Семен Шмерлинг - Горячий осколок

• Название: Горячий осколок
• Автор: Семен Шмерлинг
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Немец, меж тем, покачиваясь, стал сходить к бревну. У самого бревна остановился. Повернулся широченной грудью, и Алексей не увидел у немца рук. Они были под шинелью. Из-под полураспахнутых пол ее выглядывали пропитанные кровью грязные бинты.

Показалось, а может, это было и на самом деле: немец укоризненно качает головой.

- Вперед, - произнес Алексей негромко.

Пленный неуверенно, боясь потерять равновесие, ступил на шаткое и скользкое бревно.

* * *

Никакого толка, конечно, от этого фрица быть не могло. Его отправили назад даже без охраны: куда такой денется!

Шоферы потешались над Якушиным. Поминали маменькино воспитание, неумелость и несообразительность и даже то, что он москвич и окончил десятилетку, Особенно ядовито хихикал Курочкин. У Якушина кровь прилила к лицу, когда подумал, что Пашка догадывался, как он, Алексей, дрожа от страха, вел беспомощного пленного по пустынному селу.

- Цыц! - сказал лейтенант. - Разгалделись. Все равно чего-нибудь придумаем, и "крокодил" в дело пойдет. Позарез он нам нужен, понятно? Возьмем его на буксир пока. Сляднев, цепляй!

У взводного на каждый день была своя идея. То на "ЗИСе" радиатор требовалось сменить, то приварить крюк к газику, то добыть авиационный бензин. Теперь помыслами Бутузова завладел трофейный тягач. Его надо наладить во что бы то ни стало.

2

К ночи определилась линия фронта. Немцы переправились на южный берег разлившейся в половодье степной речки, разрушили за собой мосты и заняли оборону.

Наткнувшись на сопротивление противника, наши части совершали перегруппировки, подтягивали тылы, готовились к новому броску. В прибрежных селах, рощах и балках, одетых мглистым тяжелым туманом, сосредоточивались танковые роты и батальоны, на холмистой равнине занимали огневые позиции артиллеристы....

На рассвете лейтенант Бутузов вернулся от командира бригады и разбудил дремавших в кабинах Карнаухова и Якушина.

- Работать надо, - сказал он. - Танкистам бочки с соляркой возить. Загрузите в тылах - и к батальону, Дорога прямая. Первый раз поведу - потом сами поедете. Ясно?

- Ясно, - хриплыми спросонья голосами ответили шоферы.

- Однако ухо держите востро! можно и под обстрел попасть.

- Вполне возможно, - согласился Карнаухов. - С того берега немец снаряды кидает. На повороте падают, где большак к речке подходит. Сляднев был, рассказывал. Угол там гнилой, болотистый. Ты, Алексей, смотри не вздумай буксовать.

- Ладно.

- По машинам.

До полудня газик Якушина и карнауховский "ЗИС", груженные тяжелыми железными бочками, совершили по три ездки и все - благополучно. Опасения лейтенанта не оправдывались. И дорога была терпимая: большак лишь поверху раскис, а под жидкой грязью держался твердый, подмерзший грунт.

Когда лейтенант и Карнаухов предупреждали об опасности, то имели в виду заболоченную лощинку. С .нее уже сошел снег, обнажив сиротливо пригнувшиеся бурые кустарники и прошлогоднюю жухлую траву. По сторонам от дороги зияли глубокие воронки. В скошенных на конус яминах еще не успела скопиться вода.

Минуя "гнилой угол" в первый раз, Алексей невольно притормозил машину: словно магнитом, притягивали следы недавнего обстрела. Еще не доводилось встречать такие свежие воронки. В этом месте, находящемся под прицелом вражеских орудий, ощущалась скрытая угроза. Воображение услужливо нарисовало картину яростных разрывов, столбы огня и дыма, ошметки взлетающей в воздух земли, свист осколков. Возможно ведь и прямое попадание в машину, и тогда... В самую большую воронку, что у края дороги, легко войдет вся кабина "газика".

Возвращаясь, заставил себя не смотреть на воронки, не думать о немецком артналете. Потом спокойнее и увереннее проезжал "гнилой угол", поглощенный дорогой, выбирая колею помельче.

Обстрел прихватил на четвертом рейсе.

Перед глазами сверкнуло пламя, и из него полезли черно-серые клубы дыма. Еще не долетел прерывистый грохот, как что-то быстрое суетливо вжикнуло у самого уха и клюнуло заднюю стенку кабины.

Рывком нажав на педаль, Якушин погнал машину дальше, но вскоре обернулся: что же там, за спиной?

В обшивке кабины, над сиденьем, как пиявка, торчал осколок снаряда. Алексей ухватил торчащую ребристую головку и отдернул пальцы: осколок был горячим.

Проехав еще метров двести, снова обернулся и с усилием выдернул зазубренную полоску стали величиной с мизинец. В стенке кабины, в нескольких сантиметрах от виска Алексея, образовалась пробоина.

Сидел бы чуть левее - и крышка!

Зажав в ладони осколок, Якушин продолжал вести машину.

За крутым бугром, укрывшись от обстрела, стоял карнауховский "ЗИС". Каллистрат вышел из него и с улыбкой глядел на Якушина.

- Выскочил, стало быть, вот и ладно. А то я переживал: с тобой рядом бабахнуло. Как там, думаю, мой Алеша-москвич? Не поцарапало?

- Н-нет, - бодрясь, ответил Якушин. - Вон, погляди, куда стукнуло...

- Да, стекло пробило. Жалость-то какая, взводный подосадует: добывать ему придется.

- Да ты взгляни - осколок попал.

Карнаухов забрался в кабину, ощупал пробоину, взял осколок, взвесил на ладони.

- А ведь твой был, Алеша... Испугался?

- Нет... То есть не сразу...

- То-то и оно. Не успел. А сейчас белей мела. Так и полагается, страх после хватает. Значит, с боевым крещением тебя, Семеныч, с удачей. А осколок спрячь-. Пригодится. Для памяти. Домой вернешься, матери, а то и невесте покажешь.

* * *

Поздним вечером, когда поездки за горючим кончились и шоферы готовились к ночлегу, снова вспомнили об осколке.

В широкой, с пологими берегами балке, куда водители отогнали машины, росли старые дубы, ясени и клены. Слежавшиеся прелые листья мягко подавались под колесами. Все было сырым - и кривые стволы, и оголенные ветви, и недавно оттаявшая земля. Влажный туман накрывал рощу. Пронизанный желудевым запахом, воздух был тревожный, весенний.

Не спалось. Присев на подножки машин, дожевывая сухой паек, беседовали. Карнаухов рассказал про якушинский осколок.

- У самой головы просвистел, метку в кабине оставил...

- Покажи, - попросил Сляднев.

- Пожалуйста, - польщенный вниманием, Алексей все-таки ожидал насмешки. Ведь он-то вояка без году неделя, а люди едва не всю войну прошли. Он разве что в Москве на крышу лазил зажигалки тушить, да так ни одной и не досталось, а шоферы тысячи верст по фронтам исколесили.

Но Сляднев и не думал смеяться. Он, как я Карнаухов, ощупал осколок, потом задумчиво сказал:

- Ничего, дурак. Весит. На тебя бы, Алеша, хватило... А мой первый снаряд разорвался двадцать второго июня, ровно в четыре часа, как в песне поется. У самой нашей казармы грохнул, осколки - в открытое окно... Вскочили, слышим команду: "В ружье!" Кто поднялся, а кому и не пришлось. Живые в атаку пошли, автопарк от немцев отбивать...

- А у меня все не так получилось, - проговорил Карнаухов. - Везли нас на фронт в эшелоне, и машины с нами. Я на платформе, со своим "ЗИСом". Быстро везли. Смоленск проехали, глядим - летят. Я и сосчитать не успел... Только вижу - ударили по паровозу, запарил он и стал. Немец спустился и вдоль эшелона чешет из пулеметов... А я мечусь вокруг "ЗИСа" и поделать ничего не могу. И страх обуял, в пору на землю прыгать, пластом ложиться, и машину жалко, ну как ее одну оставлю, ведь сожгет... Так и прокрутился на платформе возле своего "Захара".

- И что же?

- Обошлось. Мой "Захар" заговоренный. Глядишь, еще в Берлин на нем въеду.

- А тебя, Курочкин, где война застала? - спросил уже не боявшийся насмешек Алексей.

- Где застала, там тебя не было. Думаешь, я всегда на грузовичке баранку крутил да горючку возил? Были дела поважнее!

- Чего уж такое особенное? - насмешливо спросил Сляднев.

- То, что на легковой, на "ЗИС-101", ездил и большого начальника возил, весьма ответственные задания выполнял. Это ты можешь понять?

- Где уж мне, - обиделся Сляднев.

- Не хвались, Курочкин, - сказал Каллистрат. - Вон лейтенант раньше нас на фронт попал и то помалкивает.

- Выходит, раньше меня? - удивился Сляднев.

- Он на финской побывал.

- Это правда, товарищ лейтенант? - заинтересовался Якушин.

- Было дело, - усмехнулся Бутузов.

- Расскажите, как под первый обстрел попали.

- Да так... За первыми осколками сам поехал.

- Как это - "сам"?

- Дело было в сороковом. Я служил срочную механиком-водителем на танке "Т-26". Легкая машина, да и броня слабовата, не чета "тридцатьчетверке". Хотя тогда казалась грозной.

Так вот. Попал я на фронт. Батальон стоял в лесу. Еловый лес, темный. Холодновато, а точнее - минус сорок. Жили в землянках. Ранним утром поднимает меня лейтенант. "Готовь, - говорит, - машину, через час в разведку идти. Только разведка особенная - один наш танк пойдет к финской обороне. Задача: вызвать огонь на себя". Я знал, что у белофиннов были орудия, пулеметы, "кукушки" - снайперы, укрытые на деревьях. Вот их систему огня нам и предстояло вскрыть. Короче, разведка боем.