Александр Шленский - Вяленый пидор

• Название: Вяленый пидор
• Автор: Александр Шленский
• Жанр: Романтическое фэнтези

---

– Чтобы не выдыхалась, – объяснил он Мише, поймав его взгляд, – Ну что – давайте помаленьку!…– и степенно пододвинул к себе щербатый стакан. Старик взял гладкий. Мише достался самый новый стакан из стоявших, но юноша боязливо посматривал на него, не решаясь взять в руки.

– Мишенька, тебя ждем, родной! – елейным голосом пропел старик Вяленый.

Юноша наконец-то заставил себя взять в руку стакан, но его страх перед напитком от этого только усилился.

– Че ж ты стакан-то как змею душишь? – возмутился Чалый, слегка поигрывая своим стаканом, – Тебя что, отец водку пить не научил?

– Да у меня папа алкоголем в общем не увлекается…– начал Миша.

– А мы что же здесь по-твоему, все алкогольные? – еще больше возмутился Чалый, и от возмущения даже поставил свой стакан снова на стол.

– А какие же еще? – смиренно удивился старик, – Конечно мы с тобой алкогольные! Как все нормальные люди. А не были бы алкогольные, были бы политические – та же хуйня, только статья другая, дают больше, и под амнистию хуй когда попадешь. Вот ты ведь Мишенька не знаешь ничего, а ты ведь уже политический, потому что душа у тебя уже больная. А дальше только хуже будет, если только ты ее на помойку не выкинешь. Давай, Мишенька, все разом себе душу полечим – набери воздуха, как будто в речку нырять хочешь, и залпом ее, как касторку. А как выпил, сразу не вдыхай, а наоборот выдохни и вот – лимончиком закуси.

Забулдыги, не чокаясь, подняли стаканы и ловко опрокинули их содерживое в рот. Миша шумно вдохнул и тоже залпом проглотил содержимое своего стакана, а затем снова вдохнул, не сделав положенного выдоха, и судорожно закашлялся от рези в гортани и за грудиной.

– Да ты не кашляй, ты лучше пивом заполируй, у тебя вон еще в кружке осталось на дне, – поучающе пробасил Чалый.

Миша схватил кружку с пивом, сделал пару глотков, поставил ее и прислушался к своей внутренней погоде. К своему удивлению он обнаружил, что погоды никакой нет, а потом понял, что привычное окно, через которое он узнавал свою внутреннюю погоду, наглухо закрыто плотной ставней. В голове неожиданно прояснилось, и в какой-то момент Мише показалось, что он вдруг стал лучше понимать природу происходящих вокруг вещей – отчего так грязен этот стол, отчего луковица притворялась на этом столе лимоном; ему также показалось, что он стал лучше понимать людей, с которыми он только что в первый раз в своей жизни выпил водки. И от этого столь нежданно нахлынувшего ощущения непонятно откуда пришедшей правды, Миша с воодушевлением громко поставил пустой стакан на грязный стол и неожиданно для самого себя произнес фразу, только недавно услышанную от Чалого:

– Ебать-колотить!..

– Ну дай Бог, дай Бог! – обрадованно сказал внимательно наблюдавший за юношей старик, – Видишь, Чалый, вот человек уже что-то и понял. А трезвый ты это хуй когда поймешь!

– Что ж он такого понял с меньше чем полстакана? – насмешливо протянул Чалый.

– Жизнь он чуть-чуть понял, вот что! Только ему не это надо. Ему сейчас не жизнь, ему сейчас смерть надо понять.

– На хуя это ему смерть понимать? Это ее тебе понимать надо, потому что тебе сдохнуть самое время, а ему-то хули – он-то еще молодой!

– Гандон ты, Чалый, хоть и ты друг мне, а гандон! Ни хуя никогда не понимаешь, не зря ты срок мотал не на зоне, как нормальный человек, а в ЛТП. Там только такие уебки, как ты и отдыхают! Дружу я с тобой, Чалушка, живем вместе в твоей котельной, воспитываю тебя, а все равно как ты есть распиздяй на дизельном топливе, так и останешься! – старик, как выяснилось, тоже мог быть весьма язвительным. Миша внимательно слушал их разговор о нем же, не перебивая.

– Мне, Чалушка, умереть как не хуй делать, я смерть понял уже давно, – сдержанно продолжил старик, – А жизнь я понял, когда ты еще у своего папаши висел на конце мутной каплей. Это только ты, мудофель, до сих пор ни хуя не понимаешь. Видишь, как они суки студентов учат? Нет, говорят, у человека души. Гробят, блядь, мальцов с ихним ебаным коммунизмом! Есть душа, нет – им насрать и по стенке размазать! Коммунизм души иметь не дозволяет – вот тебе и весь хуй до копейки! А вот у пацана нашего душа пропадает. Подружился он с покойником, какого режут они, жалеет его, убивается по нем! Как их теперь, бля, раздружить? Придется мне ему прямо под капот залезать, ремонтировать… Иначе мне ему душу ни хуя не починить.

– Вяленый, может не надо, а? – вдруг как-то даже испугался и засуетился Чалый. Мише показалось, что грубый забулдыга вдруг превратился в заботливую няньку, – тебе же вредно, а то ведь и вправду еще помрешь! Может, так сумеешь, уболтаешь как-нибудь, вот как меня?

– Нет, Чалушка, так не обойдется, опоздали уже. Теперь парню душу можно исправить, только если прямо туда влезть. Да ты не бзди в кулачок, что мне впервой что ли?

– А! Как это? Что это? – Вдруг неожиданно вскинулся Миша, который из состояния ясности и прозрачности нового восприятия мира вдруг стал плавно погружаться в состояние легкого пьяного ступора, и потерял нить разговора, который вели его новые друзья.

– Да очень просто! – Чалый на этот раз был серьезен – Вяленый ведь у нас экстрасенс. Без дураков, настоящий еби его мать, экстрасенс! Ему что на Марс слетать, что в душу к другому человеку залезть – все равно как нормальному телемастеру в телевизоре покопаться. Феномен, бля! За это и сидел, поэтому и жить трезвый ни минуты не может.

– Мишенька, ты меня сегодня выручил, давай теперь я тебе помогу, – сказал старик, – Сядь поровнее, закрой глаза и не шевелись, и не думай сам по себе ни о чем, чтобы мне не мешать. Я сейчас на пару минут к тебе в душу заберусь, все посмотрю, и горе твое, которое тебя точит, выкинуть попробую. Ну как из дому говно всякое на помойку выбрасывают, так и из души его тоже можно выкинуть. Главное, парень, душу саму не выкинуть. Чалушка, а ты голубчик знаешь что делать. Подержи мою шкуру покрепче, чтобы не упала, пока я в отъезде буду.

– В каком отъезде? Какая шкура? – не понял Миша.

– А вот эта шкура, – тут старик постучал себя по костлявой груди, – пока моя душа у твоей гостевать будет, я на это время вроде как умру. А мертвый человек, он же ни сидеть, ни стоять сам не может, только лежать. А здесь лечь, видишь, негде, так что придется мне сидеть там, где сижу. Ну вот, чтобы я харей в пол не воткнулся, меня Чалый подержит, пока я мертвый буду. Ну давай, Мишенька, глазки закрой и замри.

Миша послушно закрыл глаза и постарался ни о чем не думать. Голова была как будто чужая: она казалась то чрезвычайно маленькой, величиной с теннисный мячик, то вдруг она наоборот начинала заполнять собой все помещение. И внутри головы тоже все было не так, как обычно, а было такое ощущение, которое бывает, например, в руке после сильного удара, про который говорят «осушил руку». Правда, Миша был не настолько пьян, чтобы не понимать, что это состояние вызвано смесью пива с портвейном, к которой затем добавилась еще и водка. Миша прислушивался к ощущениям в голове, но не чувствовал ничего, кроме ударов собственного сердца, которые почему-то стали ужасно громкими и отдавались прямо под черепной коробкой.

Внезапно Миша почувствовал в голове тихий, деликатный, едва уловимый толчок и незримое ощущение близкого присутствия постороннего. Так бывает, когда сидишь один в дальней комнате, и вдруг кто-то тихонько заходит в дом через входную дверь, начинает возиться в коридоре, а потом проходит в комнату.

Мишин гость оказался человеком аккуратным и деятельным. Едва зайдя в дом, он сразу начал проводить инвентаризацию хозяйства, неуловимо быстрыми движениями беря вещи и кладя их на место. Миша едва успевал замечать, какие это были вещи. Сперва промелькнули воспоминания совсем маленького Миши: детская кроватка, трехцветная погремушка с ручкой, из которой потом Миша ухитрился выковырять зеленый шарик… Вот Мишина мама вытаскивает его из ванны и обтирает мохнатым полотенцем… Потом всплыли почти одновременно лица мамы и папы, и задорное, симпатичное личико Мишиной двоюродной сестры Ани из Днепропетровска. Затем Миша внезапно ощутил стремительное падение и острую боль в локте – когда-то он разбил этот локоть до мяса, учась кататься на велосипеде. Серия школьных учебников и задачников промчалась пестрой лентой и закончилась нежным воспоминанием о последнем звонке, о первой в жизни бессонной ночи выпускного бала и о волшебном запахе волос Тани Барвенковой, которая в эту ночь в первый раз позволила Мише себя поцеловать.

У Миши было очень странное ощущение, что он не хозяин в своей собственной голове, что кто-то за него вспоминает его воспоминания и думает его мысли… Шестикурсник Володя Каверин, бас-гитарист ансамбля, в котором Миша играл на ударных, делал на кафедре психиатрии научную работу и специализировался по этому предмету. Володя как-то рассказал Мише про псевдогаллюцинации, когда человеку представляется, что его мысли и чувства появляются не сами по себе, а кто-то «делает» их со стороны. Миша никак не мог представить себе такого ощущения, а вот теперь он четко его ощущал. Все, что он думал и вспоминал, вспоминалось и думалось не по Мишиной воле, а по воле того, кто забрался к нему внутрь. Этот кто-то, который сидел внутри, явно не собирался задерживаться там надолго, и поэтому времени зря не терял, а ловко тасовал Мишины мысли и воспоминания, как опытный картежник тасует карты. С калейдоскопической скоростью пронеслись лица Мишиных школьных друзей и подруг, затем вспомнились две или три любимые книжки, Миша даже как бы увидел цвет их обложек…