Алексей Карпов - Княгиня Ольга

• Название: Княгиня Ольга
• Автор: Алексей Карпов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03213-2

Книга посвящена биографии киевской княгини Ольги, первой на Руси правительницы-христианки, жившей в X веке. Вместе с вышедшими ранее в серии «Жизнь замечательных людей» биографиями князей Владимира Святого и Ярослава Мудрого она образует своего рода трилогию, в центре которой — Крещение Руси и образование Древнерусского государства.

В Приложении к книге печатаются ранние редакции Жития княгини Ольги. Некоторые тексты впервые введены автором в научный оборот.

---

В истории сплошь и рядом случаются необъяснимые парадоксы. И то, что именно Владимир стал продолжателем дела Ольги, — тоже своего рода парадокс, но такой, который по-другому можно назвать исторической закономерностью. Убежденный язычник, Владимир слишком рьяно отнесся к делам веры. Он пытался реформировать само язычество, ввести общий для всей Руси культ княжеского бога Перуна; в поисках своей веры, своего пути к истине он беседовал с проповедниками от мусульман и иудеев, греков и латинян — и в результате вполне осмысленно и твердо сделал выбор в пользу греческого православия — того самого, которое тридцатью годами раньше приняла его бабка.

И в области государственного строительства Владимир во многом продолжит политику Ольги. Он будет строить новые города, укреплять границы своей державы, творить суд и расправу и собирать дань, свозимую на княжеские становища и погосты. Именно его с наибольшим основанием можно назвать создателем Киевского государства. Но сын воителя Святослава, Владимир, в отличие от бабки, будет много воевать — то подчиняя Киеву отложившиеся от него восточнославянские племена, то совершая походы против дальних соседей — ляхов, хазар, волжских болгар, греков. Он будет всемерно заботиться о своей дружине, воздавая ей должные почести, и не случайно в память народа Креститель Руси войдет прежде всего как Владимир «Красное Солнышко» — былинный, воистину дружинный князь, которому будут служить русские богатыри, герои народных «старин».

Еще одна черта, которую Владимир унаследует от бабки, — милосердие, забота о нищих и убогих. На этом стоит остановиться подробнее.

Приняв крещение, Ольга совершенно переменилась. Жестокость и мстительность остались в прошлом, уступив место милосердию, нищелюбию, доброте. Это главные черты ее характера, какой она изображена во всех посвященных ей агиографических произведениях, начиная с самых ранних. По словам ее Проложного жития, княгиня «подавала милостыню многую убогой чади (или в других списках просто: «убогим». — А.К.)». При этом Ольга не делала различий между христианами и язычниками: «…даже и поганым подавала», ибо «Бога должником себе сотворила»{292}. Иными словами, раздавая милостыню, она словно бы вручала ее самому Господу, надеясь получить воздаяние уже в вечной жизни, по библейской заповеди: «Дающий нищему дает взаймы Господу, и Он воздаст ему за благодеяние его» (ср.: Притч. 19: 17).

О милосердии киевской княгини подробно рассказывается в более поздних версиях ее Жития, в частности, в посвященной ей «Похвале», вошедшей в состав «Памяти и похвалы князю Русскому Владимиру» Иакова мниха: «…И начала жить (княгиня Ольга. — А.К.) о Христе Иисусе, возлюбив Бога всем сердцем и всею душою, и пошла во след Господа Бога, всеми добрыми делами осветившись и милостынею украсившись: нагих одевая, жаждущих напояя, и странникам пристанище предоставляя, и нищих, и вдовиц, и сирот всех милуя, и все необходимое им подавая с тихостию и любовью сердца»{293}. Потому-то она и снискала всеобщую любовь своих подданных, восторгался княгиней автор одной из редакций ее Жития, писавший в XVI столетии: приезжавшие в Киев из других градов «находили у нее прибежище и покой; вдовицы и сироты — обильное приношение, и насыщение и одежды всегда принимали от нее с любовью; нищие же и убогие всё необходимое в изобилии получали от нее»{294}.

Процитированные выше слова из «Похвалы Ольге» почти буквально заимствованы из собственно «Памяти и похвалы князю Владимиру», где об Ольгином внуке так же говорится, что он «везде милостыню творил: нагих одевая, алчущих кормя, и жаждущих напояя, странников покоя милостью, церковников почитая, и любя, и милуя, подавая необходимое, нищих, и сирот, и вдовиц, и слепых, и хромых, и трудоватых — всех милуя, и одевая, и кормя, и напояя»{295}. Однако считать, будто перед нами домысел древнего агиографа, вовсе не обязательно. Дело в другом: желая выразить подобающими словами благочестие первой русской святой, автор ее «Похвалы» воспользовался готовыми формами, своего рода трафаретом, избрав в этом качестве «Похвалу» внуку Ольги святому Владимиру. Милосердие, щедрость в раздаче милостыни были присущи им обоим, так что в этом отношении он ничуть не ошибался.

Милосердие вообще было свойственно почти всем правителям Русского Средневековья. Иногда в этом видят нечто вроде нынешней благотворительности, филантропии. Но на самом деле это явления разного порядка.

Щедрость, раздача богатых даров заложены в самой природе княжеской власти, языческой по своему происхождению. Князь обязан быть щедрым и делиться своими богатствами с подвластными ему людьми, ибо через это, собственно, и проявляется его власть. Согласно представлениям, общим для всех ранних обществ, получение какого-либо дара ставит получающего в прямую зависимость от дарителя{296}, и, соответственно, наоборот — обладание властью накладывает на властителя обязанность подтверждать ее через обряд дарения, раздачи имущества, пищи и пития. Княгиня Ольга первой среди правителей Руси соединила эти языческие по своей сути представления с христианскими заповедями милосердия и всеобщей любви. Не обладая в полной мере сакральной княжеской властью, она с самого начала приняла на себя функции князя — в том числе и в деле заботы о своих подданных. Но забота об «убогой чади», широкая раздача милостыни становились для нее исполнением евангельских заповедей, о которых столь часто будут вспоминать русские летописцы и авторы княжеских житий: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф. 5: 7); и еще: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль истребляет и воры подкапывают, но собирайте себе сокровища на небе, где моль не истребляет их и воры не крадут» (Мф. 6: 19). И эту свою миссию Ольга продолжала выполнять даже после того, как власть над Киевом выпала из ее рук. Напомню, что ей принадлежала треть дани с Древлянской земли, а возможно, и с других присоединенных ею земель. А значит, у нее имелись широкие возможности для проявления христианского милосердия и поистине евангельской щедрости.

Забота о собственной душе, молитва, милостыня — это то, что должно было занимать ее ничуть не меньше, чем воспитание внуков. На склоне лет человек неизбежно задумывается над тем, как встретит он смертный час и каким предстанет перед Грозным судией. Княгиня «молила Бога день и ночь о спасении своем», — писал о ней автор ее «Похвалы». А позднейший агиограф XVI века прибавлял к этому: сподобившись принять святое крещение, блаженная Ольга «наипаче пустотных глумлений не желала и слышать, но все ее тщание было о том, как бы угодное Богу сотворить… себе же внимая и себя храня» от всякого зла и непотребства{297}. Забота о нищих и убогих и предоставляла ей наилучшее средство избавиться от «пустошных глумлений» и сосредоточиться на том, чтобы «угодное Богу сотворить». Ибо милостыня, по словам еще одного знаменитого русского князя — Владимира Всеволодовича Мономаха, — и есть «начало всякому добру», та «не тяжкая заповедь Божия», которая позволяет «избавиться от грехов своих и Царствия небесного не лишиться»{298}.

Надо полагать, что такое искреннее соблюдение евангельских заповедей, щедрость в раздаче милостыни не могли остаться незамеченными соплеменниками княгини, в своем большинстве еще язычниками. А это, в свою очередь, сказывалось на их восприятии самого христианства.

* * *

С переходом власти в руки Святослава Ольга как будто бы отступает в тень русской истории. Но точно так же и сам Киев в годы княжения ее сына отступает в тень, перестает быть центром происходящих событий. Русская земля в границах державы Игоря и Ольги оказалась мала для грандиозных замыслов Святослава. Князь-воин, он претендовал на большее, видя себя создателем и правителем новой могущественной державы.

О знаменитых походах Святослава мы будем говорить по возможности кратко — лишь в той степени, в какой они отразились в судьбе Ольги. Иными словами, речь пойдет не столько о военных действиях (в которых Ольга, естественно, не принимала никакого участия), сколько об их результатах и последствиях для Руси. А последствия эти оказались далеко не однозначными. Вот еще один парадокс: блестящие победы, одержанные Святославом на поле брани, принесли ему славу великого полководца — но не славу радетеля и защитника своего Отечества. Позднее киевляне будут открыто попрекать его: «Ты, княже, чужой земли ищешь, а своей охабився (то есть пренебрегаешь, брезгуешь. — А.К.)». И Святослав не найдет, что возразить им.

Вершины могущества и славы Святослав достигнет уже после смерти матери. Однако Ольга в полной мере успеет вкусить горечь одержанных им побед. В этом, несомненно, тоже есть своя закономерность.

В X веке война зачастую велась ради самой войны, и мы уже имели случай заметить это на страницах книги. Князь был не только правителем государства, но и вождем дружины — и прежде всего вождем дружины! — и от его доблести и удачливости во многом зависело благосостояние его подданных и всего государства — во всяком случае, именно так смотрели на существо княжеской власти в то время. Единственным же мерилом доблести и удачливости князя служила добыча, захваченная во время сражения или военного похода. Но Ольга не вела войн — а потому княжеская дружина была лишена своего главного занятия, можно сказать, смысла своего существования. То, что ставят в заслугу княгине Ольге историки, совершенно по-другому воспринималось ее современниками.