Андрей Мухлынин - Цветы и воды

• Название: Цветы и воды
• Автор: Андрей Мухлынин
• Жанр: Современная проза

Весна — время распускающихся цветов. Время безудержной юности и вечной любви. Время пробуждения светлой магии… Только кое-кому до этого нет дела.

Виктор Тесла решает только необычные проблемы. Вроде поиска древнего артефакта, похищенного у посланника смерти. Однако найти то, о чём никто не знает, ещё не самое главное. У Теслы есть дела поважнее.

Остаться в живых, например.

---

— Я торопился… Стрёмно, вообще-то, тебе с ним.

— Нормально. Что бы я тогда не сделал, я — не садист, не маньяк и не человеконенавистник, делящий людей на достойных и недостойных. Я — не вы.

— У тебя есть магический дар, — твёрдо сказал я. — Однажды тебе всё равно придётся драться.

В этих словах не было ни капли лжи. Мир среди чародеев — всей магической братии во всём многообразии её форм — штука редкая. Да и то, он чаще носит форму шаткого компромисса.

Ведь если у вас при себе всегда есть оружие, на ношение которого не нужна лицензия, то почему бы не прикончить того, чьи убеждения отличаются от ваших?

— Ну, я неплохо дерусь, — неуверенно проговорил Азамат.

— Среднестатистический упырь даже не заметит, что ты ему врезал. Ты знаешь какие-нибудь боевые заклинания?

— Боевые заклинания? — переспросил он. — Дядя не учил меня ничему такому. Но… я кое-что освоил сам.

Я хлопнул в ладоши.

— Отлично! — мне пришлось найти ещё одну бутылку, чтобы поставить её перед Азаматом. — Валяй!

Он достал из кармана завёрнутый в ткань мелок и начал рисовать какой-то мудрёный сигил.

Следует различать печати и сигилы. Хотя, если задуматься, то отличие состоит лишь в их предназначении. Сигилами традиционно называются печати, накладываемые основательно и на неопределённый срок. Они, как правило, служат для защиты, в качестве ловушек или для трансформации энергии. Те же, которые создаются одномоментно, стихийно, и для разового использования, считаются просто «Печатями» и включают в себя все остальные типы: боевые, перемещающие, сдерживающие… Хотя есть и исключения.

Пока я думал, как Азамат собирается использовать ловушку, он закончил рисовать и напоследок вложил в сигил немного магии. Волшебники не способны напрямую работать с энергией так, как это делают маги, и им приходится пользоваться артефактами. Но любая печать, по сути, тоже артефакт, поэтому волшебник может «заряжать» написанные им формулы. Если у него достаточно умений.

У Азамата было достаточно.

Сигил засветился в темноте светом, похожим на цвет плесени, и воздух вокруг знаков слегка дрогнул. Некромант медленно обошёл ловушку, взял в руку бутылку и бросил её в нарисованный им круг. Ударившись о бетон крыши, стеклянная бутылка, естественно, разбилась.

Я пригляделся к осколкам и увидел, что они медленно рассыпаются.

— Что это?

— «Тлен», — ответил Азамат. — Он ускоряет разложение в сотни раз. Жертва может успеть выйти из ловушки, но останется изуродованной.

— Чёрт… — вырвалось у меня. — Эта штука, наверняка, запрещена.

Он кивнул.

— С позапрошлого века.

«Официально запрещённых» заклинаний, конечно, не существует — в мире магии, как вы уже, наверное, поняли, правит закон джунглей. Но есть приёмы, применение которых действительно антигуманно и противоречит всем нормам морали.

«Тлен» явно был из их числа.

Азамат осторожно деактивировал сигил и стёр часть знаков.

— И вы хотите сказать, что однажды мне придётся заманить кого-то внутрь такого круга?

Я кивнул.

— Но лучше для тебя будет научиться вызывать все стадии создания ловушки в уме, а затем мысленно привязать их к заклинанию из пары слов, которое ты сможешь установить на точку фокуса… пусть даже волшебной палочки. Так ты сможешь сохранять мобильность в бою, атакуя противников на ходу.

— Такое ощущение, что вы рассказываете мне, как настроить гарнитуру для мобильника, — проворчал он. — А у вас-то что? Какая фишка?

— Моя «фишка» проникает в структуру объекта и разрывает молекулярные связи, разнося его на куски, — ответил я.

Заклинание, которым я сломал замок, когда мы с Азаматом заглянули в квартиру к фотографу, на самом деле представляет собой текст на двух листах, прочитанный с должным выражением. Я месяц учил его и еще столько же времени привязывал к одному короткому слову.

И потом использовал его на живых существах.

Мы с Азаматом действительно различаемся.

Оставалось ещё кое-что, что я хотел ему показать. То, ради чего я притащил этого парня сюда. Я подошёл к ограждению и спросил:

— Ты замечал когда-нибудь, что можешь быть сильнее и ловчее своих сверстников? Что при желании можешь бегать быстрее и дальше прыгать?

— Может быть. Мне не приходилось сравнивать, — ответил Азамат, вставая рядом. — У меня в детстве было немного друзей.

— Что поделать. Когда-то надо начинать.

С этими словами я схватил его за ноги, перевернул и сбросил с крыши.

И сам прыгнул следом.

Глава 8

Наверное, здесь я должен настоятельно предостеречь вас от попыток повторять подобные трюки. Поверьте, ни к чему путному это не приведёт, покалечитесь, как минимум. Это вроде прыжка с парашютом, только правила жёстче. В том смысле, что парашюта нет, а без наставника или, хотя бы, какого-никакого инструктора всё рассчитать и принять правильное положение невозможно. Поэтому все прыжки, которые новички совершают самостоятельно, становятся для них не только первыми, но и последними. Если уж вам так хочется проверить себя на наличие способностей к магии, попробуйте лучше силой мысли сдвинуть спичечный коробок.

Проще говоря, не хочу, чтобы Вещий потом пришёл ко мне и утверждал, будто я подбиваю людей на суицид.

Падение с восемнадцатого этажа, по идее, занимает секунд пять — не больше. Только с точки зрения того, кто падает, эти секунды длятся гораздо дольше. Как раз столько, чтобы успеть задуматься, а стоило ли вообще прыгать, и придти к ответу, что не стоило. Осознание этого, впрочем, уже ничего не изменит.

Правда, не для всех.

Короткое, но невероятно выразительное матерное слово протяжным стоном разнеслось по округе.

Не то мой бросок закрутил Азамата слишком сильно, не то он сам с перепугу пытался проделывать в воздухе какие-то акробатические трюки, но он здорово рисковал если не разбиться насмерть, то покалечиться обо что-нибудь. Или сначала покалечиться, а потом разбиться. Я вытянул руку, схватил его за шкирку и потянул назад, заставляя перевернуться и падать ногами вниз. Затем, продолжая придерживать Азамата, мне пришлось сделать несколько шагов по стене, попутно наступив на чьи-то окна, и с силой оттолкнуться от неё, уходя от столкновения с антенной-«тарелкой», некстати прикреплённой на нашем пути.

Парой секунд спустя наши ноги коснулись земли. Осознав, что падение закончилось, Азамат бросился на меня с кулаками.

— Чёрт! Ты… — он попытался вспомнить что-то обидное, но, видимо, не сумел и выпалил только: — …скотина! Совсем спятил?! Я же мог разбиться!

— Но ведь не разбился, — спокойно сказал я.

Он замолчал и медленно ощупал себя.

— Чёрт, — повторил Азамат. — Что это ещё за?..

Парень вдруг согнулся пополам и его вырвало.

— Как такое возможно? — спросил он, отдышавшись. — Мы должны были расшибиться в лепёшку.

Я кивнул.

— Если бы мы были обычными людьми, то, несомненно, именно это и произошло бы. Но магия позволяет нам… немного нарушать законы физики.

— Вы могли бы просто сказать мне это.

— И ты бы поверил?

— Нет, конечно! Что я, совсем дурак что ли? — произнеся это, он задумался над своими словами, понимая, видимо, их значение.

— Вот видишь, — я улыбнулся, стараясь придать себе дружелюбный вид. — Это всё ради твоего блага.

Азамат, как мог, успокоился и ответил — куда сдержанней, чем прежде:

— Знаете, у всего есть свои пределы, и то, что вы сделали — уже далеко не благо.

Настала моя очередь задуматься. Быть может, я, действительно, давно уже пересёк ту грань, когда попытка сделать добро превращается во вред? Скорее всего, так и есть. Но неужели я вообще не заботился о безопасности своего новоявленного ученика, и действовал целиком и полностью в своих интересах, а ему только лгал? Неужели я так привык обманывать, что даже не заметил, как солгал себе самому? Эта мысль занимала меня некоторое время…

Пара секунд, это ведь тоже время, верно?

— Таро здесь, — сказал вдруг Азамат. — Он говорит, чтобы вы прекращали тратить время на всякую ерунду и взялись наконец за дело.

Я фыркнул и ответил в пустоту:

— Подумаешь! Я, между прочим, на двадцати четырёх часовой рабочий день не подписывался.

— Таро говорит, что с вашей профессией рабочий день — это двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста…

— Вот сам пусть столько и работает. А моя профессия — экстрасенс. Чётвертый Магистр Великой Шаманской Ложи.

— Он смеётся.

— Хочешь поспорить?! — с вызовом сказал я, чувствуя, как меня наполняет злость. — Ну, выходи, не прячься за некромантом!

— А вы? Хотите с ним поспорить? — осторожно спросил Азамат. Как я понял, он это спрашивал от своего лица. — Ребята, давайте не будем ссориться… Правильно я говорю?