Светлана Успенская - Голая правда

• Название: Голая правда
• Автор: Светлана Успенская
• Издательство: ЗАО Центрполиграф
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1463-Х

Смерть актрисы Евгении Шиловской поставила следствие перед решением задачи с несколькими неизвестными. Заподозрить можно многих: и подругу-соперницу покойной, и бывшего ее мужа, и руководителя театра, где она играла. А кроме того, еще и приезжий рецидивист как-то причастен к делу. Версии преступления возникают одна за другой, и так непросто очистить правду от шелухи лжи…

---

— Сейчас я найду тебя, сука, — шептали пересохшие губы.

Осторожно ступая по коврам, заглушающим его тяжелые шаги, он прокрался в сумрачную глубину затаившейся квартиры…

Глава 9 СВИДЕТЕЛЬ — ДРУГ ЧЕЛОВЕКА

Утром, едва лишь начался рабочий день в официальных учреждениях, Ильяшин направился в ГАИ. Ему удалось быстро добыть протокол, слава Богу, его еще не успели сдать в архив. Потерпевший значился в них Алтуховым Олегом, который в результате наезда был в бессознательном состоянии отправлен в лечебное учреждение.

Гаишник, оформлявший протокол, рассказал:

— В результате ДТП пострадавший отправлен с травмой мозга на «скорой». Перебегал улицу в неположенном месте. Водитель «КамАЗа» не виноват, но тянется разбирательство с владельцем «сааба» Барыбиным, которому «КамАЗ» помял крыло, отворачивая в сторону.

На подстанции «Скорой» удалось быстро узнать номер больницы, куда был препровожден потерпевший. Она располагалась недалеко, и через полчаса Ильяшин разговаривал в травматологическом отделении с дежурным врачом.

— Алтухов? — Врач наморщил лоб. — Ах да, был такой три дня назад. Но он от нас сбежал.

— Как сбежал? — изумился Ильяшин.

— Молча, — отрезал врач. — Взял и сбежал. Из ординаторской стащил костюм дежурного врача и удрал рано утром, никем не замеченный. Оставил в кладовке свою одежду, всю в крови. Если его найдете, потребуйте, чтобы вернул костюм. Если больные будут так воровать, то мы скоро голые останемся…

Итак, человек, столь необходимый следствию, коварно сбежал и находится неизвестно где. Впрочем, Ильяшин расстраиваться не стал. Неизвестно, знал ли что-нибудь ценное сбежавший. Вполне возможно, что его поиски — тупиковая ветвь расследования. Во всяком случае, у Ильяшина есть более актуальные дела…

Молодой человек с борцовским разворотом плеч и красной корочкой, зажатой в горячей ладони, снова бродил по квартирам большого старинного дома на Патриарших. Он совал раскрытое удостоверение в щелку предусмотрительно приоткрытых на цепочку дверей, вежливо просил разрешения войти и задавал стандартные вопросы: где находился обитатель квартиры в день убийства и не видел ли он в то утро незнакомых людей, посещавших дом.

В основном ответы были довольно однообразны: был на работе (варианты — на отдыхе, на даче) или никого не видел. Время преступления преступник выбрал удивительно удачно — лето, позднее утро. Половина возможных свидетелей в отъезде, а оставшаяся половина — в трудах праведных.

Через пару часов Ильяшин уже порядком утомился и спрашивал только для проформы, как вдруг бабулька из соседнего с Шиловской подъезда в ответ на его расспросы прищурила глубоко посаженные глаза и, не открывая двери, переспросила:

— Четвертого дня это было, что ли?

Ильяшин в уме прокрутил время и согласился:

— Четвертого дня, бабушка.

— Какая я тебе бабушка… Покажи-ка еще раз удостоверение.

Она сверила фотографию с оригиналом, одобрительно кивнула, но в квартиру не пригласила.

— Видела я одну девушку в тот день, или женщину, не знаю, как и сказать… Она спрашивала квартиру той актрисы. Я и сказала ей номер. Приличная женщина была, отчего не сказать…

— Во сколько она приходила?

— Да что я, на часы, что ли, смотрела? Утром дело было.

— Ну, хотя бы примерно, во сколько? В шесть часов? В восемь?

— Ну, куда уж в восемь. К обеду ближе, к десяти уж время пошло, сериал закончился.

— Как она выглядела? Какого возраста?

— Да молодая, моложе меня. — Старушка хихикнула. — Лет двадцати, что ли, тридцати. Обыкновенная. Волосы средние, нос. Как у всех.

— Во что она была одета?

— Плащик такой серенький, обыкновенный.

— Что спрашивала?

— Спросила, в какой квартире проживает Шиловская. Я и сказала.

— Особые приметы были? Родинки, шрамы?

— Не, не помню таких…

— А куда она пошла, не обратили внимания?

— Да что я, за ней следить нанялась?.. — раздраженно спросила старуха. — Тут столько народу шляется, за всеми не усмотришь…

— Опознать сможете?

— Отчего ж не признать…

Итак, в день убийства молодая женщина спрашивала, как найти квартиру Шиловской! Это может быть та самая ниточка, которая… У Ильяшина открылось второе дыхание. Он вприпрыжку бегал по лестницам дома, все надписи на стенах которого он уже успел выучить наизусть, со всеми котами, проживавшими в нем, успел свести короткое знакомство, а для жильцов стал уже чем-то родным и привычным, вроде сантехника.

— Да-да, помню, — с готовностью отозвался мужчина с восьмого этажа. — Видел я такую дамочку. Во дворе сидела, на скамейке.

— Опишите ее, пожалуйста, — взмолился Ильяшин, дрожа от предчувствия удачи. — Какая она?

— Какая? — Мужчина задумчиво почесал волосатую грудь под растянутой голубой майкой. — Обыкновенная. Миленькая такая. — Он сделал неопределенный жест рукой.

— Но почему-то ведь вы се запомнили?

— Запомнил? Ну да, она сидела и улыбалась. Я еще подумал: блаженная, что ли? А потом она встала и зашла в третий подъезд.

Это был подъезд, в котором проживала старушка, сообщившая Ильяшину о посещении загадочной женщины. Загадочной — потому что никто не мог сообщить ему ни как она выглядела, ни во что была одета. Она получалась какой-то усредненной — стертое лицо, не выделяющееся ничем. Про нее известно было только то, что она обыкновенная. Даже возраст ее определялся весьма приблизительно — плюс-минус десяток лет.

Больше никто из жильцов эту женщину не видел. Зато неожиданно всплыл некто, будто бы стоявший около квартиры Шиловской в тот день. Юная девушка, удивленно и немного испуганно хлопавшая глазами из-под чудовищной длины густых ресниц, не слишком уверенно говорила об этом:

— Я так спешила в училище… Даже пришлось на ходу надевать сережки и часы. Я смотрела на застежку часов и только краем глаза как будто видела большую фигуру…

— Если вы смотрели на часы, да еще и опаздывали, то вы должны вспомнить, во сколько это было, — мягко настаивал Ильяшин.

— Где-то около двенадцати, — с сомнением в голосе ответила девушка. — Или после двенадцати… Мои часы теперь врут после того, как их пожевал Арик. Арик — это наша собака. Бультерьер. Он сжирает все, что попадается ему на глаза.

— Хороший песик. Так что же вы все-таки видели? Кого?

— Я спускалась с лестницы, лифт у нас вечно не работает, и из-за шахты лифта увидела, как у двери стоит мужчина… Он был такой… — Девушка подняла глаза к потолку, подыскивая нужное слово. — Представительный. Не очень высокий, кажется. А когда я пробегала мимо площадки, его уже не было, наверное, он вошел в квартиру.

— Больше вы ничего не запомнили? — с надеждой спросил Ильяшин.

— Нет, но я помню, что в руках у него было что-то белое. Цветы, кажется, или большой белый пакет, я не разглядела…

— Вы видели, как этот человек вошел в квартиру? Слышали, как он звонил? Вы слышали стук в дверь, может быть, разговор с хозяйкой?

Смущенно поправляя падавшую на глаза прядь волнистых волос, девушка только пожимала плечами.

Тяжело вздохнув, Ильяшин закрыл свой блокнот для записей. Кое-что ему удалось добыть, но все же не густо. Он посмотрел на юную собеседницу. Конечно, с такими длинными ногами, чуть прикрытыми мини-юбкой, можно не обращать внимания на мужчин. Они сами обратят на нее внимание. Эх, если бы не дела, пригласил бы он девушку прогуляться вечерком в парке Горького… Но столько работы…

Костя шел по двору дома, весь список жильцов которого он мог бы прочесть наизусть, в алфавитном порядке, включая имена и отчества ответственных квартиросъемщиков. С ним уже здоровались как со старым знакомым, справлялись об успехах.

Выходя из арки, Ильяшин столкнулся нос к носу с мужчиной, который с ним вежливо раскланялся:

— Здравствуйте, гражданин милиционер!

«Кувачев из тридцать четвертой, — автоматически всплыло в мозгу заработавшегося Кости. — В день убийства находился на работе, жена с дочерью на юге. Собака ризеншнауцер. Кличка…» Но клички не вспомнил, потому что огромный черный ризен, приветствуя его, добродушно положил мощные лапы на плечи и лизнул лицо шершавым языком.

— Я хотел вам кое-что сообщить, — горячо зашептал Кувачев, приближая к Ильяшину лицо с тревожно блестящими глазами. — Давайте пройдемся, здесь неудобно, могут увидеть соседи и вообще…

Они пошли вдоль затихшей под вечер улицы.

— Что вы хотите мне сообщить? — устало спросил Ильяшин.

— Не знаю, будет ли вам это интересно, но я решил на всякий случай вас информировать… Дело в том, что я гуляю с Джесси каждый вечер довольно поздно, когда уже все ложатся спать, — Джесси не любит маленьких собак, она очень нервная девочка, и поэтому…