Джон Джулиус Норвич - История папства

• Название: История папства
• Автор: Джон Джулиус Норвич
• Издательство: ACT
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-080844-1

Сэр Джон Джулиус Норвич — один из известнейших британских историков, специалист по итальянскому Средневековью и Возрождению, автор бестселлеров «История Византии» и «История Венецианской республики».

Более двухсот восьмидесяти человек восседали на Святом престоле со времен святого Петра и до наших дней.

Были среди них святые и убийцы, аскеты и распутники, беспринципные интриганы и великие политические деятели, мракобесы и свободомыслящие интеллектуалы.

Джон Джулиус Норвич в своем блестящем исследовании не оставляет без внимания ни периодов взлета папства, ни периодов его падения и позволяет нам увидеть полную картину истории понтификата, существование которого длится уже почти две тысячи лет.

---

Однако герцог Брауншвейгский испытал горькое разочарование. Несколько недель он куражился, подобно Барбароссе и Генриху VI, и летом 1210 года вторгся на территорию Сицилийского королевства и захватил всю Южную Италию. Однако, к несчастью для себя, Оттон зашел слишком далеко: оккупация папской провинции Тосканы немедленно повлекла за собой его отлучение от церкви, и в сентябре 1211 года совет крупнейших германских князей, собравшийся в Нюрнберге, объявил его низложенным. Затем они отправили послов в Палермо, чтобы пригласить Фридриха, которому уже исполнилось семнадцать лет, занять освободившийся трон.

Приглашение оказалось полной неожиданностью. Главные советники Фридриха настоятельно рекомендовали ему отказаться от этого предложения. Сына Генриха ничто не связывало с Германией, ведь его нога ни разу не ступала на ее землю. Его позиции и в собственном Сицилийском королевстве были не особенно сильны. Всего год назад герцог Брауншвейгский угрожал ему с другой стороны Мессинского пролива. Насколько допустимым было в тот момент отсутствие Фридриха по крайней мере в течение нескольких месяцев ради почести, которая, несмотря на производимое впечатление казалась иллюзорной? С другой стороны, он знал, что отказ может быть воспринят германскими князьями как откровенное проявление высокомерия и непременно усилит позиции его главного соперника. И в Италии, и в Германии герцог Брауншвейгский по-прежнему пользовался очень значительной поддержкой. Отнюдь не отказываясь от далеко идущих честолюбивых замыслов, Оттон вполне мог начать новую кампанию и в другой раз ту же самую ошибку не повторил бы. Здесь у него имелась возможность отправить его в нокаут, и нельзя было ее упускать.

Папа Иннокентий после некоторых колебаний дал свое согласие. Конечно, избрание Фридриха распространило бы власть империи к северу и к югу от папских владений, и как раз чтобы подчеркнуть по крайней мере теоретическую независимость Сицилийского королевства от империи, папа начал настаивать на отказе Фридриха от сицилийского престола в пользу его только что родившегося сына, при котором Констанция стала бы регентом. Когда эти формальности были улажены, Фридрих смог уехать. В конце февраля 1212 года он отплыл из Мессины. Однако его путь пока лежал не в Германию, а в Рим. И здесь, в Пасхальное воскресенье, 25 марта, он преклонил колени перед папой и принес ему феодальную присягу (формально и за своего сына) за Сицилийское королевство.

Но по дороге не обошлось без приключений. 28 июля он встретил теплый прием в Павии; однако на Ломбардской равнине попадались отряды антиимперски настроенных миланцев, и один из них неожиданно появился в тот момент, когда император и его спутники покидали город на следующее утро. Фридрих успел вскочить на одного из неоседланных коней и, преодолев вброд реку Ламбро, отправился в дружественную ему Кремону В начале осени он благополучно достиг Германии, а в декабре состоялась его королевская коронация. Это был его первый шаг.

С точки зрения Иннокентия, Фридрих являлся многообещающей фигурой. Летом 1213 года в документе, известном как «Золотая булла Эгера», последний гарантировал свободу выборов епископов и аббатов в его владениях, а в случаях церковных тяжб разрешил апеллировать к Святому престолу, что прежде запретил на Сицилии. Конечно, отношения папства с империей рано или поздно с неизбежностью должны были обостриться, как это всегда и происходило, но те три года, которые оставалось жить Иннокентию, он мог поздравлять себя с успехом в своей политике по отношению к империи.

* * *

Оттон Брауншвейгский достаточно скомпрометировал себя в глазах папы. И его репутации нисколько не помогал тот факт, что он являлся племянником английского короля. Уже в 1208 году, еще до того, как Оттон вышел из милости и когда Иоанн отказался признать назначенного папой его старого друга Стефана Лэнгтона архиепископом Кентерберийским, Иннокентий наложил интердикт на все королевство. Иоанн ответил тем, что описал все церковное имущество, а также приказал арестовать всех любовниц священников и клириков — впрочем, вскоре он разрешил им выкупить свою свободу Начались переговоры между королем и папой, однако Иоанн продолжал упрямиться по-прежнему, и в 1209 году Иннокентий отлучил его от церкви, и почти все английские епископы отправились в добровольное изгнание. Церковный запрет в прошлом, как известно, ставил на колени королей и императоров (достаточно вспомнить о Генрихе IV в Каноссе). Трудности возникли, когда доходы от ставших вакантными епископств и аббатств потекли в королевскую казну. К 1211 году доходы от семи епископств и семнадцати аббатств в пользу короля оказались столь велики, что отлучение, казалось, пошло ему на пользу и он не беспокоился о его снятии.

Однако через год Иоанн, ставший обладателем примерно 100 000 фунтов, решил возвратить себе обширные территории во Франции — Нормандию, Анжу, Мен и часть Пуату, которые в начале его правления захватил Филипп II Август. Разумеется, это предполагало крупномасштабную кампанию на континенте, и такая кампания, как он понимал, оказывалась бы невозможной, если с него не будет снят интердикт. И вот в ноябре 1212 года он согласился принять Лэнгтона. Однако Иоанн опоздал: начавшаяся кампания закончилась катастрофой. Его главным союзником был его племянник, герцог Брауншвейгский, которого он долгое время поддерживал и финансировал; в боевых действиях принимали участие и нидерландские отряды под командованием графа Фландрского, в общей сложности до 15 000 человек. Храбрая армия Филиппа II Августа численностью в 10 000 человек, которой оказывал поддержку только Фридрих Сицилийский, выступив навстречу нападавшим, встретилась с ними 27 июля 1214 года при Бувине, между Лиллем и Турне, и одержала решительную победу. Граф Фландрский попал в плен, тогда как Оттон бежал обратно в Брауншвейг. Что же касается самого Иоанна, то Бувин означал конец созданной им коалиции и всех его честолюбивых замыслов в отношении континента. Дома его позиции теперь ослабели настолько, что в следующем году ему пришлось подписать Великую хартию вольностей.

Репутация этого самого знаменитого из всех исторических документов Британии такова, что для нас неожиданно слышать про то, как наиболее непримиримые из баронов почти сразу же сочли его невыполнимым. Он не только не улучшил отношения между ними и монархом, но и привел к гражданской войне, которая вскоре переросла во внешнюю, когда принц Людовик (будущий Людовик VIII) вторгся в Англию по приглашению баронов. Папа Иннокентий, который увидел в этом не законное выступление против тирана, а попытку феодального мятежа против королевской власти, как и следовало ожидать, пришел в ярость и по просьбе Иоанна объявил хартию утратившей силу — как принятую вопреки воле короля.

Однако тем временем папа с головой ушел в подготовку к тому, что стало кульминацией его понтификата и, несомненно, всего папского средневекового законодательства, — Четвертому Латеранскому собору, открывшемуся в ноябре 1215 года. На нем присутствовали более 400 епископов и архиепископов, включая латинских патриархов Константинополя и Иерусалима и представителей патриархов Александрии и Антиохии. Кроме того, там было более 800 аббатов и приоров, в том числе посланцы Фридриха Сицилийского (ныне короля Германии), латинского императора Константинополя и королей Англии, Франции, Арагона, Сицилии, Венгрии, Кипра и Иерусалима. Бросалось в глаза отсутствие представителей греческой церкви на Востоке; еще слишком силен был ужас, посеянный Четвертом крестовым походом.

Особое внимание собор уделил двум вопросам: оккупации неверными святых мест и оживлению ереси. Начало нового крестового похода назначили на 1 июня 1217 года, а для его финансирования духовенству полагалось вносить сороковую часть своих доходов, папе и кардиналам — двадцатую. Однако смерть Иннокентия 16 июля 1216 года прервала приготовления на тот момент, и поход по необходимости отложили. Примечательно, что когда речь зашла о ереси, первым оратором после самого папы оказался епископ Агда, который долго говорил об альбигойской проблеме. Затем учение катаров было официально осуждено, а привилегии, предусмотренные для крестоносцев, распространены на всех, кто принял участие в походе против них.

Еще в начале заседаний собора в Рим прибыл святой Доминик, чтобы просить папу о конфирмации ордена. Однако здесь потребовалось разрешить несколько проблем, и благословение доминиканцам дал уже преемник Иннокентия Гонорий III. Дела у доминиканцев пошли столь же успешно, сколь и у францисканцев. На момент смерти Доминика в 1221 году шесть доминиканских приоратов насчитывалось в Ломбардии, четыре — в Провансе, четыре — во Франции, три — в Тоскане и Риме и два — в Испании.

Кроме того, собор обнародовал семьдесят один канон, касавшийся весьма широкого круга вопросов. Так, первый содержал трактовку доктрины пресуществления, тринадцатый запрещал основание каких-либо религиозных орденов — орден Святого Доминика преодолел это препятствие, выбрав правила ордена Святого Августина[136]. Восемнадцатый канон отменял применение кипящей воды и докрасна раскаленного железа на процессах с применением ордалий; двадцать первый требовал исповедания и причащения для всех католиков по крайней мере раз в году на Пасху; тридцать первый воспрещал наследование отцовских приходов незаконнорожденным сыновьям священников. Последние статьи были направлены против иудеев. Ни один христианин не должен иметь коммерческих связей с ростовщиками-иудеями; евреи и мусульмане должны носить особую одежду; ни один иудей не должен появляться в общественных местах на Страстной неделе и не имеет права исполнять общественные обязанности, дающие им власть над христианами.