Юлия Лавряшина - Гринвичский меридиан

• Название: Гринвичский меридиан
• Автор: Юлия Лавряшина
• Издательство: «Мангазея»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-8091-0031-7

… — Я люблю тебя, Пол, — жалобно вскрикнула она. — Я так люблю тебя! Мне больше ничего не надо в жизни… Я это поняла, когда ты… когда тебя…

Она подалась к нему, не страстно, как бывало, а точно ища защиты… Пол отшатнулся… Чтобы не видеть ее, он впился в лицо руками.

— Почему я не умер? — пробормотал он…

"Умереть бы… сейчас… глядя в ее глаза…" — мелькнуло у него в мыслях. Она гладила его лицо так робко, что в пору было заплакать от жалости к ней. Оцепенев, он понял, что не знал ничего лучше этих легких прикосновений.

— Пожалуйста, Пол! Пожалуйста…

— Пожалуйста? — выдохнул он и с силой опустил ее руки. — Я тоже говорил: пожалуйста. Ты не услышала. Я не… виню тебя. Я уезжаю…

О ЛЮБВИ… — новый роман Юлии Лавряшиной «Гринвичский меридиан».

---

— Просто я хорошо знаю этот мир и с лицевой стороны, и с изнанки, — ответил он. — Это немногим дано.

— Здесь — лицевая сторона?

— Смотря для кого, — уклончиво сказал он. — Для вас — конечно.

Мы познакомились, но он назвался Режиссером. "Так все меня зовут", — небрежно пояснил он.

— А вы на самом деле режиссер?

— О да! Я режиссер. Может быть, лучший в современном кинематографе.

Я не без зависти заметила, что самоуверенности ему не занимать, и Режиссер согласился. Потом с усмешкой добавил:

— Разве это плохо? Когда человек неуверен в себе, то другой в него уж точно не поверит. А в моем деле необходимо уметь производить впечатление. Иначе денег не дадут! — он засмеялся, показав крупные белые зубы.

Я вздрогнула, услышав этот смех. Будто кто-то очень знакомый засмеялся у него за спиной, а Режиссер только открыл рот, как подставная кукла.

— Что вы делаете в этом клубе? Здесь же одни англичане, — попыталась я отвлечься от недоброго предчувствия. — Ищете спонсоров?

Если б я не выпила столько вина, то, наверное, сумела бы угадать, что это за предчувствие. Но в голове у меня так приятно и мягко шумело, что сосредоточиться на чем-либо не было ни малейшей возможности.

Режиссер опять улыбнулся:

— Я же сказал вам, что везде свой. Я настолько же англичанин, насколько и француз, и русский…

— Только Бог не имеет национальности, — подражая Полу, сказала я.

Он сдержанно возразил:

— Ну почему же? И дьявол тоже. Кстати, говори мне "ты" — мы же почти ровесники. Ты знаешь, что у тебя жутко перепуганный вид?

— Мой друг вышел позвонить, — призналась я. — Мне действительно без него не по себе. Но скоро он вернется, и я перестану трястись.

Не скрывая презрения, Режиссер переспросил:

— Друг? Разве можно полагаться на друга? Друзья — это такой ненадежный народ.

— На кого же тогда полагаться, если не на друга?

— На себя. Только на себя. Хочешь, я научу тебя, как бороться со страхом?

— Нет! — ответила я почти инстинктивно.

Его смех опять заставил меня поежиться.

— А, ты снова боишься! А ведь избавиться от всего, что тебя мучает, так просто! Надо всего лишь взглянуть в глаза самым страшным вещам. Уверяю тебя, что при ближайшем рассмотрении они окажутся не опаснее мышки.

— Каким же это вещам?

— А вот пойдем!

Он схватил меня за руку и потащил к окну. Я попыталась вырваться, но у Режиссера оказалась поистине железная хватка. Не выпуская меня, он распахнул створки и указал:

— Видишь этот переход? Зубцы по краям довольно широкие, с них трудно сорваться, но до земли далеко. Сейчас мы пройдем по ним, и ты перестанешь бояться высоты.

— Да никогда! — взвизгнула я.

— Сейчас, — жестко сказал Режиссер и, легко подхватив меня, поставил на подоконник.

Я в ужасе оглянулась, но Пола нигде не было видно. "Он бросил меня! — подумала я в панике. — В такой момент!"

— Отпусти меня, пожалуйста, — взмолилась я. — Мне никогда не удержаться на такой высоте. У меня сразу голова закружится.

— Я буду рядом, — заверил Режиссер, но это ничуть меня не ободрило.

— Ты сумасшедший, да?

— Да, конечно. Все великие люди безумны.

Я даже не стала оспаривать его величия. Да я и не сумела бы этого сделать, не видя его фильмов. Зато безумие его казалось очевидным.

— Я позову на помощь!

— О! Это же английский клуб. Здесь никому ни до кого нет дела.

Оглянувшись, я убедилась, что и впрямь никто не обращает на нас внимания. Даже официант проскользнул мимо с видом настолько равнодушным, словно в этом заведении считалось в порядке вещей то, что посетители вскакивают на подоконник. А Пола все не было…

Мной вдруг овладело такое бессилие, что я даже перестала сопротивляться. Режиссер сразу почувствовал это и рывком увлек меня за собой. Мы спрыгнули на крышу перехода, и ветер тут же занялся моим платьем, забираясь под узкий подол. Я содрогнулась, и Режиссер заботливо обнял меня за плечи. Мне показалось, что от его тела веет какой-то горячечной одержимостью. А лица мне опять не удалось разглядеть, потому что пока мы сидели в клубе, совсем стемнело.

— Смелее! — он подтолкнул меня к злополучным зубцам.

— Такой ветрюга! Меня же снесет!

— Я веду тебя против ветра. Если тебя и снесет, то на крышу. Не бойся же!

— Почему я тебя слушаюсь?!

— Потому что тебе надоели обыкновенные люди. И ты боишься сама остаться обыкновенной на всю жизнь… Вот я — не такой, как все. А твой друг наверняка богатенький обыватель.

Я заспорила, защищая Пола, хотя и была обижена на него:

— Вот уж нет! Если хочешь знать, он под бензопилу бросился, защищая лес!

Режиссер надменно хмыкнул:

— А вот это уже глупо… Что он — спас тот лес? Или это принесло ему известность и народную любовь? Ради чего он совал голову в петлю? Просто по дурости?

— Не говори о нем так, пожалуйста!

— Тебе неприятно? Хорошо, не буду. Все равно ведь его нет. Его больше не существует.

— Ты опять?

— А разве ты сама еще не поняла, что для тебя его больше не существует?

— Нет, — я вложила в свой ответ всю возможную твердость.

— Ну и ладно, — легко согласился Режиссер. — Давай я тебе помогу.

Он опять приподнял меня и поставил на один из выступающих зубцов. Меня качнуло ветром, но Режиссер крепко держал мою руку.

— Посмотри вниз, не бойся. Обычно советуют не смотреть, но ты ведь для того и пришла сюда, чтобы все увидеть собственными глазами. Посмотри же! И ты победишь эту черную бездну!

Он произнес это так вдохновенно, что я и в самом деле воспряла духом. И даже подумала: "А почему бы и нет? Мне давно пора научиться справляться со своими страхами".

Фонари внизу протянулись тусклой, прерывистой цепочкой, и в пятнах отбрасываемого ими света то и дело пролетали машины — одинаково серые с высоты. Редкие пешеходы, перебегав дорогу, высвечивались как залетные мошки и были ничуть не крупнее.

Внезапно Режиссер выпустил мою руку и, заскочив на возвышение, повернулся ко мне лицом. Ветер взъерошил его волосы, и он, засмеявшись, прижал их ладонью.

— Пошли! — крикнул он, отступая. — Иди за мной! Я покажу тебе все величие и всю низость этого мира…

И я сделала первый шаг.

Глава 11

(из дневника Пола Бартона)

Она ничего мне не рассказала. Слушая ропот сосен, я сидел во дворике, устав бродить по улицам, и смотрел на ее окна, словно влюбленный мальчишка. Не понимаю, как пропустил тот момент, когда ее узкая тень проскользнула к подъезду. Может быть, моя фея влетела прямо в окно? Когда зажегся свет, я поднялся и в каком-то беспамятстве двинулся на зов теплого прямоугольника. Я не представлял, что могу ей сказать. Я ждал слов от нее.

Она спросила: "Почему ты бросил меня в этом ужасном замке?"

"Я не бросил, — возразил я. — Официант обещал вызвать тебе такси. Я должен был срочно уйти. Ни минуты не было".

Я не солгал ей и в то же время знал, что обманываю. Я спросил, понравилось ли ей там, и она ни словом не обмолвилась о Режиссере. В целом выходило, что ей там не понравилось, но она хотела бы оказаться в Красном замке еще раз. Я не стал говорить, что это звучит довольно странно. Ведь я был готов к более беспощадному ответу.

Мы поужинали с ней холодными вчерашними котлетами, сидя в неосвещенной кухне. Из ее окна видны сосны, и складывается впечатление, что живешь в лесной чаще, куда никому нет хода. Я хотел бы увести ее в такую глушь и спрятать свое сокровище ото всех. И вместе с тем, мне хочется как можно чаще бывать с ней на людях, чтобы все видели, какая у меня необыкновенная девушка. Даже если она не пройдет этого испытания, то все равно останется необыкновенной.

Потом мы легли спать, и она все прижималась ко мне, как испуганный ребенок, а я не смел овладеть ею, по рукам и ногам повязанный чувством вины. Через какое-то время она подняла голову, и я увидел ее огромные глаза перед своими. "Войди в меня, Пол, — жалобно попросила она. — И не уходи больше". И я, конечно, не выдержал.

Мне казалось, что ее поцелуи полны грусти, так они были нежны и коротки. Я гадал, прощается ли она со мной или пока только размышляет. Я знал Режиссера лучше, чем кто бы то ни был, и подозревал, что он может увлечь с первой же встречи. Да что Режиссер! Даже мне это удалось. Что же говорить о нем, с его молодостью, энергией, с его дьявольским обаянием и талантом…

Во сне она опять, как в первую ночь, стонала и подергивалась, и я также не спал. Природа к ночи разбушевалась, и ветер жутко завывал за окнами. Когда пошел дождь, он стих, и сразу стало не страшно, а как-то безнадежно и уныло. Будто она не лежала, постанывая, рядом со мной, а уже уходила прямо под дождь, не то чтобы не боясь его, но просто не замечая.

"Болван! — ругал я себя. — Какой же я болван! Разве не лучше раз и навсегда смириться с тем, что она любит меня потому, что просто не подозревает о той страсти, на которую способна ее душа? Разве это не счастье?"