий ирландский писатель Джордж Бернард Шоу (1856 – 1950) – драматург, прозаик, эссеист, один из реформаторов театра XX века, пропагандист драмы идей, внесший яркий вклад в создание «фундамента» английской драматургии. В истории британского театра лишь несколько драматургов принято называть великими, и Бернард Шоу по праву занимает место в этом ряду. В его биографии много удивительных событий, он даже совершил кругосветное путешествие. Собрание сочинений Бернарда Шоу занимает 36 больших томов. В 1925 г. писателю была присуждена Нобелевская премия по литературе. Самой любимой у поклонников его таланта стала «антиромантическая» комедия «Пигмалион» (1913 г.), написанная для актрисы Патрик Кэмпбелл. Позже по этой пьесе был создан мюзикл «Моя прекрасная леди» и даже фильм-балет с блистательными Е. Максимовой и М. Лиепой.

---

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Спасибо тебе, Гесиона; но мой грипп теперь совершенно прошел. И пусть этот дом будет домом разбитых сердец – для вас, мисс Дэн, и для этого господина из Сити, который так плохо владеет собой; а для меня это просто бестолковая и неряшливая вилла, и даже без конюшни.

ГЕКТОР. Где обитает…

ЭЛЛИ. Старый, выживший из ума капитан и юная певица, которая преклоняется перед ним.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. И беспутная матрона, старающаяся скрыть второй подбородок и расплывающиеся телеса и тщетно пытающаяся пленить прирожденного солдата свободы.

МАДЗИНИ. Ну что вы, миссис Хэшебай!..

МЕНГЕН. И еще член правительства его величества короля, награжденный здесь званием болвана. Не забудьте о нем, леди Эттеруорд.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. И весьма очаровательный джентльмен, основная профессия которого – быть мужем моей сестры.

ГЕКТОР. Целая серия идиотов с разбитыми сердцами.

МАДЗИНИ. Ах нет! Я бы сказал, если вы разрешите, – весьма и весьма удачные образцы всего, что только есть лучшего в нашей английской культуре. Вы прямо обаятельные люди, очень передовые, без всяких предрассудков, открытые, человечные, не считающиеся ни с какими условностями, демократы, свободомыслящие – словом, у вас все качества, которыми дорожит мыслящий человек.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Вы слишком превозносите нас, Мадзини.

МАДЗИНИ. Нет, я не льщу, серьезно. Где бы я мог чувствовать себя так непринужденно в пижаме? Я иногда вижу во сне, что я нахожусь в очень изысканном обществе и вдруг обнаруживаю, что на мне нет ничего, кроме пижамы. А иногда и пижамы нет. И я всякий раз чувствую, что я просто сгораю от стыда. А здесь я ничего этого не испытываю; мне кажется, что так и надо.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Совершенно безошибочный признак того, что вы не находитесь в действительно изысканном обществе, мистер Дэн. Если бы вы были у меня в доме, вы бы чувствовали себя очень неловко.

МАДЗИНИ. Я приложу все старания, чтобы держаться подальше от вашего дома, леди Эттеруорд.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Вот и неправильно, мистер Дэн. Я позаботилась бы о том, чтобы вы чувствовали себя вполне удобно. И вам не пришлось бы ломать себе голову над тем, в каком халате вам надо появиться за обедом: в пурпурно-золотом или малиново-изумрудном. Делая такие нелепые вещи, вы усложняете жизнь, вместо того чтобы упрощать.

ЭЛЛИ. В вашем доме сердца не разбиваются, не правда ли, леди Эттеруорд?

ГЕКТОР. Нет, она сама разбивает сердца в этом своем удобном доме. И тот несчастный, там наверху со своей флейтой, воет так же, когда она выворачивала ему сердце наизнанку, как воет Менген, когда моя жена проделывает то же с ним.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Это потому, что Рэнделлу больше нечего делать, как позволять разбивать себе сердце. Это для него такое же занятие, как мытье головы. Поищите кого-нибудь, кто разбил бы сердце Гастингсу!

КАПИТАН ШОТОВЕР. Чурбан в конце концов оказывается в выигрыше.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Я с величайшим удовольствием вернусь к моему чурбану, когда мне до смерти надоест эта ваша компания умников.

МЕНГЕН (обиженно). Я и не думал выдавать себя за умника.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Ах, я и забыла о вас, мистер Менген.

МЕНГЕН. Ну, я что-то этого не вижу.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Вы, может быть, не очень умны, мистер Менген, но вы человек преуспевающий.

МЕНГЕН. Но я совсем не хочу, чтобы на меня смотрели только как на преуспевающего человека. У меня тоже есть воображение, как и у всякого другого. Вот, например, сейчас у меня предчувствие…

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Нет, вы просто невозможны, Альфред. Целый вечер я за вами ухаживаю, а вы ни о чем другом не думаете, кроме ваших нелепых предчувствий. Вы мне прямо надоели с этим. Идемте. Вы мне будете читать стихи при свете звезд. (Тащит его в глубь сада в темноту.)

МЕНГЕН (плаксиво, из темноты). Вам хорошо потешаться надо мной. Но если бы вы только знали…

ГЕКТОР (досадливо). Чем все это кончится?

МАДЗИНИ. Ничем не кончится, мистер Хэшебай. Жизнь – она ведь не кончается. Она идет себе и идет.

ЭЛЛИ. О, вечно так не может идти. Я всегда чего-то жду. Я не знаю, что это такое, только жизнь должна ведь придти к какой-то цели.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Для молодой женщины вашего возраста – это ребенок.

ГЕКТОР. Да, черт побери, но у меня тоже такое чувство. А я не могу родить ребенка.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Передав ваши полномочия, Гектор…

ГЕКТОР. Да есть у меня дети. Все это для меня уже позади. Все-таки я чувствую, что так это не может продолжаться. Вот мы сидим здесь, болтаем и предоставляем все на свете Менгенам, случаю и сатане. Подумайте только на минуту о тех разрушительных силах, которые имеются у Менгена и у его восхищающейся друг другом шайке. Ведь это истинное сумасшествие! Все равно, как дать в руки невоспитанному ребенку в качестве игрушки заряженную торпеду, пусть поиграет в землетрясение.

МАДЗИНИ. Да, это верно. Я часто об этом думал, когда был молод.

ГЕКТОР. Думать! Что толку об этом думать?! Почему вы чего-нибудь не сделали?

МАДЗИНИ. Да нет, я делал. Я был в разных кружках, обществах, произносил речи, статьи писал. То есть все, что было в моих силах. Но, знаете ли, хоть люди в этих кружках и были уверены, что они знают больше, чем Менген, многие из них и не подумали бы сунуться туда, если бы они знали столько, сколько он знает. Видите ли, им никогда не приходилось иметь дело с деньгами или держать в повиновении людей. Каждый год я ждал революции или какого-нибудь ужасного взрыва: казалось просто немыслимым, что мы можем вечно вот так путаться и топтаться на месте. Но ничего не случилось. За исключением, конечно, обычных для нас явлений – нищеты, преступлений, пьянства, к чему все уж привыкли. И никогда ничего не случается. Просто удивительно, если принять во внимание все обстоятельства, до чего мы мирно и гладко существуем…

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Может быть, кто-нибудь поумнее вас с мистером Менгеном все время заботился об этом?

МАДЗИНИ. Возможно. Хотя меня воспитали в неверии, у меня часто бывает такое чувство, что в общем можно довольно много сказать в пользу теории о всемогущем провидении.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Провидение! Я имела в виду Гастингса.

МАДЗИНИ. Ах, простите, я вас не понял, леди Эттеруорд.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Всякий пьяный шкипер верит в провидение. Но один из способов провидения обращаться с пьяными шкиперами – швырять их о скалы.

МАДЗИНИ. Конечно, на море так оно и есть. Но в политике, уверяю вас, они просто садятся в лужу. Ничего не случается.

КАПИТАН ШОТОВЕР. На море с морем ничего не случается. И с небом ничего не случается. Солнце восходит с востока и садится на западе. Месяц из серпа превращается в дуговую лампу и появляется все позже и позже, пока не утонет в солнечном свете, как все остальное тонет во мраке. После тайфуна летучие рыбы на солнце сверкают, точно птицы. Удивительно – принимая во внимание все обстоятельства, как они существуют. Ничего не случается, кроме пустяков, о которых и говорить-то не стоит.

ЭЛЛИ. И что же это такое, о капитан, мой капитан?

КАПИТАН ШОТОВЕР (мрачно). Ничего. Кроме того, что корабль пьяного шкипера разбивается о скалы, гнилые доски разлетаются в щепы, ржавые болты разъезжаются, и команда идет ко всем чертям, как крысы в капкане.

ЭЛЛИ. Мораль: не надо пить рома.

КАПИТАН ШОТОВЕР (запальчиво). Это ложь, дитя. Пусть человек за день выпьет хоть десять бочек рома, он не пьяный шкипер, пока он ведет свой корабль. Пока он не сбивается с пути, стоит на мостике, держит руль – он не пьяница. А вот человек, который лежит у себя на койке, доверившись провидению, – вот этого я называю пьяным шкипером, хоть он, может быть, ничего не пил, кроме воды из реки Иорданской.

ЭЛЛИ. Замечательно! А все-таки вы за целый час не выпили ни капли. Вот видите, ром вам вовсе и не нужен. Ваша душа жива.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Это эхо. Только эхо. Последний выстрел прогремел много лет тому назад.

ГЕКТОР. А этот корабль, на котором мы все плывем? Эта темница душ, которую мы зовем Англией?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Капитан ее валяется у себя на койке и сосет прямо из бутылки сточную воду. А команда дуется на кубрике в карты. Налетят, разобьются и потонут. Вы что думаете, законы господни отменены в пользу Англии только потому, что мы здесь родились?

ГЕКТОР. Да не хочу я тонуть, как крыса в трюме. У меня есть желание жить. Но что я должен делать?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Что делать? Чего проще – изучить, в чем заключаются ваши обязанности настоящего англичанина.

ГЕКТОР. А разрешите узнать, в чем заключаются мои обязанности англичанина?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Навигация. Изучите ее и живите. Или пренебрегите ею и будьте прокляты во веки веков.

ЭЛЛИ. Тихонько, тихонько. Вы утомляетесь. Вам вредно.

МАДЗИНИ. Когда-то я об этом думал, капитан. Но, уверяю вас, все равно ничего не случится.

Слышится отдаленный глухой взрыв.

ГЕКТОР (вскакивая). Что это такое?