Ольга Покровская - Булочник и Весна

• Название: Булочник и Весна
• Автор: Ольга Покровская
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-373-0563

Второй роман Ольги Покровской «Булочник и Весна» – книга удивительно душевная и неожиданная. С трогательной, порой отчаянной искренностью герой делится с нами историей прорыва из одиночества в мир понимания и любви. Его исповедь не эгоистична – она полна сочувствия к тем, кто, как и он, попал в полосу душевного кризиса. Талантливый музыкант, не добившись признания, уходит в бизнес. Художник от Бога перебивается плотницким трудом. Заботливая мать и жена начинает мечтать о «счастье». Сказочной красоты деревня, куда бежит из города потерявший себя герой, оказывается средоточием вечных вопросов.

Глубокая и человечная, с улыбкой написанная книга зовет нас пройтись по цветущему лугу, заглянуть на правах друга в дом, где пахнет оладьями и звучит столетний рояль, и, не стесняясь, присоединиться к сердечному разговору о самом главном.

---

Эту конфискованную у мамы шкатулку Петя любил всерьёз – ставил перед собой на рояль и играл, глядя в неё, как в ноты.

– Хотите, найду вам классную – увлекательную! – работу? – произнёс он, ударяя каждое слово.

– Работу? – пролепетала Ирина.

Петя глядел на неё с совершенно недопустимой настойчивостью. Пропустил леску взгляда через зрачки и держал, не давая махнуть ресницами.

– Свету вам добавить, Пётр Олегович? Не темно? – полюбопытствовал наблюдавший за сценой Тузин.

– Нет, совсем не темно. Светло! – обернувшись, ответил Петя и прибавил искренне: – Мне вообще у вас очень светло, правда!

На миг мне сделалось жутко – не завалялось ли под кроватью у Тузина ящика с пистолетами? Но сразу же и отпустило – Николай Андреич не дуэлянт. Максимум, что у него найдётся, – заряженная холостыми двустволка из реквизита.

– Петь, пойдём покурим! – сказал я, поднявшись было со своего места, но Тузин сделал протестующий жест.

– Нет-нет! Курите здесь! – и, взяв из корзинки с Ирининым рукоделием ножницы, двинулся к нашему с Колей углу, озарённому располыхавшимися свечами. Повернув канделябр и срезая нагар, Тузин покосился на меня и шепнул едва слышно: – Костя, не смейте портить! Дайте уже досмотреть!

– Курить я, брат, не хочу пока, – отозвался тем временем Петя. – Зато хочу вам предложить кое-что позабавнее курева. Есть у меня развлечение как раз для таких вечеров!

Он встал и неторопливо вышел на середину комнаты. Половицы скрипнули под его шагом. Прорвавшийся через неведомые щели сквозняк пробежал по свечным головкам и склонил их, как колокольчики на лугу. Запахло воском.

– Серенаду исполните? – спросил Тузин, снова располагаясь в кресле.

– Серенаду потом, – сказал Петя. – Сначала хочу сделать признание.

Он помолчал пару секунд, глядя на бликующий пол гостиной, а затем поднял взгляд и с самой искренней интонацией начал:

– Друзья! У меня был трудный день. Настолько, что судьба показалась мне чёрной. Но у вас я отогрелся и хочу по этому случаю нагадать себе счастье. Но гадать себе одному не умею, хотя гадальщик изрядный – Костя подтвердит. Скажи, хоть что-нибудь не сбылось?

– Сбывалось кое-что, – вынужден был признать я.

– Так вот, господа… – Он выдержал паузу. – Я предлагаю вам узнать судьбу – безо всякой кофейной гущи. Смотрю насквозь: что было, что есть, что будет! С кого начнём?

– Нет, дорогой друг, лучше не надо! – заволновался Тузин. – Вы приходите ко мне в театр – и там гадайте на здоровье! А здесь у нас женщины, дети…

– Дети спят, – перебил Петя. – А женщины – смелы и любопытны! Скоро святки, света нет, обстановка – лучше не придумаешь! Вы же профессиональный мистификатор! Я думал, вам моя идея понравится. Но если боязно, – не навязываюсь.

– Нет, погадайте всё же! – пропел Иринин голос.

Тузин быстро обернулся на жену.

– Сюжетец вообще-то староват! – пересев на краешек кресла и подавшись вперёд, заметил он. – Но раз Ирина Ильинична любопытствует…

Петя удовлетворённо кивнул и сдвинул рукава свитера к локтям, как если бы собирался замесить из наших судеб знатное тесто.

Тузин откинулся в кресле. Ирина непроизвольным жестом прижала ладонь к груди. Коля в зареве и тенях, как захолустный урка с ножичком, зыркнул на Петю из своего угла.

– Ладно, брат, раз Николай Андреич опасается, начну с тебя! – сказал Петя, садясь напротив, спиной к свечам.

– Только без ужастиков!

– А это уж как получится! – отозвался Петя и посмотрел с нарочитой пристальностью мне в лицо. Взгляд его сперва был пуст, но затем согрелся, что-то сочувствующее шевельнулось в нём. – Ну что тебе сказать… – проговорил он, помедлив. – Между домом в деревне и проблемой, которую ты надеешься решить, нет связи. Ты строишь памятник мечте и, думаю, в ближайшее время подаришь его какому-нибудь проходимцу. Или спалишь. То же и с булочной – ты утратишь к ней интерес, когда поймёшь, что она не ведёт к твоим. На этом закончится твоя старая жизнь. Перед тобой встанет новая задача – примириться с утратами. А уж потом…

– Петь, а ты-то с утратами что ж не примиряешься? – вклинился я в гадание.

– Не кипятись! – перебил Петя. – Я ведь ещё не закончил. Так вот, ты примиришься и станешь жить без малейшей корысти, буквально как блаженный. Может быть, ты даже совершишь какой-нибудь простой и великолепный подвиг. И в одно прекрасное утро награда тебя найдёт. Правда, боюсь, ты будешь тогда уже слишком мудр, чтобы ей обрадоваться.

– Я обрадуюсь, ты не бойся! – заверил я его и решил, что поквитаюсь с Петей позже, на улице.

– Мудрёно излагаете, – из кресла заметил Тузин. – Ну ладно, так уж и быть – и мне погадайте!

– С удовольствием! – сказал Петя, переставляя стул. – Реснички только подержите, мне надо видеть глазное дно.

– Обойдётесь, Петр Олегович, – возразил Тузин. – Назвались груздем – так уже и давайте, работайте!

Петя не стал спорить.

– О!.. Тут сверкают большие возможности! – протянул он, заглядывая в серо-карие глаза Тузина. – Если будете хитромудрым, вас ждёт крупная профессиональная удача. Будьте трезвы и последовательны, когда придётся полоскать творения в сточной канаве. Помните, что это нужно для дела. Опасайтесь взбрыкиваний идеализма. Опасайтесь упрёков родных. Опасайтесь, главное, собственной совести. Это всё враги успеха.

– А человека на белой лошади не опасаться? – полюбопытствовал Тузин.

– Нет, – успокоил Петя. – Лошадь вам не грозит. Вы ж не Пушкин.

– И на том спасибо! – сказал Тузин.

Я видел, как в нём занимается протест против Петиной бесцеремонности, но он был разумный человек, хозяин дома, и пока что смог себя сдержать.

– Я читал, господа, в какой-то книге: «Разыгралась метель»! – проговорил он, взглядывая в окно. – И подумал – как же это хорошо сказано: разыгралась! То есть метель – это действо, которым следует любоваться. Она, подобно спектаклю, предназначена для оживления человеческих чувств. Прислушайтесь, как все мы вовлечены и взбудоражены ею! Это поразительно!..

Но его попытка избежать продолжения игры не удалась.

– А про меня? – перебила монолог мужа Ирина.

Петя снова взял стул за спинку и переместился поближе к дивану, где Ирина мотала нитки. Она тут же бросила клубок и взглянула с напряжённым старанием, как будто перед ней был фотограф, велевший ей не моргать.

Петя смотрел долго. Плечи его расслабились, успокоились мышцы лица.

– Ну! – вконец разволновалась она.

– Нет, Ирин. Я про вас ничего говорить не буду, – мягко произнёс он и качнул головой.

– Что-то плохое? – обмерла Ирина.

– Что-то хорошее, – улыбнулся он и, вмиг изменив своему решению, грянул: – Бог с вами! Слушайте и запоминайте! Ваша жизнь переменится! Вам будет больно, странно на сердце, но потом – хорошо, прекрасно! Ваша жизнь переменится к лучшему! Пусть меня зарежут в подворотне, если я вру!

– Мальчишку второго родишь! – выкрикнул из угла Коля.

– Это ещё зачем? – возмутилась Ирина. – Чтобы опять по новой сходить с ума? По новой все прививки, простуды? Ты много, Коля, с Катькой своей возился? И молчи! И молчи, не каркай, ясно тебе?

Петя выслушал Иринин взрыв и повернулся к Коле:

– Вот именно. Не знаешь – не встревай! – сказал он, с лёгкостью перенимая Иринино «ты». – Тем более у меня и к тебе разговор есть!

Коля был недоволен затеей, но молчал, всё своё несогласие переместив в колючий взгляд. Я даже тревожился за гадальщика – как бы его не выдуло с холма невидимой до поры Колиной силой.

Тем временем Петя, подсев к нам, пристально поглядел в Колино чистое, как природа, лицо. Судя по всему, оно ему понравилось.

– Тебя я, друг, совсем не знаю, – сказал он просто, как-то даже и растерявшись. – Но, думаю, есть в тебе что-то – раз тебя в этот дом пускают и любят. Я вот что вижу: вроде бы твоя жизнь находится под крылом этого гостеприимного семейства. Но в действительности они-то – дачники, их место с краю. Земля – твоя. И поэтому, когда их сдует, ты останешься.

– Это в каком смысле «сдует»? – влез Тузин. – Что значит сдует?

– Теперь не ваша очередь, господин режиссёр, – не оборачиваясь, перебил Петя. – Закончу сеанс – объясню.

Тузин набрал в грудь воздуху и умолк. Лицо его выразило сильнейший накат тревоги.

– Так вот, – глядя в колючие Колины глаза, проговорил Петя. – Когда их сдует, ты будешь следить, чтобы всё тут было по-прежнему, чтобы трава росла, река текла.

– Это кого ещё сдует! – не слишком вникая в смысл, прохрипел Коля.

– И помни, ты у нас – Хранитель Старой Весны! – невозмутимо продолжал Петя. – Должность свою береги, гордись ею! А на том свете тебя помучат, конечно, черти за грехи, но не долго. И пойдёшь в рай, к его, вон, прадеду! – сказал он и врезал локтем мне в бок, потому что я давно уже стоял за его спиной и придерживал за шиворот, не зная толком, кого от кого берегу – Колю от Пети или наоборот.

– А теперь мне надо сделать ответственное заявление! – высвободившись из-под моего попечительства, проговорил Петя. – Воду, валидольчик приготовьте на всякий случай – и сядьте все!