Генрик Сенкевич - Потоп

• Название: Потоп
• Автор: Генрик Сенкевич
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-17-074133-5, 978-5-271-42461-8

Самый знаменитый исторический роман польской литературы.

Книга, на которой выросли поколения читателей.

В 1974 году классик европейского кинематографа Ежи Гофман экранизировал «Потоп» – однако даже этой блестящей экранизации не удалось в полной мере передать масштаб и многогранность оригинального текста Сенкевича…

Открывая этот роман, мы словно сами оказываемся в Речи Посполитой середины XVI века – эпохи войны со шведами, решившими любой ценой покорить Польшу и посадить на ее престол своего ставленника. Среди поляков тоже нет единства – многие магнаты и шляхтичи поддерживают шведов, а многие готовы положить жизнь во имя независимости родной земли…

Таков фон, на котором разворачивается увлекательная история приключений отважного молодого дворянина Анджея Кмицица и его возлюбленной – прекрасной Оленьки Биллевич…

---

При свете факелов пан Анджей увидел лежащий на земле кол со свежезаостренным концом, другой его конец был привязан к толстому бревну.

Дрожь невольно проняла пана Анджея.

«Это для меня! – подумал он. – Князь прикажет лошадьми посадить меня на кол. Из мести он жертвует Саковичем!»

Он ошибся, кол был предназначен для Сороки.

В дрожащих отблесках пламени он увидел и самого Сороку. Старый солдат сидел около бревна на стульце, без шапки, со связанными руками; его стерегли четверо солдат. Какой-то человек в безрукавке поил его в эту минуту водкой из плоской кружки; Сорока пил с жадностью. Выпив всю водку, он сплюнул, и в эту самую минуту Кмицица поставили между двумя всадниками в первой шеренге; солдат увидел его, сорвался со стульца и вытянулся, как на параде.

С минуту они глядели друг на друга. Лицо Сороки было спокойно и решительно; он только двигал челюстями, точно все что-то жевал.

– Сорока! – простонал наконец Кмициц.

– Слушаюсь! – ответил солдат.

И снова воцарилось молчание. Да и о чем было им говорить в такую минуту! Но вот палач, который поил Сороку водкой, подошел к нему.

– Ну, старина, – сказал он, – пора!

– А вы попрямей посадите!

– Не бойся!

Сорока не боялся; но когда он почувствовал на своем плече руку палача, он задышал тяжело и трудно и наконец сказал:

– Еще горелки!

– Нету!

Вдруг один из солдат выехал из шеренги и подал флягу.

– Есть. Дайте ему!

– Смирно! – скомандовал Гловбич.

Но человек в безрукавке все-таки прижал флягу к губам Сороки, и тот снова пил, а выпив, глубоко вздохнул.

– Вот она, солдатская доля! – сказал он. – Вот награда за тридцать лет службы! Ну, пора так пора!

К нему подошел второй палач, и его стали раздевать.

Наступила минута молчания.

Факелы дрожали в руках у людей. Всем стало страшно.

Но вот ропот пробежал по рядам солдат, окружавших площадку; он становился все громче. Солдат не палач. Он сам убивает, но не любит смотреть на страданья.

– Молчать! – крикнул Гловбич.

Ропот перешел в общий крик, в котором слышались отдельные возгласы: «Дьяволы! Черти! Собачья служба!»

Вдруг Кмициц крикнул так, точно его самого посадили на кол:

– Стой!!!

Палачи невольно остановились. Все глаза обратились на Кмицица.

– Солдаты! – крикнул пан Анджей. – Князь Богуслав предал короля и Речь Посполитую! Вы окружены, и завтра вас истребят всех до единого! Вы служите изменнику! Но кто бросит службу, бросит изменника, того ждет прощение короля, прощение гетмана! Выбирайте! Смерть и позор или завтра награда! Я жалованье вам заплачу и каждому дам по дукату, по два дуката! Выбирайте! Не вам, честным солдатам, служить изменнику! Да здравствует великий гетман литовский!

Крик перешел в гул. Ряды расстроились.

Десятка два голосов крикнули:

– Да здравствует король!

– Довольно с нас этой службы!

– Смерть изменнику!

– Стой! Стой! – кричали другие голоса.

– Завтра ждет вас позорный конец! – ревел Кмициц.

– Татары в Суховоле!

– Князь изменник!

– Против короля воюем!

– Бей его!

– К князю!

– Стой!

Во всеобщем смятении чья-то сабля перерезала веревки, связывавшие руки Кмицица. Тот тут же вскочил на одного из коней, которые должны были поднять Сороку на кол, и крикнул, уже сидя верхом:

– За мной к гетману!

– Иду! – крикнул Гловбич. – Да здравствует король!

– Да здравствует король! – ответило полсотни голосов и мгновенно сверкнуло полсотни сабель.

– Сороку на коня! – снова скомандовал Кмициц.

Солдаты, которые хотели оказать сопротивление, увидев обнаженные сабли, смолкли. Один все-таки повернул коня и исчез через минуту из глаз. Факелы погасли. Темнота окутала всех.

– За мной! – раздался голос Кмицица.

И люди беспорядочной толпой рванулись с места, затем вытянулись длинной вереницей.

Отъехав с полверсты, в березовой роще, лежавшей по левую сторону стана, наткнулись на сильное пешее охранение.

– Кто идет? – раздались голоса.

– Гловбич с разъездом!

– Что пропуск?

– Трубы!

– Проходи!

Они проехали не спеша, затем пустились рысью.

– Сорока! – сказал Кмициц.

– Слушаюсь! – раздался рядом голос вахмистра.

Кмициц больше ничего не сказал, он только протянул руку и положил ее на голову вахмистра, словно желая удостовериться, едет ли тот рядом.

Солдат в молчании прижал его руку к губам.

Тут рядом же, но с другой стороны, раздался голос Гловбича:

– Пан Кмициц, я давно хотел сделать то, что делаю теперь!

– Ты об этом не пожалеешь!

– Век буду тебя благодарить!

– Послушай, Гловбич, почему князь не иноземный полк, а вас послал на казнь?

– Он хотел тебя опозорить при поляках. Чужие солдаты тебя не знают.

– А со мной ничего не должно было статься?

– Мне дан был приказ разрезать тебе веревки. А если бы ты кинулся спасать Сороку, мы должны были доставить тебя к князю для наказания.

– Стало быть, он хотел пожертвовать и Саковичем, – пробормотал Кмициц.

Между тем в Янове князь Богуслав, изнуренный лихорадкой и дневными трудами, лег уже спать. Он пробудился от глубокого сна, услышав шум перед домом и стук в дверь.

– Вельможный князь! Вельможный князь! – кричало несколько голосов.

– Князь спит! Не будить! – отвечали пажи.

Но князь сел на постели и крикнул:

– Огня!

Принесли огонь, одновременно вошел дежурный офицер.

– Вельможный князь! – сказал он. – Посол Сапеги взбунтовал хоругвь Гловбича и увел ее к гетману.

Наступило молчание.

– Бить в литавры и барабаны! – приказал наконец Богуслав. – Войско в строй.

Офицер вышел, князь остался один.

– Это страшный человек! – сказал он про себя.

И почувствовал, что у него начинается новый приступ лихорадки.

Глава XL

Можно себе представить, как удивлен был Сапега, когда Кмициц не только сам вернулся цел и невредим, но и привел с собой отряд в несколько десятков сабель и старого слугу. Дважды пришлось Кмицицу рассказывать, как было дело, во все уши слушали гетман и Оскерко, только нет-нет да руками который всплеснет или за голову схватится.

– Знай же, – сказал пану Анджею гетман, – кто в своей мести переходит всякие границы, у того она часто, как птица, ускользает из рук. Князь Богуслав хотел, чтобы поляки были свидетелями твоего бесчестья и позора, хотел этим еще больше унизить тебя, вот и перешел всякие границы. Но ты не хвались, ибо победу ты одержал по Божьему соизволению. А все-таки должен я сказать тебе: он дьявол, но и ты дьявол! Нехорошо князь поступил, что надругался над тобой.

– Я над ним ругаться не стану и в мести, даст Бог, не перейду границ!

– Ты совсем прости ему, как Христос прощал обидчикам, хоть, бывши Богом, словом одним мог покарать жидовинов.

Кмициц ничего не ответил, да и времени у него не было не то что для разговоров, но даже для отдыха. Он изнемогал от усталости, однако принял решение в ту же ночь выехать к своим татарам, которые стояли в лесах и на дорогах за Яновом, в тылу войск Богуслава. Люди тогда умели спать и в седле. Приказал только Кмициц оседлать свежего коня да пообещал себе сладко поспать в дороге.

Он уже садился в седло, когда к нему подошел Сорока и вытянулся в струнку.

– Пан полковник! – обратился к нему вахмистр.

– Что скажешь, старина?

– Я пришел спросить, когда мне ехать?

– Куда?

– В Тауроги.

Кмициц рассмеялся.

– В Тауроги ты не поедешь совсем, со мной поедешь.

– Слушаюсь! – ответил вахмистр, стараясь не показать, как он доволен.

Поехали вместе. Путь был не близкий, ехать пришлось через леса, окольными путями, чтобы не наткнуться на Богуслава; зато пан Анджей и Сорока отлично выспались и без всяких приключений прибыли к татарам.

Акба-Улан тотчас явился к Бабиничу и доложил, что было сделано в его отсутствие. Пан Анджей остался доволен: все мосты были сожжены, гати уничтожены; вдобавок разлились весенние воды, и поля, луга и низкие дороги обратились в вязкое болото.

У Богуслава не было выбора, он должен был драться и либо победить, либо погибнуть. О том, чтобы уйти, и речи быть не могло.

– Ну что ж, – промолвил Кмициц, – рейтары у него отборные, но конница это тяжелая. Толку от нее по этой грязи никакого.

Затем он обратился к Акба-Улану.

– Похудал ты! – сказал он татарину, ткнув его кулаком в брюхо. – Ничего, после битвы набьешь пузо княжескими дукатами.

– Бог на то сотворил врагов, чтобы мужам битвы было с кого брать добычу, – важно ответил татарин.

– А конница Богуслава стоит против вас?

– Несколько сот сабель, и конница отборная, а вчера еще полк пехоты прислали, и он окопался.

– Неужто нельзя выманить их в поле?

– Не выходят.

– А если обойти да в тылу оставить, а самим пробиться на Янов?

– Они на самой дороге стоят.

– Что-то надо придумать! – Кмициц стал поглаживать рукой чуприну. – А набеги учинять на них вы пробовали? Далеко ль они за вами шли?