Генрик Сенкевич - Потоп

• Название: Потоп
• Автор: Генрик Сенкевич
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-17-074133-5, 978-5-271-42461-8

Самый знаменитый исторический роман польской литературы.

Книга, на которой выросли поколения читателей.

В 1974 году классик европейского кинематографа Ежи Гофман экранизировал «Потоп» – однако даже этой блестящей экранизации не удалось в полной мере передать масштаб и многогранность оригинального текста Сенкевича…

Открывая этот роман, мы словно сами оказываемся в Речи Посполитой середины XVI века – эпохи войны со шведами, решившими любой ценой покорить Польшу и посадить на ее престол своего ставленника. Среди поляков тоже нет единства – многие магнаты и шляхтичи поддерживают шведов, а многие готовы положить жизнь во имя независимости родной земли…

Таков фон, на котором разворачивается увлекательная история приключений отважного молодого дворянина Анджея Кмицица и его возлюбленной – прекрасной Оленьки Биллевич…

---

– Деньги мы в войске разделим, – сказал Заглоба, – а вот мушкеты и бердыши…

Он огляделся по сторонам.

– Пан Оскерко, – сказал он, – возьмешь их и соберешь пешую хоругвь! Есть тут у нас пеших немного из радзивилловских беглецов, ну, а прочих наберешь из мельников.

Затем он обратился ко всем присутствующим:

– Братья! Есть у нас деньги, есть пушки, будут пехота и припас. Так начинаю я свое правление!

– Vivat! – крикнуло войско.

– А теперь всю челядь – в деревни за заступами, лопатами и мотыгами, да поживей! Будем строить укрепленный стан, второй Збараж! Но только хорунжий ты или не хорунжий, не стыдись, бери лопату в руки и за работу!

С этими словами пан полководец, сопровождаемый кликами войска, направился к себе на квартиру.

– Клянусь Богом, голова, каких мало, – говорил Володыёвский Яну Скшетускому, – и дело у нас как будто идет на лад.

– Только бы Радзивилл сейчас не подошел, – вмешался в разговор Станислав Скшетуский. – Это воитель, равного которому нет в Речи Посполитой, а наш пан Заглоба годится на то, чтоб провиант запасти для стана, но куда ему меряться силами с таким военачальником.

– Это верно! – поддержал его Ян. – Когда дело дойдет до боя, мы будем помогать ему советом, он в военном деле менее искушен. Да и пан Сапега подойдет, и власть его тут же кончится.

– А тем временем он может сделать много хорошего, – заметил Володыёвский.

Войску конфедератов и в самом деле нужен был хоть какой-нибудь военачальник, пусть даже Заглоба, ибо со времени его избрания в стане стало больше порядка. На следующий же день начали насыпать валы над белостокскими прудами. Оскерко, служивший в иноземных войсках и знавший искусство фортификации, руководил всеми работами. За три дня вырос сильный стан, который и впрямь немного напоминал збаражский, так как с боков и с тыла его защищали болотистые пруды. При виде его сердца солдат преисполнились отваги, все войско поняло, что есть у него почва под ногами. Но еще больше оно воодушевилось, когда крупные разъезды стали доставлять припасы. Каждый день в стан загоняли волов, овец, свиней, каждый день шли возы, груженные всяким хлебом и сеном. Некоторые обозы приходили из Луковской, иные даже из Визненской земли. Все больше прибывало мелкой, да и богатой шляхты, ибо люди, услышав о том, что есть уже власть, войско и полководец, поверили в дело. Жителям тяжело было кормить «целую дивизию»; но, во-первых, Заглоба их об этом не спрашивал, а во-вторых, лучше было отдать на войско половину и спокойно пользоваться всем остальным, чем ежеминутно ждать нападения разбойничьих шаек, которые отнимали все и, размножаясь, рыскали повсюду, как татары, так что Заглоба приказал разъездам преследовать их и уничтожать.

– Коли он окажется таким же гетманом, как и хозяином, – толковали в стане о новом полководце, – то не знает еще Речь Посполитая, сколь великого имеет она мужа.

Сам Заглоба с беспокойством думал о приходе Януша Радзивилла. Он вспоминал все победы Радзивилла, и гетман тогда представлялся новому полководцу истинным чудовищем.

«Да кто же может устоять против этого змея! – говорил он в душе. – Похвалялся я, что он мною подавится, – нет, это он меня проглотит, как сом утку».

И он клятвенно обещал себе не давать Радзивиллу генерального сражения.

«Будет осада, – думал он, – а это дело долгое. Можно будет и переговоры затеять, а тем временем подойдет Сапега».

В случае, если Сапега не подойдет, Заглоба решил слушаться во всем Яна Скшетуского, он помнил, как высоко ценил этого офицера и его военные таланты князь Иеремия.

– Ты, пан Михал, – говорил Заглоба Володыёвскому, – сотворен только для атаки, и с разъездом, даже большим, тебя можно послать, с этим делом ты справишься и нападешь на врага, как волк на овцу; но прикажи тебе предводительствовать целым войском, фу-фу! Лавки ты не откроешь, чтоб умом торговать, нет у тебя его на продажу, а вот Ян – голова, ему только войска водить, умри я, только он бы мог меня заменить.

Вести между тем приходили самые разноречивые: то будто Радзивилл уже идет через курфюрстовскую Пруссию, то будто он, разбив войска Хованского, занял Гродно и движется оттуда с большою силой; были, однако, слухи, будто поражение Хованскому нанес вовсе не Радзивилл, а Сапега, и помог ему в этом князь Михал Радзивилл. Разъезды никаких достоверных вестей не привезли, кроме той, что к Волковыску подошла ватага Золотаренко в составе около двух тысяч сабель и угрожает городу. Вся округа уже полыхала огнем.

Через день после возвращения разъездов стали прибывать и беглецы; подтвердив весть об угрозе, нависшей над Волковыском, они сообщили, что горожане послали к Хованскому и Золотаренко послов с просьбой пощадить город. Но от Хованского они получили ответ, что под городом стоит ватага вольницы, которая с его войском не имеет ничего общего, а Золотаренко дал горожанам совет откупиться; однако им, людям бедным, после недавнего пожара и грабежей откупиться было нечем. Они просили пана полководца сжалиться над ними и поспешить на помощь, пока они ведут переговоры о выкупе, ибо после будет поздно. Заглоба отобрал полторы тысячи отборных солдат, среди них и лауданскую хоругвь, призвал Володыёвского и сказал ему:

– Ну, пан Михал, пора показать, на что ты способен! Иди под Волковыск и изруби мне эту ватагу, которая грозит беззащитному городу. Дело это для тебя не новое, и я думаю, ты почтешь за честь, что я тебе его доверил. – Затем он обратился к прочим полковникам: – Сам я должен остаться в стане, ибо я за все в ответе. Да и не приличествует мне при моем звании ходить в поход против вольницы. Вот Радзивилл подойдет, тогда в великой войне обнаружится, кто лучше: пан гетман или пан полководец.

Володыёвский охотно отправился в поход, он скучал уже в стане и жаждал кровавой сечи. Посланные против вольницы хоругви тоже уходили весело, с песнями, а полководец верхом на коне стоял на валу и благословлял уходящих, осеняя их на дорогу крестом. Кое-кто удивился, чего это пан Заглоба так торжественно провожает отряд; он, однако, помнил, что и Жолкевский, и другие гетманы имели обыкновение осенять крестом уходящие в бой хоругви, к тому же он вообще любил во всем торжественность, так как это возвышало его в глазах солдат.

Не успели, однако, хоругви скрыться в туманной дали, как он начал о них беспокоиться.

– Ян, – обратился он к Скшетускому, – а не послать ли Володыёвскому еще горсть людей?

– Ну полно, отец! – ответил Скшетуский. – Володыёвскому идти в такой поход все равно, что съесть миску яичницы. Господи Боже мой, да ведь он всю жизнь ничего другого не делал.

– Да! А вдруг на него нападут с большой силой? Nec Hercules contra plures.

– Ну что толковать о таком солдате. Прежде чем ударить, он все разведает, а коли силы слишком велики, нанесет врагу урон, какой сможет, да и прочь уйдет, а нет, так сам пришлет за подмогой. Можешь, отец, спать спокойно.

– Да! Я ведь тоже знал, кого посылаю, и должен тебе сказать, что пан Михал, верно, приворожил меня к себе, такая у меня к нему слабость. Никого я так не любил, кроме покойного пана Подбипятки да тебя. Как пить дать, приворожил меня к себе коротышка.

Прошло три дня.

В стан все время подвозили припасы, прибывали и новые охотники; но о пане Михале не было слуха. Заглоба все больше беспокоился и, несмотря на все уговоры Скшетуского, который так и не убедил старика, что Володыёвский не мог еще вернуться из Волковыска, отправил за вестями сотню тяжелой конницы Кмицица.

Но сотня ушла, и снова миновало два дня без вестей.

Только на седьмой день в сумраке тумана солдаты, которых снарядили за отавой в Бобровники, спешно воротились в стан и донесли, что за Бобровниками из лесов выходит какое-то войско.

– Пан Михал! – радостно воскликнул Заглоба.

Но солдаты твердили, что это чужие хоругви. Они не поехали навстречу по тон причине, что увидели чужие знаки, каких не было в отряде Володыёвского. Да и сила шла великая. Солдаты как солдаты, точно сказать не могли: одни говорили, тысячи три будет, другие – тысяч пять, а то и побольше.

– Я возьму двадцать конников и поеду навстречу, – сказал ротмистр Липницкий.

Он уехал.

Прошел час, другой, наконец дали знать, что приближается не разъезд, а целое большое войско.

Бог весть откуда по стану вдруг пронеслось:

– Радзивилл идет!

Как электрическая искра пробежала эта весть и потрясла всех: солдаты взобрались на валы, страх изобразился на многих лицах; войска не становились в строй, одна только пехота Оскерко заняла указанное ей место. А среди охотников в первую минуту просто поднялся переполох. Из уст в уста передавались самые разноречивые вести.

– Радзивилл наголову разбил Володыёвского и разъезд Кмицица, – твердили одни.

– Не ушел ни один человек, – говорили другие.

– А теперь пан Липницкий как сквозь землю провалился.