Дэвид Хоффман - Олигархи. Богатство и власть в новой России

• Название: Олигархи. Богатство и власть в новой России
• Автор: Дэвид Хоффман
• Издательство: КоЛибри
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-98720-034-6

Дэвид Хоффман — один из наиболее авторитетных сегодня в США журналистов, пишущих о мировой политике. Шесть лет — с 1995 по 2001 год — он жил и работал в России на посту главы Московского бюро влиятельнейшей американской газеты “Вашингтон пост”, став свидетелем и хроникером драматических событий, настоящего исторического перелома в российской общественной жизни, политике и экономике. Книга о тех, кого позже назовут “олигархами”, стала итогом этой командировки и получила колоссальный резонанс в США и Европе.

Главные герои книги Хоффмана — люди, чьи имена знакомы в России каждому: Ходорковский, Лужков, Чубайс, Березовский, Гусинский, Смоленский. Эти шестеро были среди тех, кто заставил Россию совершить грандиозный переход от рухнувшего социализма к олигархическому капитализму, неизбежному этапу на пути страны к либеральной рыночной системе. В основе увлекательного повествования лежат многие сотни интервью, взятые Хоффманом на протяжении нескольких лет у российских политиков, бизнесменов, журналистов, социологов, поразительно откровенные свидетельства участников и очевидцев драматических событий, впервые публикуемые архивные документы, исследования российских и американских политологов.

---

После возвращения в Москву вера Гусинского в политические связи сыграла важную роль в его следующем “большом скачке” — на этот раз в сфере строительства и недвижимости. Раньше его кооператив “Металл” строил маленькие гаражи-ракушки из гофрированного металла, появлявшиеся повсюду в унылых спальных районах Москвы. В эпоху кооперативов было достаточно производить и продавать то, в чем нуждались люди. Теперь же Гусинский хотел ремонтировать и реконструировать старые здания. По всей Москве имелось множество запущенных, нуждающихся в ремонте домов, а погруженные в летаргический сон государственные строительные организации не хотели заниматься такими мелочами. Гусинский понял, что может заработать большие деньги на ремонте зданий и их продаже на московском рынке недвижимости, где цены постоянно росли, а стоимость аренды хороших офисов и фешенебельных квартир, подстегиваемая растущими потребностями нуворишей, приближалась к уровню Нью-Йорка и Токио.

Но сначала Гусинский должен был приобрести старые здания по выгодной цене. Поэтому он нуждался в Лужкове. Являясь муниципальным чиновником, Лужков мог одним росчерком пера распоряжаться городскими зданиями. Но Гусинский понимал, что Лужков должен был извлечь из этого какую-то выгоду. Такой вопрос нельзя было решить примитивной взяткой. Лужкову нужны были результаты, способствующие продвижению по служебной лестнице. Журналист Михаил Леонтьев, который был в то время знаком и с Лужковым, и с Гусинским, а позже работал у Гусинского, сказал мне: “Лужков — трудоголик. Он любит добиваться результата. Гусинский тоже очень энергичный человек. Они отлично дополняли друг друга”.

Лужкову очень хотелось за счет увеличения жилищного фонда Москвы снизить перенаселенность московских квартир. Гусинский и Лужков пришли к соглашению: Лужков передает Гусинскому права на старые дома совершенно бесплатно. Гусинский восстанавливает здания и возвращает половину или даже 75 процентов площади каждого из них городу. Гусинский все равно получает огромную выгоду от продажи остающейся ему части, а для Лужкова, распоряжавшегося этими зданиями, но не имевшего никаких других ресурсов, это был способ без каких-либо усилий получить для города ценные, только что отремонтированные жилые и офисные помещения. Позже эта схема легла в основу применявшегося Лужковым метода быстрого увеличения жилищного фонда Москвы, и уже самые различные подрядчики строили по ней сотни тысяч квадратных метров нового жилья.

В начале 1990-х Москва стала превращаться в бурно развивающийся, насыщенный деньгами город, в котором не существовало никаких запретов, процветала коррупция, не было четких границ между личными и общественными интересами. Чтобы добиться чего-то в этом городе, нужны были деньги и влияние, сила воли и готовность пойти на подкуп. Даже в самой мелкой муниципальной структуре без смущения требовали взятку, а большие проекты всегда были сопряжены с крупными проявлениями коррупции. В этом мире Гусинский сколотил свое первое состояние.

Юрий Щекочихин, журналист и политический деятель, проводивший рискованные журналистские расследования и поддерживавший демократические реформы, в отчаянии писал, что криминальные структуры рвутся к власти в городе, воспользовавшись триумфом реформаторов в 1990 и 1991 году. В большой статье, опубликованной в июне 1992 года в “Литературной газете”, которую он озаглавил просто “Страх”, Щекочихин писал, что его напуганные информаторы соглашались отвечать на вопросы о коррупции в Москве только в письменном виде на клочках бумаги, которые они потом сожгли. “Криминальные структуры... поделили между собой сферы влияния в Москве, — утверждал он. —Им уже достались самые лакомые кусочки”.

И далее он спрашивал: “Кто сегодня правит Москвой?” И сам же отвечал: “Те, в чьих руках оказались богатства Москвы — ее земля, здания, целые районы”. Щекочихин писал, что реальная власть в городе принадлежит не мелким предпринимателям, появившимся после краха коммунизма, и не “криминальным структурам”, воспользовавшимся “хаосом в стране”, а какой-то загадочной “третьей группе”, близкой к городским властям. Он упомянул о том, как Лужков отдал Гусинскому здание для компании “Мост”. “У меня имеется информация, что “Мост” уже приобрел практически даром более ста зданий в Москве, и нет закона, который мог бы помешать этому, — писал он, отмечая, что городом управляют не избранные руководители, а близкие к власти магнаты. Они — “настоящие хозяева Москвы”{140}.

Гусинский становился очень богатым, гораздо более богатым, чем мог представить себе раньше. Через его руки проходили десятки миллионов долларов. Его жизнь превратилась в калейдоскоп долгих дней, ночей и выходных, проведенных в работе.

Опасность всегда там, где деньги. Когда Гусинский начал штамповать браслеты, он лицом к лицу столкнулся с мелкими рэкетирами. Преступные группы, существовавшие за фасадом советской жизни (и под пятой советской власти), в годы перестройки, когда появились кооперативы, стали вести себя более дерзко. Бандиты появлялись у дверей, как только чувствовали запах денег. Сначала Гусинский полагался на самого себя, пытаясь отпугнуть их той вулканической яростью, которая выручала его во дворе, когда он был подростком. “Я брал что-нибудь тяжелое и прогонял их”, — вспоминал он. Но вскоре он создал собственную службу безопасности, чтобы избавиться от бандитов, требовавших деньги за “защиту”. Гусинский знал, что живет в мире, где законы не действуют, и что обращаться в милицию бесполезно. Ему нужно было устанавливать собственные порядки, потому что он действовал вне законов советской эпохи, в соответствии с которыми предпринимательство считалось преступлением. “У нас было только два пути, — признавался он, — либо платить бандитам, либо содержать собственную службу охраны”. Позже, когда масштабы предпринимательской деятельности Гусинского увеличились, и особенно когда он создал свою строительную и банковскую империю, бандитов держала в страхе его служба безопасности, насчитывавшая тысячу человек. Бобков, в прошлом высокопоставленный генерал КГБ, руководивший преследованием диссидентов, стал играть важную роль в руководстве корпорации Гусинского. Гусинский характеризовал Бобкова как аналитика, но на самом деле в его ведении находилась безопасность Гусинского во всех ее проявлениях. В созданной Гусинским империи, как и во многих других, частная служба безопасности занималась различными аспектами защиты компании, начиная с телохранителей и кончая анализом деятельности конкурентов и контактами с государственными органами безопасности. Гусинский одним из первых создал частную службу безопасности, в которую набирались военнослужащие из элитных военных подразделений и сотрудники КГБ. В течение ряда лет Гусинский отметал любую критику в адрес его службы безопасности, говоря, что она необходима для защиты от бандитов, для охраны строительных площадок и отделений банка. “Бандиты, бандиты и еще раз бандиты!” — простонал он, когда я спросил его о том, какие опасности ему угрожают. А если его критиковали за то, что он привлек к работе Бобкова, Гусинский заявлял, что “нанял бы самого дьявола, если бы он мог обеспечить безопасность”{141}.

Финансовый центр Гусинского “Мост-банк”, начавшийся практически с бухгалтерии, расширился при покровительстве Лужкова. В начале 1990-х в банке были открыты главные счета городской администрации. Привилегированное положение позволяло Гусинскому использовать муниципальные вклады для получения крупной прибыли для себя, выплачивая небольшие проценты городу. Гусинский разместил свой офис в том же высотном здании, из которого Лужков управлял городом, недалеко от российского Белого дома. Банкоматы Гусинского стояли в вестибюлях, и московская элита пользовалась кредитными карточками “Мост-банка”. Он сказал тогда, что деньги можно делать из воздуха.

Что потребовалось для того, чтобы выжить? Глядя из окна своего офиса на расстилавшийся перед ним город, Гусинский размышлял о своем успехе. Нужно было иметь какую-то внутреннюю силу, внутреннюю энергию, побуждающую таких людей, как он, быть первыми. Таких людей, готовых идти на риск, отчаянно стремящихся к успеху, было очень мало.

В период горбачевских перестройки и гласности, да и позже, уже в ходе радикальных перемен первых лет правления Ельцина, путь надежды российскому обществу указывали журналисты. Они пользовались особым уважением и восхищением после распада Советского Союза. “Они были властителями умов, — вспоминал в интервью много лет спустя известный телевизионный редактор и руководитель Олег Добродеев. — В составе первого Верховного Совета России десятую часть составляли журналисты. Их популярность и авторитет после августа 1991 года были фантастическими!”{142} Довольно часто журналисты открыто занимались политикой. Как вспоминал Добродеев, журналисты стали глазами и ушами интеллигенции, знаменосцами реформ и демократии. Его самого иногда даже приглашали на закрытые заседания правительства. “Люди, составлявшие фундамент реформ: техническая интеллигенция, врачи, учите-ля — те, кто искренне хотел перемен, считали журналистов своими наиболее яркими представителями и выразителями своих чаяний”.