Эрих Фромм - Здоровое общество

• Название: Здоровое общество
• Автор: Эрих Фромм
• Жанр: Философия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-071963-1, 978-5-271-38207-9, 978-5-17-071975-4, 978-5-271-38208-6

Эрих Фромм – крупнейший мыслитель XX века, один из великой когорты «философов от психологии» и духовный лидер Франкфуртской социологической школы.

Труды Эриха Фромма актуальны всегда, ибо основной темой его исследований было раскрытие человеческой сущности как реализации продуктивного, жизнетворческого начала.

«В прошлом опасность была в том, что люди становились рабами. Опасность будущего в том, что люди могут стать роботами».

---

Наиболее заметную перемену при переходе от века XIX к веку XX составляет сдвиг в технике: все более широкое использование парового двигателя, двигателя внутреннего сгорания, электричества, начало использования атомной энергии. Это развитие характеризуется возрастающей заменой ручного труда машинами и, сверх того, человеческого интеллекта машинным. Если в 1850 г. производство обеспечивалось энергией за счет живого человеческого труда на 15 %, животных – на 79 % и машин – на 6 %, то в 1960 г. это соотношение составит соответственно 3,1 и 96 %[139]. В середине XX столетия мы видим тенденцию ко все более широкому использованию автоматически управляемых механизмов, обладающих собственным «мозговым центром», что приводит к коренным изменениям во всем процессе производства. Усиливающаяся концентрация капитала – вот причина и вместе с тем необходимое следствие технических сдвигов в способе производства. Количество мелких фирм сокращается, и они теряют свое значение прямо пропорционально росту крупных экономических колоссов[140]. Кроме того, следует помнить, что влияние каждой из этих гигантских компаний простирается далеко за пределы активов, непосредственно контролируемых ими. «Мелкие компании, совершающие сделки купли-продажи с крупными компаниями, по всей видимости, испытывают влияние последних в гораздо большей степени, чем других, не таких больших компаний, с которыми они могли бы вести дела. Во многих случаях продолжение преуспевания более мелких компаний зависит от покровительства более крупных, и почти неизбежно интересы этих последних становятся интересами первых. Влияние крупной компании на цены усиливается зачастую единственно в силу ее величины, даже если она и не занимает монопольного положения. Ее политическое влияние может быть огромным. Поэтому если примерно половина акционерной собственности, принадлежащей корпорациям, контролируется двумя сотнями крупных корпораций, а половина – более мелкими компаниями, то естественно предположить, что в подчинении этих крупных объединений находится не половина промышленности, а значительно большая ее часть. Эта концентрация приобретает еще большее значение, если вспомнить, что в результате этого приблизительно 2 тыс. лиц из населения численностью в 125 млн человек способны контролировать половину всей промышленности и управлять ею»[141]. Такая концентрация власти нарастала начиная с 1933 г. и до сих пор еще не прекратилась.

Количество предпринимателей, работающих на своих собственных предприятиях, значительно сократилось. В то время как в начале XIX в. на них приходилось примерно 4/5, а около 1870 г. – всего 1/3 занятого населения, к 1940 г. этот старый средний класс составил лишь 1/5 занятого населения, т. е. только 25 % его относительной численности столетием раньше. Гигантские фирмы, составляющие всего лишь 1 % (27 тыс.) общего количества фирм в США, предоставляют работу более 50 % всех людей, занятых в настоящее время в сфере бизнеса, тогда как, с другой стороны, на 1,5 млн единоличных предприятий (не фермерских хозяйств) работает только 6 % всех занятых в этой сфере[142].

Как видно уже из этих цифр, концентрация производства сопровождается огромным ростом численности занятых на крупных предприятиях. Если раньше 85 % среднего класса приходилось на старый средний класс, состоящий из фермеров, независимых предпринимателей и специалистов, то сейчас на эту его часть приходится лишь 44 %; доля нового среднего класса выросла за это же время с 15 до 56 %. Этот новый средний класс состоит из менеджеров (доля которых увеличилась с 2 до 6 %), специалистов, получающих оклад (их доля увеличилась с 4 до 14 %), продавцов и коммивояжеров (с 7 до 14 %) и канцелярских работников (с 2 до 22 %). В общей сложности за период с 1870 по 1940 гг. удельный вес нового среднего класса в обществе вырос с 6 до 25 %, тогда как доля наемных рабочих в нем сократилась за то же время с 61 до 55 % общей численности рабочей силы. Согласно исключительно лаконичной формулировке Миллса, «…все меньше индивидов имеют дело с вещами, все больше – с людьми и символами»[143].

Усиление роли гигантских предприятий сопровождалось еще одним прогрессировавшим процессом исключительной важности: управление все больше отделялось от собственности. Данные из классического труда Берля и Минза, проливающие свет на состояние дел, иллюстрируют это положение. В 1930 г. из 144 компаний среди 200 крупнейших, информацию о которых удалось получить, всего лишь 20 насчитывали менее 5 тыс. акционеров, тогда как в 71 компании численность акционеров составляла от 20 до 500 тыс.[144]. Похоже, только в небольших компаниях правление владело значительным пакетом акций, в то время как в крупных, а значит, и в наиболее влиятельных компаниях наблюдается почти полное отделение акционерной собственности от управления. В 1929 г. в некоторых из крупнейших компаний, владеющих железными дорогами и предприятиями общественного пользования, самая высокая доля акций в руках одного акционера не превышала 2,7 %. По утверждению Берля и Минза, таково же положение и в сфере промышленности.

Если классифицировать промышленные предприятия по средней величине пая правления, оказывается, что доля акций, принадлежащих членам правления и директорам, изменяется почти точно обратно пропорционально среднему размеру рассматриваемых компаний. Чем крупнее компания, тем меньше принадлежащая правлению доля акций, кроме двух значительных исключений. На железных дорогах, где общий акционерный капитал в расчете на одну компанию составляет примерно 52 млн долл., доля акций правления достигла 1,4 %, а в компаниях, занятых разработкой карьеров, различных рудников и шахт, – до 1,8 %. По всей видимости, правлению принадлежала значительная часть акций лишь в тех случаях, когда компании невелики. Акции правления составляли менее 20 % их общего числа за исключением тех областей промышленности, где средний капитал компаний не достигал 1 млн долл., и только в трех промышленных группах (каждая состояла из компаний со средним капиталом менее 200 тыс. долл.) наблюдалось положение, когда директорам и членам правления принадлежало больше половины акций[145]. Если рассматривать обе тенденции – относительного роста крупного предпринимательства и сокращения и без того незначительной доли акций правления на крупных предприятиях, становится совершенно очевидным, что они все больше сливаются в одно общее направление, при котором владелец капитала отделен от управления. Каким образом правление руководит предприятием, не будучи собственником достаточно большой его части, – это уже социологическая и психологическая проблемы, которые мы рассмотрим позже.

При переходе от капитализма XIX в. к современному капитализму происходит еще одно фундаментальное изменение: растет значение внутреннего рынка. Весь наш экономический механизм основан на принципе массового производства и массового потребления. В то время как в XIX в. общая тенденция состояла в накоплении и воздержании от расходов, которые не могли окупиться сразу же, современная система представляет собой как раз обратное. Человека уговаривают покупать как можно больше, не дожидаясь, пока он накопит достаточно денег, чтобы оплатить свои покупки. Жажда потребления усердно стимулируется рекламой и всеми прочими способами психологического давления. Нарастание потребления идет рука об руку с повышением экономического и социального статуса рабочего класса. Рабочий класс участвовал в расширенном производстве всей экономической системы особенно в США, но и во всей Европе тоже. Зарплата рабочего и льготы, предоставляемые ему обществом, делают для него возможным такой уровень потребления, который лет 100 назад показался бы фантастическим. В такой же степени возросло его общественное и экономическое влияние в отношении не только зарплаты и социальных льгот, но и его человеческой и общественной роли на предприятии.

Давайте еще раз взглянем на важнейшие элементы капитализма XX в.: исчезновение характерных особенностей феодализма, революционный рост в промышленном производстве, усиливающаяся концентрация капитала, а также расширение деловой активности и сферы управления, растущее число лиц, манипулирующих цифрами и людьми, отделение собственности от управления, экономическое и политическое усиление рабочего класса, новые методы работы на заводах и в учреждениях – и опишем эти изменения несколько в ином плане. Исчезновение элементов феодализма означает и исчезновение иррационального авторитета. Считается, что никто не превосходит своих ближних ни в силу своего рождения, ни в силу Господней воли или естественного закона. Все равны и свободны. Никого нельзя эксплуатировать и никем нельзя помыкать на основании естественного права. Если один человек распоряжается другим, то это происходит оттого, что распоряжающийся купил на рынке труда труд или услуги того, кем он распоряжается. Он командует потому, что оба они свободны и равны и поэтому смогли вступить в договорные отношения. Однако вместе с иррациональной властью авторитета уходит в прошлое и его рациональная власть. Раз отношения регулируются рынком и договором, нет нужды знать, что правильно, а что неверно, что добро, а что зло. Необходимо знать только одно: что совершен честный обмен и что все «работает», т. е. действует.