Роман Ким - Тайна ультиматума. Повести и рассказы

• Название: Тайна ультиматума. Повести и рассказы
• Автор: Роман Ким
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ Молодая гвардия
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1969

---

Уайт процедил сквозь зубы:

— Мне некогда слушать всякую ахинею. Проваливайте.

Гейша посмотрел на Пейджа. Тот сперва замотал головой, но потом сжалился.

— Ладно, валяйте. Только уложитесь в две минуты, пока курю трубку.

Гейша, конечно, не уложился, но Пейдж, а затем и Уайт выслушали его с должным вниманием.

Рассказ Гейши был довольно любопытен.

Оказывается, все японские разведчики, даже самые изощренно коварные, бесхитростны, как дети. Когда им нужно сделать какую-нибудь секретную запись, они не утруждают себя придумыванием нового способа, а употребляют один из тех, что уже фигурирует в мировой детективной литературе.

Например, шпион Исидзака, пойманный в Сан-Диего в прошлом году, применял в своих донесениях о местонахождении зенитных батарей примерно такой же метод иносказаний, который описан в рассказе Бейли «Сад фиалок».

У капитан-лейтенанта Кавабата, арестованного в мае этого года около Фресно, нашли письмо, зашифрованное таким же способом, как в «Украденном рождественском ларчике» Лилиан де ла Тур, где буквы заменяются пятизначными величинами. Одни японцы пользуются методом, упоминаемым Конан Дойлем в «Долине ужаса», — указывают порядковые номера страниц, строк и букв, а ключом берут справочник-ежегодник; другие применяют метод подстановок, как у Антони Уина в рассказе «Двойная цифра 13»; третьи пользуются методом, о котором говорится в «Самом крупном деле Френча» Крофтса, — зашифровывают на основе таблицы акций. А у двух японских рыбаков, пойманных в начале года у Панамского канала, обнаружили записки, зашифрованные с помощью каталога цветочного магазина — точь-в-точь, как у Агаты Кристи в рассказе «Четверо подозреваемых».

— У Эдгара По в его «Золотом жуке»… — вставил Уайт.

Гейша перебил его с презрительной гримасой:

— Таких примитивных способов, как в «Золотом жуке» По или в «Глории Скотт» и «Красном круге» Конан Дойля, теперь не употребляют даже дефективные младенцы.

— Значит, замечательное открытие лейтенанта Крайфа, — начал Пейдж, — заключается в том, что…

— Эйнштейну понадобилось целых полторы страницы для изложения теории относительности, — сказал Гейша, — а моя концепция требует всего три строчки и может быть сформулирована так: для разгадывания криптографии японских разведчиков надо просто перебирать в уме способы, упоминаемые в произведениях известных детективных писателей.

— Значит, надо перечитывать всю эту галиматью о сыщиках? От таких книжек становятся… — Пейдж посмотрел на Гейшу, — кретинами.

Гейша пожал плечами.

— Общеизвестно, что президент Рузвельт — поклонник этой литературы. Я не считаю его кретином.

— Вы скоро там кончите у армейцев? — спросил Уайт. — Мы тут задыхаемся от работы, а вы занимаетесь дурацкими кроссвордами и ребусами.

— Начальству виднее, — ответил Гейша. — Возможно, что мне предложат написать секретное наставление для наших криптоаналитиков. Вы получите экземпляр с автографом.

— Я предпочел бы вместо автографа иметь самого автора, — сказал Уайт. — Мы тонем в потоке «магии», японцы просто взбесились.

В самом деле работы было очень много.

В первых числах ноября прошла куча длинных телеграмм в адрес посла Номура. В них на все лады подчеркивалось исключительно важное значение переговоров по поводу вновь сформулированных японских предложений: 1) японские войска остаются в Китае и Индокитае на тот или иной срок, потом уйдут; 2) Америка должна уговорить Чунцин заключить мир с Японией.

Телеграмма из Токио от 4 ноября кончалась такими словами:

…Исход переговоров окажет исключительно серьезное влияние на судьбу империи. Мы связываем судьбу империи с этими переговорами.

Принимая от Уайта переведенные телеграммы, Донахью произнес с улыбкой:

— Надеюсь, на этот раз не будешь спорить? Видишь, как они хотят добиться соглашения с нами. По поручению президента адмирал Пратт вчера неофициально беседовал с Номура и вынюхал кое-что относительно настроений в Токио.

— Но они выставляют явно неприемлемые предложения, — сказал Уайт.

— У тебя светлая голова, но ты никак не хочешь понять. Джапы ведь хотят поторговаться, и это вполне понятно. Не могут же они сразу отказаться от всего, что получили в Китае. Все пойдет насмарку. Столько жертв, и все впустую. И потом, речь идет о престиже военных.

— Вот поэтому-то Япония и не может пойти на уступки. Ей остается одно: броситься на нас.

Донахью вложил телеграммы в папку.

— Трезвый расчет диктует им другое. Что для них выгоднее: барахтаться без конца в Китае без всяких надежд на победу или пойти на уступки в Китае и отыграться за счет России? Японские дивизии сейчас могут без труда пройти в глубь Сибири. Москва накануне падения. Россия уже фактически в состоянии агонии.

Уайт покачал головой.

— Японские генералы осмотрительнее тебя. Они знают, что японские войска могут завязнуть в России, как немецкие. Получится второй Китай, только еще более сложный. Японские военные считают: для того чтобы заставить Чунцин капитулировать, надо разгромить Америку.

К Донахью подошел Пейдж.

— Вы ко мне? — спросил Донахью.

— Нет, я могу позже… — смущенно пробормотал Пейдж и, сняв очки, стал протирать их.

— Мы уже кончили разговор. — Донахью похлопал Уайта по плечу. — Насчет нападения Японии на нас могу сказать вот что. В случае возникновения войны между нами операции будут происходить в Индокитае, на Филиппинах и в южных морях. Но самыми удобными месяцами для операций на Юге являются октябрь и ноябрь. В декабре в Формозском проливе, на Филиппинах и в Малайе уже начинают дуть муссоны. Они делают почти невозможным проведение больших операций. Короче говоря, мы умело затянули переговоры и заставили японцев пропустить время для нападения. Если дотянем до конца ноября, то окончательно обезопасим себя. Получится совсем великолепно.

Пейдж замахал руками в знак несогласия. Уайт сказал:

— Нападать на русских им тоже нельзя. В Сибири уже морозы.

— Квантунская армия предназначена специально для зимних операций, — авторитетным тоном заявил Донахью. — Она укомплектована уроженцами Хоккайдо и северных префектур Хонсю, а они не боятся холодов, так же как канадцы. Я только что прочитал копию донесения нашего военного атташе в Токио о маневрах в Ниигата: там уже стоят холода, а пехотинцы на протяжении всех маневров щеголяли в одних кителях, словом, подготовились для Сибири. — Он повернулся к Пейджу: — У вас что, дорогой профессор?

— Я хотел только сказать… — Пейдж откашлялся, — у нас много работы и нас мало сейчас, и без Шривера… совсем тяжело стало.

— Речь идет о том, что без Шривера мы погибаем, — пояснил Уайт. — Гейши нет, а молодые офицеры, которых нам дали, это фактически стажеры. Мы были у жены Шривера. Ее брат был студентом, учился в Англии, поехал добровольцем в Испанию и убит. Что касается Коминтерна, то это плод зловещей фантазии молодчиков Гувера.

Донахью выпрямился и, подняв голову, сказал:

— Справедливость для меня важнее всего. Ваши обращения ко мне совершенно излишни.

— Ты должен…

Донахью сердито перебил Уайта:

— Прошу меня не учить. Я уже ознакомился с досье, присланным из Эф-Би-Ай, и нахожу, что все так называемое дело Шривера высосано из грязного пальца. Шривера надо вернуть в благородную касту «магов». Дорогие мальчики, не волнуйтесь. Я дойду до Нокса, а если понадобится — до секретаря президента, но добьюсь восстановления справедливости. Буду драться до победного конца!

Уайт с восхищением посмотрел на Донахью.

— Лишний раз убеждаюсь в том, что мой друг благородный и честный человек. Хотя, к сожалению, в вопросах политики…

Пейдж дернул его за рукав.

— С ума сошел! Все испортишь. Идем.

22 ноября

Они ехали по берегу у подножия Дайамонд-Хэда мимо опрокинутых вверх дном рыбачьих лодок и бамбуковых шестов.

— Где-то вот здесь, — сказал Кита, вглядываясь в темноту.

Проехали мимо полуобгорелого бунгало, окруженного каменной оградой. За песчаным холмом с тремя высокими кактусами, похожими на людей с раскинутыми руками, Нисана остановил машину.

— Этот холм называют Голгофой.

Из сарайчика позади пальм вышел человек в плаще и замахал рукой, как будто писал что-то в воздухе. Кита вышел из машины и направился за ним к моторной лодке.

— Садитесь сюда, — Баллигант показал на сиденье у руля и бросил огрызок сигары в воду.

Кита сел сзади, и лодка с тихим рокотом отчалила от берега.

— Я боялся, что опоздаю, — просипел Баллигант. — На меня взвалили это дело с убийством японца.

Кита кивнул. В газетах были опубликованы все подробности. На пляж, перед отелем «Моана», выбросило волнами труп японца Сугимото, служащего ломбарда на Бесел-стрит. У него были перебиты шейные позвонки и вывернуты руки, пулевых и колотых ран не оказалось.