Александр Шленский - Подозрительная труба, Логика и Пунтиллятор Шмульдерсона

• Название: Подозрительная труба, Логика и Пунтиллятор Шмульдерсона
• Автор: Александр Шленский
• Жанр: Современная проза

---

– Рафаэль Надсонович! Вы! Вы… – Валера покраснел и задохнулся от обуревавших его чувств. – Вы просто чудовище!!

– Вовсе нет! – ответил главный архитектор системы – Если хотите знать, я – великий гуманист. Чудовищем был мой двойник. Коба был чудовищем. Коба страшно боялся, что я посажу вместо него в Кремль Троцкого. Я много раз объяснял Кобе, чтобы он успокоился, что в роли главы Коммунистической партии и Советского государства меня гораздо больше устраивает мертвый Сталин, чем живой Троцкий. Коба при всех своих недостатках был гораздо большим реалистом и практиком. У Троцкого в жизни главной была идея, а решать ее он был готов просто на ура. Я объяснил это Кобе, и он сделал вид, что мне поверил. Конечно, он знал про систему ЦПТ, знал многое другое, и он сумел обмануть систему. У Кобы в Мексике была своя сеть, они следили за каждым шагом Троцкого, зачем-то убили в Лондоне его сына. А самого Троцкого они могли отравить в любую минуту. Но Кобе не нужен был не только живой, но и постбиологический конкурент. Он хотел избавиться от Троцкого навсегда. Это было у него как паранойя. И он таки додумался, как обмануть ЦПТ простейшим способом.

– Так что, оказывается Меркадер именно поэтому и убил его теодолитом? – спросил Валера.

– Не теодолитом, молодой человек, а альпенштоком. Пробил голову и выковырял половину мозгов, прежде чем наступила смерть. Разумеется, после смерти ЦПТ переправил к нам его безмозглое тело, которое уже не годилось для регенерации сознания.

– И чего он этим добился? – спросил я.

– Да ровным счетом ничего, о чем я много раз ему говорил. После того как Коба выполнил свою задачу, и Пунтиллятор получил требуемое количество трупов хороших людей, ему было приказано инсценировать смерть и возвращаться в Пунтиллятор. Коба вернулся в систему в пятьдесят третьем году, но упросил меня построить ему саркофаг рядом с ним. Я был очень благодарен ему за последний подарок в виде трупов тех, кто погиб в давке на его похоронах – это всё тоже были хорошие, преданные люди. И я отдал необходимые распоряжения своим земным агентам. Несколько лет мы лежали с ним рядом – я тогда часто подменял Владимира Ильича, чтобы быть в курсе земных дел. Но Коба оказался недисциплинированным товарищем. Несколько раз он порывался встать, когда ему не нравились высказывания посетителей. Я с трудом смог его удержать. И вы знаете, все, что я рассказывал про Кобу – это был рассказ про тот самый экземпляр, который притащили из Мавзолея. У него процесс регенерации почему-то так и не истребил до конца врожденных недостатков характера. А вот тот, который прошел через ЦПТ – совсем другой человек, организованный, дисциплинированный, все это время активно руководил работами по организации новых филиалов. Наши некропсихологи продолжают изучать этот феномен.

Кстати, именно он спас положение зимой сорок первого года, когда фашисты подходили к Москве. Это был единственный в истории системы случай, когда я разрешил постбиологическим существам взять в руки оружие и сражаться с живыми людьми. Пользуясь своим личным авторитетом, Иосиф Виссарионович, я имею в виду того, который прошел через ЦПТ, собрал и организовал прекрасное ополчение из рядового и офицерского состава, погибшего на фронтах с июня и по декабрь. Наши инженеры вооружили их, и они по ночам выходили из Мавзолея и дислоцировались вокруг Москвы. Вот вам настоящая правда о зимнем наступлении под Москвой в сорок первом году. Мы сами создали и поддерживали эту версию о таинственных сибирских дивизиях. На самом деле, никакой переброски войск из Сибири не было и в помине. Если бы их действительно перебросили из Сибири, японцы устроили бы на Дальнем востоке такое, что Пирл-Харбор показался бы детской игрушкой. Конечно, я помог Москве вовсе не из любви к большевикам, а чтобы сохранить в их руках Мавзолей. Ведь если Гитлер занял бы Москву, он бы ее уничтожил вместе с Мавзолеем, и у меня возникли бы большие проблемы со связью с Землей.

Поймите наконец, молодые люди, я – вовсе не чудовище. Я даю людям если не жизнь вечную, то по крайней мере, вечное существование, причем довольно комфортное существование. Кроме того, мы теперь уже не нуждаемся в усиленном притоке трупов. Теперь у нас все – сугубо добровольно. Но представьте себе, у меня есть свои последователи из числа нынешних неокоммунистов. Они мне верят, и таких людей довольно много. Уж они-то наверняка знают, куда именно они попадут после смерти, и вполне этим счастливы. Вот, можете посмотреть.

Рафаэль Надсонович подошел к одной из стен и нажал хитро замаскированную кнопку. Стена раздвинулась, и за ней обнаружился огромный, чуть ли не во всю стену экран. Рафаэль Надсонович пробежался пальцами по пульту, и на экране возникло помещение, напоминающее сельский дом культуры. Большой зал, на стене портрет Ленина, а под портретом, как водится, цитаты. Я прочитал:

Только потеряв жизнь, человек может найти ее настоящий смысл.

В.И.Ленин, «Одной ногой там – двумя ногами здесь».

«По-настоящему мертвый человек никогда не захочет снова стать живым».

В.И.Ленин, «Психология мертвого пролетария».

Зал был набит народом до отказа. Все дружно и воодушевленно аплодировали. Затем народ встал со стульев и устроил настоящую овацию, и под эту овацию на сцену вышел Ленин, то есть конечно, Рафаэль Надсонович.

Выйдя на сцену, он выждал, пока затихнут аплодисменты, сделав поистине ленинскую паузу, а затем по-ленински поднял руку и патетически произнес:

– Товагищи! Ггаждане! Дгузья! Вся ценность человеческой жизни заключается в том, чтобы человек в конце концов умег, и его тгуп попал в Пунтиллятог Шмульдегсона. А сама по себе жизнь никакой ценности из себя не пгедставляет, потому что без нашей замечательной системы она только загаживает планету тгупами и отходами жизнедеятельности, с котогыми уже давно пегестала спгавляться планетагная экология! Поэтому Пунтиллятог Шмульдегсона – это есть единственно вегный путь газвития для мигового пголетагиата!

Люди в зале в едином порыве вскочили со своих мест и устроили такую овацию, что наверно, отбили себе все ладони и сорвали голос.

Наконец овация поутихла, и вождя сменила на трибуне дородная дюжая баба:

– Дорогие товарищи! Я как доярка передового колхоза «Заветы Рафаэля Надсоновича» и беззаветно преданная Ленинским идеям, скажу Вам, дорогие мои друзья: все мы знаем, что Ленин и Шмульдерсон – близнецы братья, и поэтому наша с Вами задача как коммунистов и революционеров – это не только сознательно и организованно попасть самим в Пунтиллятор Шмульдерсона, но и захватить с собой как можно больше народа, христиане они, или мусульмане, или даже евреи. Счастье в загробной жизни заслужил весь пролетариат!!! Поможем ему обрести это счастье! Ура!!!

– Ура!! Браво!!! – раздались крики из зала.

Люди в зале вновь поднялись с мест и воодушевленно запели нестройными голосами:

Смело мы все уйдем
С этого света,
Умрем, но не умрем –
Мы знаем это!

Рафаэль Надсонович щелкнул пультом, и экран погас, а затем стена вновь сошлась.

– Вот видите, воленс-ноленс мне приходится продолжать свою карьеру двойника. Для них я по-прежнему вождь и учитель. Эти люди к новым русским на поклон не пойдут. Скорее, они заберут их с собой, ко мне. А мы их перевоспитаем. Пролетариат способен перевоспитать любого.

– Рафаэль Надсонович, а почему вы говорите «пролетариат»? – запоздало удивился я. – Ведь с тех пор все поменялось, и пролетариат уже не является тем, чем он был раньше, да и мнения по поводу его роли сильно изменились.

– Именно так. И мое мнение тоже кардинально изменилось. Говоря «пролетариат», я больше не имею в виду промышленных рабочих, а имею в виду всех людей без исключения, в том смысле, что они пролетают сквозь жизнь прямиком в Пунтиллятор Шмульдерсона. Понимаете, жизнь человеческая коротка. Образно выражаясь, можно сказать, что жизнь – это труба с родильным домом на одном конце, и Пунтиллятором Шмульдерсона – на другом. И все люди без исключения пролетают в эту трубу, и именно в этом смысле все они – пролетарии. Так что, старый термин, ласкающий уши народных масс, приобрел совсем новое звучание, новый смысл. Я никогда не отрывался от масс, даже в те годы, когда я лежал вот в этом месте… – тут вождь загробного мира показал рукой на какой-то большой макет, находящийся под стеклом в дальней части просторного кабинета.

Макет показался мне странно знакомым. Мы с Валерой подошли поближе и стали его рассматривать. Под стеклом находился фрагмент кремлевской стены с Мавзолеем Ленина, все было сделано один к одному – вход, трибуна, гранитные плиты, за одним только исключением. Сверху над Мавзолеем подозрительно торчала большая неприятная труба, напоминавшая своим мрачным видом про Освенцим и Бухенвальд.