Светлана Успенская - Голая правда

• Название: Голая правда
• Автор: Светлана Успенская
• Издательство: ЗАО Центрполиграф
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1463-Х

Смерть актрисы Евгении Шиловской поставила следствие перед решением задачи с несколькими неизвестными. Заподозрить можно многих: и подругу-соперницу покойной, и бывшего ее мужа, и руководителя театра, где она играла. А кроме того, еще и приезжий рецидивист как-то причастен к делу. Версии преступления возникают одна за другой, и так непросто очистить правду от шелухи лжи…

---

— Хорошо, хорошо, — согласился Костырев. Он понимал, что спорить с посетителем бесполезно. — Кстати, не хотите ли побывать в доме Евгении Викторовны? Может быть, обстановка напомнит вам происшедшее и поможет извлечь из памяти забытые куски?

— А это возможно? — обрадовался Алтухов. — Да-да, конечно, пойдемте, я так хочу побывать там… Неужели я попаду к ней домой! О Боже!..

Ильяшин с удивлением увидел неподдельную радость на лице Алтухова: он возбужденно сжимал руки и оглядывался по сторонам, готовый бежать хоть сейчас.

— Не сегодня, нет. Давайте завтра утром. Мы подготовимся…

— Хорошо, тогда завтра, — поникшим голосом сказал Алтухов. Вставая, он разогнулся, выпрямился во весь свой рост и, как-то растерянно оглядев кабинет, пошел к двери. Его руки были слишком длинны и нелепо свисали вдоль тела, оканчиваясь огромными кулаками. «А силен, должно быть, — машинально подумал Ильяшин, оценивая размер кулаков. — Такой как вмажет…»

— Это он, четвертый. Зря вы его отпустили. Завтра приедем, а его нет. Сбежит, — с сожалением произнес он, как только за посетителем закрылась дверь.

— Не сбежит, — уверенно заключил Костырев. — Зачем же он тогда добивался встречи? Чтобы поболтать с нами о своих подозрениях?

— Странный он какой-то. Не в себе, по-моему. Кто знает, что ему взбредет в голову. Может быть, он специально сюда прорывался, чтобы выведать, как идет расследование.

— Для этого не обязательно было скандалить у Кабакова и бросаться на охранников Барыбина, — возразил Костырев. — Если человек виновен в чем-то, он не станет играть с огнем, даже если огонь очень красивый. Ты же видишь, он помешан на всем, что относится к Шиловской. Завтра мы покажем его врачам. Пусть определят, действительно ли он ничего не помнит, и заодно оценят степень его вменяемости. Подозреваю, что у него не вполне адекватная оценка действительности. Кстати, подготовь Жмурова. Повезем его завтра на следственный эксперимент. Обеспечь присутствие понятых и участие Сухих, чтобы она опознала Алтухова.

— А Жмурова? Зачем Жмуров? Вы думаете, что…

— Вот именно. Но пока не думаю, но надеюсь на то, что он опознает его голос. Чем черт не шутит…

Глава 33 КОНЕЦ

Алтухов не обманул, не скрылся, не сбежал в неизвестном направлении. Он терпеливо ждал приезда милиции, так же терпеливо собрался и проследовал в машину.

Петляя по узким переулкам, уставленным сплошь урчащими иномарками, машина милиции вскоре въехала во двор дома, который до недавнего времени являлся святыней для поклонников убитой актрисы.

Ильяшин уже суетился на месте. Жмуров прибыл в «уазике» с решетками на окнах, в сопровождении мощной охраны, и был препровожден наверх. Его провожали любопытные взгляды жильцов. Мужчины, женщины, дети благодаря погожему утру и легким лучам солнца, то и дело пробивавшим жемчужную дымку перистых облаков, высовывались из окон.

Божьи старушки, Эвелина Ивановна и Клавдия Порфирьевна, заблаговременно оповещенные Ильяшиным, стояли поодаль, волнуясь от сознания собственной важности.

Увидев Жмурова, выходящего из «уазика» с заложенными за спину руками, Эвелина Ивановна толкнула седовласую подругу и громко сказала, указывая на грузную фигуру заключенного:

— Ах, Боже мой, смотри, Порфирьевна, Витек Жмуров!

— Неужто он? — изумилась Порфирьевна. — А каким бойким пацаненком был, помнишь? А теперь… Ну вылитый бандит!

— Лицо-то какое зверское… Видать-то он и убил эту Шиловскую, кому ж еще!

— Да как же так? За что ж он ее?

— Кто тебе скажет, за что! Ему человека убить — что воды выпить, одно удовольствие. Наверное, сбежал да пришел к Марии Федоровне спрятаться. А когда увидел, что той нет, молодая женщина одна дома, богатая, в доме есть чем поживиться, то и решился на душегубство… Ты ж знаешь, у нее золотых побрякушек было хоть завались… Долго ли до греха…

— Бедная Мария, — вздохнула Порфирьевна. — Дочке ее он жизнь загубил, хозяйку изничтожил. Бедная она, бедная…

Мрачного Жмурова пристегнули одной рукой к милиционеру и ввели в квартиру. Он шел, низко опустив голову, не желая видеть стены дома, в котором вырос, возмужал и откуда отправился на отсидку.

Тем временем подъехала еще одна машина. Алтухов вышел, озираясь по сторонам, и, задрав голову, стал осматривать дом. На его лице блуждала странная полуулыбка, как будто ему все было интересно, в новинку, и доставляло удовольствие. Он изредка поглядывал на Костырева, как бы спрашивая, куда идти, и, когда тот протянул руку по направлению к подъезду, с готовностью кивнул и размашисто зашагал на длинных журавлиных ногах.

По лестнице он поднимался медленно, как будто ему тяжело было идти. Костырев шел сзади, внимательно следя за поведением Алтухова. Сведя редкие брови, тот сосредоточенно, самоуглубленно оглядывался. Подъем по лестнице казался бесконечно долгим.

Они вошли в квартиру. На кухне, за долгий месяц бесхозной жизни покрывшейся слоем пушистой пыли, покорно сложив руки на коленях, сидели двое понятых: женщина из соседней квартиры и пожилой мужчина с нижнего этажа. Они терпеливо ждали.

— Проходите, — гостеприимно пригласил Костырев. — Осмотритесь, может быть, что-нибудь удастся вспомнить.

Войдя в квартиру, Алтухов топтался в прихожей, рассматривая длинный женский плащ, висящий на вешалке, изящную шляпку с перышком и туфли на высоком каблуке, на которых еще сохранилось пятнышко рыжей глины от прошедшего в конце июня дождя. Он робко, одним пальцем, тронул расческу с запутавшимся между зубьями длинным светлым волосом, с удивлением посмотрел в зеркало, как будто впервые видел свое отражение.

Между тем Костырев деловито распоряжался, отдавая приказания негромким и требовательным голосом.

— Ваша задача, Олег Владимирович, — тронул он рукав Алтухова, выводя того из задумчивости, — пройти в комнату, описать вслух то, что вы там увидите, после чего вы должны громко сказать: «Скорее врача!»

— Хорошо, — покорно проговорил Алтухов и прошел в спальню.

Ильяшин включил магнитофон для записи.

Алтухов обводил комнату затуманенным, сосредоточенным взглядом, морщась от напряжения. Его руки заметно дрожали, редкие брови сошлись на переносице, между ними пролегла страдальческая морщинка.

В спальне все было так, как до убийства. Полурасстеленная кровать сверкала отблесками черного шелка, на столике в изголовье стоял стакан с водой, упаковка таблеток и сложенный листок бумаги. Полураскрытые тяжелые портьеры создавали смутный полумрак, в узкой щели между занавесями виднелись кусочки голубого неба и обрывки облаков.

— Я вижу широкую кровать, красный ковер на полу… — начал Алтухов негромко и растерянно.

— Громче, пожалуйста, — попросил Костырев.

Алтухов прокашлялся:

— На стене висит картина, на которой изображено… Какие-то цветные пятна с полосками. Трельяж. На полочке много коробок с духами и кремами. Коробочка для ювелирных украшений. Портрет… Это Олечка… — Он повернулся всем корпусом к Костыреву. — Мне трудно говорить…

— Громче, громче.

— Около кровати шлепанцы. Ее шлепанцы. — Алтухов почти кричал. — На ковре контур. Лежащего человека. Это она лежала здесь, когда ее нашли?

Его лицо было искажено болезненной гримасой.

— Хорошо, — сказал Костырев. — А теперь как можно громче скажите: «Скорее врача!» — только громко.

— Врача скорее! Боже мой!.. — крикнул Алтухов и обессиленно присел на кровать, склонив голову и закрыв лицо ладонями. Его длинная нескладная фигура выражала скорбное отчаяние.

— Хорошо, — поблагодарил Костырев и вышел из комнаты.

…Он сидел на кровати, даже сквозь одежду ощущая гладкий скользкий шелк простыни, которая еще недавно принимала ее тело в свои ласковые объятия. Длинные пальцы, чтобы заглушить внутреннюю боль, с силой нажимали на глазные яблоки, так, что в черноте под веками, соединяясь в причудливые фантастические фигуры, скакали пылающие знаки и звезды. Внезапно проступившие слезы размывали оранжевые фигуры, они расплывались, светлели, как будто где-то в глубине глаз начинался рассвет, проявляя странно знакомые контуры вещей.

Он видел комнату, затененную портьерами; ее рассекал прямой, косо падающий луч света, в котором плясали пылинки. Луч выхватывает из сумеречного света узкое женское лицо с чужим, неприятным выражением и раскрытым в крике ртом. Это ее лицо. Она кричит, с непонятной для него ненавистью бросая ему в лицо короткие фразы, полные презрения и отчаяния:

— Уходи, ты мне не нужен, абсолютно не нужен! Убирайся вон! Я должна сделать это, и я сделаю!

Он осторожно протягивает руку, чтобы дотронуться до нее и успокоить ласковым прикосновением. Она отшатывается, как будто к ней тянется змея, изо всей силы бьет по руке и кричит: